Я пожала плечами и продолжила есть, ничего не говоря. Когда я закончила есть и слизала весь шоколад со своих пальцев, я села рядом с Итаном на кровать. Полотенце чуть было не свалилось с меня.

— Язык проглотил? — поддела я его.

— Утро доброе, Грейс. Ты сегодня выглядишь…как-то по-другому, — сказал он.

— Большинство людей тоже выглядят по-другому без одежды, — он выглядел смущенным. Его глаза отчаянно пытались заглянуть в мои, как будто там в глубине он мог разглядеть самую суть меня. Я выдержала его взгляд. Темные круги у него под глазами, были похожи на синяки.

— Итан, я…

Он поднес свой палец к моим губам, чтобы я замолчала. Он заправил мне за ухо несколько прядей влажных волос и прошептал.

— Пей свой чай. — А потом он ушел. Вот так.

Я плюхнулась уже полностью на кровать и вздохнула. Сбитая с толку и разочарованная.

А потом я сделала так, как он мне и сказал.

Я валялась в кровати почти всё утро, особо ни о чём не думая. Не то чтобы я была несчастна. Просто существовала. Прежде чем поняла, что Итан снова здесь в комнате, принес мой обед. Я была чертовски голодна, хотя это странно, для человека, который не хрена не делал всё утро. Когда он вернулся за моей тарелкой, я слизывала последние капли подливки с моего ножа. Мама была бы в ужасе. Похоже Итан был доволен. — Было вкусно?

— Ммм, жаренная курица — моя любимая. Ты не можешь в воскресенье не приготовить на обед чего-нибудь эдакого. — В моей голове всплыли воспоминания, как мама ставила на стол блюдо с жаренной картошкой. Большую часть этой картошки она раскидывала на наши тарелки (мне и папе) и всего ничего оставляла себе. И каждую неделю папа повторял (БЕЗ ДУРАКОВ), — Лучшей картошки в жизни не пробовал! — А мама закатывала глаза и отвечала, — Джим, да ты каждую неделю это повторяешь! — Но на самом-то деле было видно, что ей очень приятны его слова. И можно было с уверенностью сказать, что эти двое любят друг друга.

Итан окликнул меня по имени и по тону его голоса, что это уже не в первый раз. И воспоминания исчезли, вот так просто.

— Что? — спросила я, раздраженно. У меня было не так уж много счастливых воспоминаний, таких как это.

— Я спрашивал тебя про твою семью.

— Зачем?

— Мне интересно.

— Почему?

— Хочу понять, почему ты такая, какая есть.

— И ты думаешь, что меня надо спрашивать про мою семью? А что насчет твоей семьи? Почему ты такой?

Он посмотрел на меня, этими своими глазами с поволокой и мягко сказал.

— Мы говорим не обо мне.

— Почему же? Почему мы всё время говорим только обо мне? Ты же знаешь, я не очень-то интересна!

— О, ну, я бы так не сказал, Грейс, — его голос звучал так, будто он не спал уже тысячу лет. А потом он посмотрел очень пристально мне в глаза и спросил, — Ты скучаешь по своему отцу?

— Всё время. Я всё время по нему скучаю. — Я сглотнула, стараясь задушить крик, который готов уже вот-вот вырваться из горла. Должно быть Итан сразу же понял, что у меня нет настроения и дальше продолжать изливать ему свою душу. Он больше ничего не сказал, просто забрал мою тарелку и ушел. Но прежде чем выйти за дверь он ласково (даже как-то по-отечески?) сжал моё плечо своей рукой.

И только когда за ним закрылась дверь, я поняла, что прежде ничего не рассказывала ему о папе. Откуда он узнал? Как он узнал?

Почему я такая какая есть? Что за идиотский вопрос? Почему кто-нибудь именно такой, а не другой? Природа или воспитание? Может и того и другого понемногу. Может быть на некоторых не влияет ни то, ни другое. Возможно, предполагалось, что эти люди пойдут по определенному пути, а потом произошло что-то ужасное. И для них уже ничего не будет как прежде. Всё возможно.

По крайней мере, я считаю, что наступил 19 день. Должен был. Я не могу заснуть. Не могу заснуть. Не могу заснуть. Я НЕ МОГУ ЗАСНУТЬ! Чего я уже только не испробовала: перечислила всех королей и королев Англии (правда я всегда путаюсь в этих наших Генрихах), попыталась вспомнить всех своих одноклассников из начальной школы по именам (но застряла на имени мальчишки, у которого нос был вечно покрыт коркой из соплей). Я даже пала так низко, что попробовала считать овец. Не знаю кто уж придумал, что это работает. Оказалось я могу считать очень долго.

Конечно можно так и валятся пока не придет время вставать. Эх, если бы я могла сгонять вниз за стаканом горячего молока. Горячее молоко? Как пошло.

У нас с Нэтом всё было хорошо. Но я всё время ждала какого-то подвоха, что что-нибудь произойдет. Я всё никак не могла избавиться от мысли, что не заслуживаю его. Он был слишком хорош для меня. И всё шло слишком хорошо, а это не про меня. Он слушал меня, когда я говорила, а не просто ждал своей очереди, чтобы высказаться самому. Он купил мне маленького зеленого монстрика, который одевался на палец и при виде которого хотелось смеяться. Он обнимал меня и я так хорошо себя чувствовала в его объятьях.

Как-то, вечером, я пришла к нему домой. Его мама была на работе и мы зависали в его спальне. Мы еще не успели полностью раздеться (большая часть одежды всё-таки была на нас) и я пыталась определить, где ему щекотнее всего (как оказалось почти ВЕЗДЕ!). Он лежал на кровати, а я сидела на нем верхом, удерживая одной рукой его руки у него над головой. Мы оба хихикали как маньяки, и Нэт умолял о пощаде. И вдруг дверь распахнулась, это был Девон. Он явно не ожидал меня здесь увидеть. Он начал запинаясь мямлить извинения, на что Нэт ответил, типа, — Да, всё нормально Дев. Подожди минуту!

Но Девон, покраснев, сделал ноги. Я рассмеялась и продолжила атаковать Нэта. Но Нэту уже было не смешно.

— Грейс, остановись на минуту.

— Что? Почему? Подумаешь! Всего-то делов.

— Знаю. Просто…ну, не знаю. Это странно. — Он сел и натянул рубашку. — Дай, я схожу и поговорю с ним.

И вдруг меня осенило.

— Ты же рассказал ему о нас…или не рассказал?

Молчание Нэта красноречиво ответило за него. — Вот зараза! Почему ты ему ничего не сказал? Неудивительно, что у него чуть глаза не выскочили из орбит!

Нэт смотрелся таким обояшкой, когда ему было не по себе.

— Извини. Я просто…Не был уверен, что он всё правильно поймет. Ну, ты понимаешь, вы ведь знакомы.

— А что с того, что мы знаем друг друга? — спросила я, делая вид что дуюсь.

— Ну. Я просто не хочу, чтобы он думал будто мы о нем болтаем. И переживал из-за этого. Вот и всё.

Я взвесила в уме сказанное им, одновременно поправляя свой топ.

— Так это не потому что ты стесняешься меня? И не хочешь, чтобы он нас видел вместе?

Это прозвучало чуть более жалостливо, чем я надеялась.

— С чего бы вдруг! Да ты себя хоть раз видела?!

Он подтянул меня к себе для глубого и продолжительного поцелуя.

— Ах, Натаниэль, Вы такой льстец, что нигде не пропадете. Но сейчас это не сработает. Давай же. Ты должен кое-кому кое-что объяснить. Иди и поговори с ним. Я здесь тебя подожду.

— У нас всё нормально, да?

— Ага. Теперь удирай!

Нэт подскочил и со всех ног бросился прочь из комнаты. А я откинулась на спину и уставилась в потолок. На нем была трещина. Я пыталась убедить себя, что всё в норме. Причина, названная Нэтом, не рассказывать о нас, выглядела вполне себе правдоподобной. Да и вообще, я же маме тоже не слово о Нэте не сказала. Но это другое. Для этого нужно находится с кем-нибудь в одном помещение больше пяти секунд, чтобы завязался разговор. А я убедилась, что этого не произойдет, с той моей встречи с Софи, когда мама пыталась начать разговор по душам.

И вот я лежала на кровати Нэта, окруженная вещами Нэта, погруженная в его мир, и не могла не думать, что возможно это первая крохотная трещинка, которую я ждала. Трещинка, которая могла бы перерасти в огромный зияющий излом, в который бы я провалилась — и никто бы не заметил.