Софи вежливо слушала, пока я говорила, кивая там, где нужно, говоря правильные вещи. К тому времени, как я выдохлась, у нас обеих закончилась наша выпивка. На этот раз Софи пошла к бару — наверное, благодарна, что, наконец-то, может передохнуть, наслушавшись моей болтовни. Когда она вернулась, я задала ей убийственный вопрос: про её парня. Я просто ужасный человек.

— Нет…во всяком случае не сейчас. — Она открыла рот, как будто собиралась что-то добавить к сказанному, но затем, видно передумав, закрыла. Я будто в насмешку приподняла бровь. Софи сидела и крутила вокруг своей трубочки кусочки льда в своем напитке.

— Ну, есть кое-кто, можно и так сказать…короче…да, типа того. — Софи громко выдохнула, словно сделала самое главное признание в своей жизни, как будто она перетрахала всю команду по регби или типа того. И мне это больше нравилось. Я чувствовала себя более комфортно с Софи, которая ощущала себя неловко.

Я надавила на неё, пытаясь выяснить, кто же этот загадочный парень, но она продолжала шифроваться. Может быть это было связанно с тем, что я вела себя через-чур снисходительно…Типа как старшая сестра, которая дразнила свою младшенькую за то, что та, наконец-то, начала интересоваться мальчиками. Я извинилась и сменила тему.

Мы немного потрепались о школе, но нам про школу-то и нечего было особо друг другу рассказывать. С таким же успехом мы могла учиться в разных школах и всё было бы то же самое. Но через какое-то время и парочку стопарей, беседа стала более гладкой что ли. У Софи было отличное чувство юмора. Что-то не припомню, чтобы она славилась юмористкой, когда мы дружили. Или я не права? Должно быть она взрастила его себе это чувство юмора или купила через Инет, ну или чего-нибудь в этом роде.

И как-то вот наши посиделки неизбежно скатились в вечер в воспоминаний. Мы вспоминали, как перепугались до чертиков, когда залезли в окно пустующего дома, который стоял в конце нашей улицы. И что я почему-то была одержима идеей, что в том доме притаился лысый мужик с налитыми кровью глазами, и находился он там в засаде, уже Бог знает сколько времени, поджидая соседских детишек. А вот нарики, которые тусовались там на чердаке, и впрямь напугали нас так, что моё больное воображение и в подметки им не годиться. Кто бы мог подумать.

Софи справлялась с алкоголем гораздо лучше, чем я ожидала. И я подумала, что невозможно вот так запросто научиться выпивать да еще и в таком количестве просто сидя у себя в комнате, никуда не выходя вечером, как пай-девочка.

— Должна сказать, Соф, ты отлично умеешь пить. Большинство людей уже бы на полу валялись.

— Не стоит так удивляться!

— И всё же я под впечатлением, — призналась я, и добавила даже чуть застенчиво что ли. — Наверное я думала, что ты…

— Я что? Не думала что я из "таких"? Я больше похожа на ту, которая с десяти лет спит со своим любимым мишкой и её никогда не увидишь без книжки в руках? Ты думала, что я из таких? Да?

Я пожала плечами.

- Нуууууууу… — Мы обе рассмеялись.

— Ох, Грейс, да ты, судя по всему даже и представления не имела, какая я, да? — Я заметила небольшую долю превосходства в её голосе, но мы всё так же продолжали улыбаться. — Мы не дружили с тобой пять лет…Ты не думала, может, ну, а почему нет, я могла бы немного измениться за это время?

— Ээ…конечно. Я просто… — пробормотала я.

— Что просто? — Софи удивилась моему неуверенному лепетанию.

— Да, ничего.

— Знаешь, держу пари, я могла бы тебе рассказать пару случаев из своей жизни, которые тебя наверняка удивят. — Она говорила уже слегка невнятно, но она определенно была навеселе.

— Да ну? Например?

— Думаешь, я вот так просто выложу свои самые потаенные и страшные секреты? Не дождешься.

— Ну, может быть, если мы повторим как-нибудь наши посиделки? Думаю, это было бы…клёво.

Она посмотрела на меня, взвешивая то, что я сказала. На сколько я была искренна.

— Неужели?

— Ага. Мне по-приколу. А тебе?

— А то. — Она помолчала, а потом продолжила: — Ты поссорилась с Сэл, да?

— С чего это ты взяла?

Софи пожала плечами.

— Тебе бы надо разобраться с этим. — А вот теперь это всё становилось очень странным. Я уже собиралась сказать ей, чтобы отъебалась от меня на хрен и лучше бы за собой следила, и не лезла в мои дела.

— Соф, без обид, но я бы предпочла не говорить об этом.

— Ясно. Но не надо так просто от неё отворачиваться. Всегда легче сдаться, когда становиться особенно тяжело. — Софи встала. Было заметно, что она не очень твердо держится на ногах. — Парой надо копнуть глубже и разобраться кто чего стоит на самом деле, вместо того, чтобы идти дальше.

— Мы сейчас говорим о тебе или о Сэл?

Она пожала плечами, и рассмеялась. — Кто знает? Это всё пустое…не слушай меня! Так, ну, а теперь мне уже пора бежать или моя мама прибьёт меня. Ты сама-то как? Доберешься на автобусе?

Я кивнула, думая о своем.

— Лады, значит увидимся?

Я еще раз кивнула. И она ушла. Как странно. И что это за мудрость веков прозвучала от неё?

Когда я добралась домой. У меня вдруг возникло желание пересмотреть старые фотки. Наверняка это из-за того, что я была под мухой. Так что я откопала свой фотоальбом из-под кровати. Я сложила его туда несколько лет назад, украсив обложку коллажем из картинок с кошечками. С чего меня черт дернул, украшать его, да еще идиоткими кошками.

На первых нескольких страницах красовалась маленькая я. Довольно-таки милая, растрепанные волосы, беззубая улыбка. Потом я увидела одну фотку нас с Софи, в нашем саду. Мы закинули друг другу руки на плечи и хитро прищурились. На заднем плане можно было разглядеть папу. Скорее всего это было какое-то барбекю, потому что здесь он с банкой пива в одной руке и с щипцами в другой. Он любил барбекю. Любую возможность, чтобы по готовить чего-нибудь на улице (и не обязательно летом), показывая мне все тонкости правильности приготовления на раскаленных углях маринованного мяса. А я бы засыпала его вопросами, лишь бы только слушать его голос. Не особо понимая (да меня это и не волновало), что да как в барбекю. Лишь бы быть рядом с ним.

Я гадала, получиться ли у меня когда-нибудь спокойно думать о нём. Можно было подумать, что я уже свыклась с мыслью, что его больше нет. Если бы. Два моих самых любимых слово, когда мне особенно себя жалко.

Если бы он был всё ещё здесь.

Если бы только мама могла понять.

Если бы я только могла перестать причинять себе боль, наказывать себя.

Но всё это только бесполезные слова.

В общем, просмотр альбома вызвал во мне бурю эмоций. Я одновременно испытывала и радость и грусть. Вынула из пластика, с помощью которого крепилась фотография к странице альбома, фото отца. Её я сделала на рождество. Оберточная бумага разбросана повсюду. Папа посередине и в руках на уровне ушей держал сверкающие елочные игрушки. Я помню, как говорила тогда, куда сесть и как держать эти игрушки. На фото он хохотал, а его глаза были зажмурены. В левом нижнем углу кадра виднелся туфель мамы.

Я поцеловала фото и убрала его под подушку. Потом я позвонила своему идеальному парню и оставила длинное, сумбурное сообщение, которое ни несло особого смысла (как он мне потом с превеликим удовольствием рассказал на следующий день).

Сегодня я чувствую себя хорошо. Выспалась, но никаких снов не видела, так что не о чем рассказать. Мама говорит, что ей вообще никогда ничего не сниться. Но чтобы ей могло сниться? Бесконечные ряды обуви?

Итан сидел на кровати, когда я вся раскрасневшаяся вышла из ванной, обернутая полотенцем. Ну, и как полагается хорошей девочке: там, где должно быть прикрыто — оно и прикрыто. На столе стояла кружка горячего чая и шоколадный круассан. Я отщипнула кусочек круассана и сунула его в рот, облизнув пальцы, по которым потекла шоколадная начинка.

— Чего-то хотел?

Итан быстро помотал головой.