Повернувшись лицом к двум своим воинам, он приложил палец к губам. Стараясь ступать бесшумно, они по широкой доске перебрались через глубокое ущелье. Подобная мера предосторожности была совершенно излишней. Ночное небо то и дело озарялось вспышками молний, оглушительно грохотал гром, сотрясая земную твердь. Из-за сплошной стены дождя уже в двух шагах ничего не было видно. Несмотря на разбушевавшуюся стихию, он точно знал, что делать. Все шло по продуманному плану. Он жестом подбодрил следовавших за ним Хафтера и Скуллу и довольно улыбнулся.

Эйнар был в крепости. Рорик ни на мгновение не сомневался в этом. У него были точные сведения. Полученная от Аслака записка была отправлена всего неделю назад. Рорик не поверил ни одному слову этой ведьмы, которая взобралась на стену крепостного вала и закричала, что Эйнар отправился в Дублин, к королю. Эта чертовка наверняка была его девкой и лгала, чтобы уберечь своего господина.

Наконец Рорик с людьми добрался до маленькой задней двери. Она оказалась очень прочной и легко могла выдержать атаку тараном. Аслак обещал оставить ее незапертой. Рорик толкнул дверь, она отворилась. Чуть повернувшись, он жестом повелел воинам приблизиться. Они бесшумно выполнили приказ.

Рорик вытащил нож и скользнул внутрь. Неожиданно позади себя он услышал раскатистый мужской голос:

– Хватайте его! Ему некуда деться! Он нужен мне живым!

Оглянувшись, он увидел трех воинов, перебиравшихся по перекинутой через ущелье доске.

Рорика охватила ярость и неукротимая жажда крови. Перед ним в боевом порядке выстроилась дюжина вооруженных воинов, но это не охладило его пыл. Он решил, что ни за что не отступит, хотя он мог легко уничтожить троих находившихся над ущельем воинов. Нет, он должен идти только вперед. Среди выстроившихся перед ним мужчин должен был быть Эйнар, которого Рорик никогда не видел. Он выкрикнул свое имя, оскорбляя соперника, называя его трусом и убийцей, провоцируя на поединок.

– Эйнар! Эйнар!

Воины лишь теснее сплотили ряды, угрожающе подняв мечи и прикрывшись щитами. Рорик яростно зарычал, проклиная небеса. Они защищали Эйнара, прикрывая его своими телами.

Подняв над головой меч, он неустрашимо ринулся в гущу людей. Кровь бешено стучала в висках. Воспаленный мозг приказывал убивать. Рорик неистово рубил направо и налево, прокладывая себе путь через окружавших его плотным кольцом воинов. Эйнар должен был быть где-то рядом, прячась за спинами воинов. Он найдет его во что бы то ни стало и пронзит горло мечом. Один за другим раздавались вскрики раненых. Это лишь сильнее распаляло Рорика.

– Эйнар! – яростно рычал он.

Позади снова раздался все тот же властный окрик:

– Не убивать его!

Множество рук вцепились в Рорика и швырнули на колени в грязь. Защищаясь мечом, он отбросил щит и, выхватив нож, тут же глубоко ранил в ногу одного из воинов. На мгновение его выпустили, и он проворно вскочил на ноги, сжимая в одной руке нож, а в другой окровавленный меч. Он дико закричал, извергая проклятия. Даже сквозь плотную завесу дождя было видно, как демонически блестели его налитые кровью глаза. Он был ослеплен жаждой мести. Очередной раскат грома сотряс землю. Воины невольно отскочили назад. Затем образовали вокруг Рорика плотное кольцо и бешено понеслись по кругу, меняя направление всякий раз, когда он пытался вырваться.

Чуть поодаль, внимательно изучая противника, стоял возглавлявший вражеский отряд Гунлейк. Люди Рорика были схвачены и брошены в темницу. Оба были легко ранены. Это произошло по чистой случайности. Они были сильными и смелыми воинами. Один из них, почти семи футов ростом, упал точно подкошенный, когда Айвар ударил его по голове тыльной стороной боевого топора. Другого скрутили, когда, поскользнувшись, он упал в грязь. Сразу четверо навалились на негр, нанося удары рукоятками мечей по голове. Мгновенно оценив ситуацию, Гунлейк понял, что с их предводителем справиться будет не так просто. Он ни за что не сдастся живым и не позволит захватить себя обманом. Четверо из людей Гунлейка уже катались по земле, крича от боли. Несмотря на это, Гунлейк был далек от мысли убить чужака.

– Не убивать! Отойдите от него! – закричал он.

Но воинов было трудно остановить. Они жаждали крови. Пора было принимать срочные меры. Еще немного, и они растерзали бы противника в клочья.

Гунлейк решительно выхватил из-за пояса нож. Медленно, четко выверенным движением он поднял его над головой и хладнокровно прицелился. Когда враг повернулся к нему лицом, он метнул в него нож. Серебряная рукоятка тускло мелькнула под проливным дождем. Точно рассчитанный удар пришелся в правое предплечье. Это было довольно серьезным ранением.

От удара Рорика отбросило назад. Он вздрогнул, но не упал. Это ожесточило его, и он с криком бросился на одного из воинов, но движения были уже не так точны. Заметив, что Рорик ранен и немного ослаб, противники поубавили свой пыл.

Он споткнулся, но сумел сохранить равновесие. Стоя посреди живого кольца, он все еще размахивал мечом.

– Отойдите от него! – снова закричал Гунлейк. – Эмунд, назад! Я приказываю вам не трогать его!

Гунлейк все точно рассчитал. Оставалось лишь немного подождать. Противник не мог продержаться долго. Несмотря на недюжинную силу, он был лишь простым смертным, да к тому же еще и раненным. Гунлейк знал, что при таком ранении через несколько минут глаза чужака помутнеют от боли, силы оставят его и он упадет.

Рорик не чувствовал боли – только сильный холод, пронизывающий плечо. Он не понимал, отчего это происходит, и это пока не беспокоило его. На какое-то мгновение ему показалось, что он не ощущает своего тела. Сквозь плотное кольцо мужчин неожиданно прорвалась молодая женщина. Она посмотрела сначала в лицо Рорика, потом на торчащий из его плеча нож. Он все еще крепко стоял на ногах, властно сжимая в руке меч и угрожая ножом всякому, кто осмелится приблизиться к нему. На лице незнакомки отразился ужас. «Зачем она здесь? – подумал он. – Почему так пристально смотрит на меня? И отчего подошла так близко?»

Он видел, как она протиснулась между двумя воинами и вышла вперед. Наконец он понял, что это была та самая женщина, которая лгала ему, что Эйнара нет в крепости. Та самая темноволосая ведьма, что, по его мнению, была девкой Эйнара.

– Мирана! Вернись! – властно прозвучал голос ранившего Рорика мужчины, того самого, что приказал оставить его в живых. Рорик заметил, что женщина не обратила на грозный окрик ни малейшего внимания. Вытянув вперед тонкую руку, она медленно подошла к нему. Один из воинов попытался остановить ее, но она оттолкнула его. Сумасшедшая? Неужели она думает, что он смертельно ранен и уже не опасен?

Рорик внимательно посмотрел на женщину. Скорее всего она была ирландкой. Ее густые волосы, черные, как сердце мертвеца, прилипли к голове, придавая лицу сходство с посмертной маской. Она совсем не боялась его. Залитое дождем бледное лицо было бесстрастно. Он уставился на протянутую к нему руку, такую же бледную, как лицо незнакомки. Она пришла, чтобы отвести его в Валгаллу – обиталище душ воинов, убитых в бою. Значит, она валькирия. Он не раз слышал, что эти девы помогали героям в битвах и уносили души убитых в Валгаллу, где прислуживали им на пирах. Нет, это не могло быть правдой. По преданиям, валькирии были крепкими, одетыми во все белое блондинками, совсем не такими, как эта хрупкая девушка. Она, конечно же, была простой смертной. Об этом говорили и черные струящиеся по плечам и спадающие на грудь волосы. Да, она была простой смертной и его врагом. Он убил бы ее, если б смог дотянуться.

Рорик как завороженный смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Нечто неуловимое влекло его к ней. Он посмотрел на ее посиневшие от холода губы и услышал произнесенные ею слова, но совершенно не понял их смысл. Все, что он чувствовал теперь, была смертельная слабость. С каждой секундой она становилась все сильнее. Она обволакивала тело, точно паучья сеть, опутавшая беспомощное насекомое. Слабость обезоружила его, лишив сил. Он ненавидел ее, сознавая, что это подрывает его дух. Слабость уничтожала то, что делало Рорика Харальдссона мужчиной и воином, то, что поддерживало в нем жизнь. Он задыхался. Теперь он понял, что ранен, и видел вошедший в плечо почти по самую рукоятку нож. Слабость окончательно завладела телом. Руки отяжелели, а ноги стали слабыми, как у женщины.