Легкое, как пушинка, касание перешло на его щеку, и натруженный палец провел по верхней губе.

– Я хочу лишь, – тихо промолвила она, – дать вам иное. Пусть не такое великое, но то, что пойдет вам на пользу. Ваша сестра и ребятишки не могут вам этого дать, а я могу.

До него донесся ее вздох.

– Вы дали мне дом, жизнь и моего сына. Неужто вы не разрешите подарить вам взамен такую малость?

На его глаза навернулись слезы. Она легко утерла их и пригладила вздыбленные вихры. Джейми медленно раскрыл объятия и потянулся к ней, и она приникла к его груди спокойно и просто, так же, как накрывала на стол или стелила постель.

– Я… так давно этого не делал, – вдруг застеснялся он.

– Я тоже. – Она раздвинула губы в легкой улыбке. – Но мы припомним, каково это.

Утром по почте пришел конверт от Линклатера.

– Надо же, какой толстый! – вскричала Брианна. – Линклатер прислал какие-то документы!

Все ее лицо, до кончика носа, пылало от возбуждения.

– Судя по всему, так и есть, – ответил Роджер.

Он казался невозмутимым, однако мне было видно, как на его горле пульсирует жилка. Роджер принял пухлый пакет, оценил его вес, грубо вскрыл пальцем и вынул пачку фотокопий.

Следом за документами вылетел бланк университета, на котором было написано письмо. Я быстро его поймала и дрожащим от нетерпения голосом громко прочитала:

– «Уважаемый доктор Уэйкфилд! Нижеследующие материалы направлены во исполнение вашего запроса о казни офицеров-якобитов, произведенной армией герцога Камберлендского после битвы при Каллодене.

Сообщаю вам, что приведенная вами цитата из моей книги в основном базируется на личном дневнике некоего лорда Мелтона, командира пехотного полка герцога Камберлендского в ходе упомянутой битвы. Прилагаю фотокопии соответствующих страниц дневника, где, как вы можете убедиться сами, излагается примечательный и трогательный рассказ о спасении некоего Джеймса Фрэзера. Поскольку этот Фрэзер не представляет собой выдающуюся историческую личность и эта мелкая история не входит в сферу моих научных интересов, я не вдавался в подробности, однако время от времени собирался заняться выяснением его дальнейшей судьбы. Если же вы узнаете, что он спасся и добрался до собственного имения, сообщите, пожалуйста, об этом мне. Честно говоря, я всегда надеялся, что ему повезло, несмотря на то что рассказ Мелтона не дает для этого особых оснований. Искренне ваш, Эрик Линклатер».

Руки задрожали, и я опустила письмо на стол.

– «Не дает особых оснований», ну и ну! – проговорила Брианна, заглядывавшая в письмо из-за плеча Роджера, для чего ей пришлось встать на цыпочки. – Хе! Мы-то знаем, что он вернулся!

– Мы предполагаем, что он вернулся, – осторожно поправил Роджер, однако он улыбался во весь рот, так же как Брианна.

– Чаю или какао? – Дверь кабинета приоткрылась, и в щель просунулась кудрявая голова Фионы. Бурная дискуссия прервалась. – Есть свежайшее имбирное печенье с орехами.

Следом за Фионой проник аппетитный запах теплого имбиря, впитавшийся в одежду.

– Пожалуйста, чаю, – произнес Роджер, а Брианна вместе с ним воскликнула:

– Отлично, какао!

Весьма гордая собой Фиона вкатила в комнату столик с чайником, молочником с какао и подносом с печеньем.

Я налила себе чаю и уселась в кресло, прихватив с собой копии дневника Мелтона. Удивительно, но скоропись восемнадцатого века оказалась довольно разборчивой, устаревшее правописание не мешало, и очень скоро я оказалась не в кабинете, а в хижине неподалеку от поля битвы, и легко представила себе, и как гудят мухи, и как раненые шотландцы лежат на голой земле, и сильный и душный запах крови.

«…поскольку долг чести моего брата требовал исполнения, мне ничего не оставалось, как оставить Фрэзера в живых. Потому его имя не было включено в список мятежников, подвергнутых там казни, и я устроил так, чтобы он смог добраться до родового имения.

Признаться, мне не кажется, что я поступил слишком милосердно или презрел свой офицерский долг, поскольку успешное возвращение чрезвычайно сомнительно из-за крайне тяжелого ранения Фрэзера в ногу, причем рана его загноилась. Тем не менее я никак не мог поступить иначе, как руководствуясь своими честью и долгом; впрочем, должен добавить, что, когда этот человек исчез с глаз моих, мне стало несколько спокойнее, поскольку я в тот момент занимался погребением его казненных товарищей. Не самое приятное дело: число мертвецов, прошедших перед моим взором за последние два дня, меня весьма печалит».

На этом записи обрывались.

Я положила листки себе на колено. «Крайне тяжелое ранение, рана загноилась…» В отличие от Роджера и Брианны, я понимала опасность такой раны, когда рядом нет не только антибиотиков, но и простейших средств, доступных шотландским лекарям того времени, вроде припарок из лекарственных трав. Сколько он трясся в телеге от Каллодена до Брох-Туараха? Два, три дня? Сумел ли он столько продержаться без всякой помощи?

– Однако он добрался.

Брианна прервала мои думы, видимо ответив на тот же вопрос, заданный Роджером. Она говорила так уверенно, словно своими глазами видела события, изложенные в дневнике Мелтона, и ничуть не сомневалась в счастливом исходе.

– Он все-таки вернулся. Он и есть Серая Шляпа, я точно знаю.

– Серая Шляпа? – удивленно уставилась на Брианну Фиона (которая до того укоризненно качала головой, увидев забытый мной остывший чай). – Ты слышала о Серой Шляпе, да?

Роджер с изумлением уставился на девушку.

– Э, а ты-то откуда это знаешь?

Девушка кивнула, вылила холодный чай в стоявший у камина цветочный горшок и снова наполнила чашку свежим напитком.

– Как откуда, от бабушки. Она рассказывала об этом много раз.

– Расскажи!

Брианна напряженно наклонилась, зажав чашку двумя руками.

– Фиона, ну пожалуйста! Расскажи эту история!

Неожиданно оказавшись в центре внимания, Фиона несколько озадачилась, но шутливо повела плечами.

– Да ничего особенного, история об одном из сторонников Молодого Претендента. После ужасного поражения при Каллодене многие погибли, некоторым, однако, удалось спастись. Скажем, один человек сумел убежать и переплыл реку, однако красные мундиры пустились в погоню. По пути беглецу встретилась церковь, он юркнул внутрь и взмолился о милосердии. Сжалившись, священник и прихожане напялили на него пасторское облачение прямо поверх мундира. Когда англичане ворвались в церковь, он стоял на кафедре и говорил, и пришельцы не увидели, что под ним натекла лужа с мокрого платья. Англичане сочли, что ошиблись, и убрались восвояси. Парень спасся, а прихожане потом рассказывали, что это была лучшая служба, которую они в жизни слышали!

Фиона весело расхохоталась, Брианна нахмурилась, а Роджер недоуменно нахмурился.

– Это и был Серая Шляпа? – спросил он. – А мне казалось…

– Да нет! – заверила его девушка. – Это не Серая Шляпа. Серая Шляпа – это еще один хайлендер, уцелевший после Каллодена. Он вернулся в свое поместье, но англичане охотились за якобитами по всей Горной Шотландии, и поэтому он семь лет прятался в пещере.

При этих словах Брианна с облегченным вздохом расслабилась и откинулась на спинку стула:

– И даже между собой арендаторы звали его только Серая Шляпа, чтобы ненароком не выдать.

– Вы это знаете? – удивилась Фиона. – Да, так оно и было.

– А бабушка рассказывала, что с ним произошло потом? – спросил Роджер.

– Конечно! – Фиона широко раскрыла глаза, круглые, как леденцы. – Это же самое интересное! Видите ли, вскоре после битвы наступил ужасный голод, люди, посреди зимы выгнанные из своих жилищ, умирали от голода в ущельях, мужчин расстреливали, дома жгли. Арендаторам Серой Шляпы еще повезло больше других, но тем не менее настало время, когда пища закончилась и есть хотелось с утра до вечера, поскольку в лесу не было дичи, на полях – зерна; младенцы умирали на руках матерей, так как у тех не осталось молока, чтобы кормить их.