—    

С

того часа я ищу его. Я ищу не Сына Божь­его Христианской церкви, не еретического учи­теля народа, каковым Иешуа по сей день вы­глядит в глазах многих иудеев и рабби. Я хочу знать, кем или чем был этот Назареянин: од­ним из лжемессий или пророком, мятежником, восставшим против римлян, или нежным мир­ным человеком? Что следовало мне делать? Где я мог узнать правду об Иешуа? Все мое время

уходило на изучение Торы, Мишны и Талмуда. А еще трудов иудейских поэтов и философов, таких как Филд Александрийский и Маймонид. Однако во всех этих книгах, у всех этих ученых я поначалу ничего не находил о нем!

—    

Но разве же в Талмуде не написаны ужасные, противоестественные и страш­ные слова об Иисусе?

—

осторожно спросил Жан-Пъер.

—

Так считают в нашей Христи­анской церкви.

—    

Но это неправда,

—

ответил Нитанаэлъ.

—

Талмуд, который столь часто сжи­гают епископы и священники твоей Церкви, на самом деле ни слова не говорит об Иешуа из Назарета, которого вы называете Сыном Божьим. Да, есть труд под названием «Толедот Иешу». Но ведь в Иудее каждого четвертого мальчика называют Иешуа!

—

Молодой рабби замолчал.

—

И вот в один из дней я наконец нашел кое-что у Маймонида о Назареянине. Совсем небольшой отрывок! Маймонид очень осторожно высказывал о Назареянине нечто доброе. И это придало мне мужества взять­ся за христианскую Библию. С замирающим сердцем я принес ее домой. Целую неделю не решался открыть ее. Но на восьмой день... Я читал и читал! И понял: Иешуа как брат мне!

—

Натанаэлъ засмеялся.

—

Мы верим в одно и то же. Иешуа был даже больше иудеем, чем все остальные, чем наш великий учитель Гиллель, знаменитый ученый первого века до вашего летоисчисления.

—    

С чего это ты взял?

—

растерялся Жан-Пьер.

—    

Ну, начнем с того, что Иешуа был сыном иудейки. Он рос среди иудеев. Его родители на восьмой день сделали ему обрезание, через сорок дней доставили в храм Иерусалима. Да и впо­следствии во всех своих действиях он вел себя как иудей. Иешуа выполнял все иудейские запо­веди, он видел в Боге отца небесного. Он сочувст­вовал бедным, любил готовых покаяться.

—    

То есть Иешуа не принес ничего ново­го?

—

немного обиженно спросил Жан-Пьер.

Натанаэлъ кивнул головой:

—    

Любой иудей может поучиться у Иешуа быть иудеем. Он для меня посланный Богом пророк.

—    

Ты называешь Иисуса пророком,

—

прого­ворил Жан-Пьер, покраснев от волнения.

—

Ты даже веришь в его воскресение. Тогда что же тебе не нравится в нашей вере?

—    

Начнем с того, что я, признавая Иешуа пророком, не считаю его мессией. Мессия

—

Из­бавитель мира. Но мир так и не избавился от насилия, жестокости, голода, бедности, болез­ней и войн, а значит, Иешуа не мессия! Мир не спасся.

—    

Понимаю,

—

кивнул головой Жан-Пьер.

—

Ты думаешь, что Иисус сам себя объявил мес­сией?

—    

Да, Иешуа был убежден в своем месси­анстве.

—    

Значит, ты не веришь, что Иисус был Сыном Божьим?

—

грозно спросил Жан-Пьер, и так зная ответ.

—    

Конечно, не верю! Бог не может быть человеком и умереть! Верить же в челове­

ка

—

для меня это не представимо. Я могу верить вместе с Иешуа, но не в Иешуа-бога.

Друзья шли вдоль берега реки. Песок поскри­пывал у них под ногами. Жан-Пьер исподтишка наблюдал за другом. Натанаэлъ видел красоту природы во всем. Любовался небом и землей.

—   

Дозволь спросить еще,

—

сказал Жан-Пьер.

—   

Конечно.

—   

А в чудеса, что творил Иисус, ты ве­ришь?

—   

Конечно, я верю в чудеса! Бог часто являл в прошлом чудеса, являл через своих пророков. Так почему Иешуа должен быть исключением?

Результаты

Наука  с  гордостью  оповещала  публику  о результатах  радиоуглеродной  датировки. С  вероятностью до  99,9%  лаборатория  в Аризоне  8  июня  1988  года  объявила,  что  ткань для  Туринской  плащаницы  была  изготовлена в  1350  году  (то  есть,  добавим  мы  к  этому, через  год после  того,  как  плащаница  начала демонстрироваться  в  Лирее?!).  Лаборатория в  Цюрихе  сделала  заключение,  что  ткань для  Туринской  плащаницы  была  изготовле­на  в  промежуток  между  1290  и  1360  годами. А  оксфордская  лаборатория  заключила,  что ткань  для  Туринской  плащаницы  была  изготовлена  все  в  том  же  1350  году. Наука  вынесла  вердикт:  «Официально  признано:  Туринская  плащаница  —  подделка»  («Official:  The  Turin  Shroud  is  a  Fake») . И Церковь пошла в ногу с наукой.  Во время своего визита в Африку 28  апреля 1989  года папа Иоанн Павел II «напомнил» верующим о том,  что  Католическая  церковь  якобы  ни­когда  официально  не  признавала плащаницы в  качестве  подлинных  погребальных  пелен Христа.  По  горячим  следам  Церковь  под­твердила  научный приговор.  А он  подписан и обжалованию вроде бы не подлежит.

Все верующие люди были шокированы. Пла­щаница для них казалась чем-то гораздо боль­шим, чем просто священная реликвия. «Шоко­вую терапию по вере» довершил скептический комментарий профессора Холла: «Кто-то взял кусок ткани и воспользовался им для создания подделки.

Я

не думаю, что теперь Туринская плащаница представляет хоть какой-то инте­рес» [10]. В состоянии шока все почему-то забы­ли о том, что представляет собой пресловутый метод радиоуглеродной датировки.

Следует добавить, что во время исследования образца с Туринской плащаницы в оксфорд­ской лаборатории с 6 мая по 27 июля 1988 го­да случился непредвиденный казус — произо­шел сбой оборудования, и его вообще пришлось спешно переналаживать.

Есть еще один интересный нюанс, касаю­щийся плащаницы. Радиоуглеродная датировка могла бы дать скорее более позднюю, нежели более раннюю дату, при условии, что во время пожара 1532 года в волокнах ткани остались загрязняющие частицы.

И вот в 1993-1994 годах два русских ученых, Дмитрий Кузнецов и Андрей Иванов, работаю­щие в лаборатории биополимеров им. Е. А. Се­дова, решили проверить такую возможность. Они хотели выяснить возможное влияние по­жара 1532 года на датировку плащаницы. Заказ был сделан исследователем плащаницы Дж. Джексоном.

Кузнецов и Иванов провели эксперимен­тальные исследования по изучению процессов

химического присоединения углерода из атмо­сферы к молекулам целлюлозы в условиях по­жара 1532 года.

Экспериментально русским ученым уда­лось доказать, что целлюлоза в условиях пожара 1532 года на самом деле химически связывает с собой углерод из атмосферы. Причем присоединя­ется именно более «молодой» углерод из атмосфе­ры, а это, естественно, сказывается на датировке плащаницы. Возраст плащаницы автоматически «старился» на двадцать процентов.

Воистину, пожар 1532 года оказался для плащаницы Христа роковым. Об этом написал в научном журнале «Термокимика акта» и аме­риканский химик Рэймонд Роджерс. Он, буду­чи сотрудником Национальной лаборатории в Лос-Аламосе, принимал участие в исследовании плащаницы еще в 1978 году.

Роджерс утверждает, что ученые, прово­дившие в 1988 году радиоуглеродный анализ реликвии, использовали неверные пробы. По его словам, исследователи взяли пробы волокон материала из мест, где плащаница была повре­ждена в пожаре 1532 года и затем... починена монахинями. А они ее и в самом деле чинили, письменные свидетельства этого сохранились до сих пор. Роджерс говорит, что возраст ма­терии, которую использовали в качестве за­платки, действительно насчитывает не более 800 лет, однако возраст самой плащаницы мо­жет быть от 1300 до 3000 лет. На чем ученый основывает свое мнение?