— Две недели.

ОФО,

Хутор Дубровка,

Сентябрь 11 г.

Через неделю после разборок с федералами в Дубровку вновь пришёл куцый караван знакомого перевозчика. Старшой, неимоверно довольный крупными барышами и откатами, вместе с сыновьями пригнал шесть тяжело нагружённых телег, укрытых хорошо промасленным брезентом. Саня, сидевший днями напролёт на завалинке и присматривающий за детворой, всполошился.

— Э. Э, уважаемый! Ничего такого я не заказывал!

Сыновья завели на обширное и неухоженное подворье усталых лошадей и споро принялись их распрягать, не обращая никакого внимания на растерянного хозяина. Следом, верхом на новом жеребце, припылил сияющий, как медный чайник, папаша.

— Это чего?

Старшой хитро прищурился.

— Кузьма заказал и оплатил. Не тушуйся ты. Слух прошёл — вы породниться собираетесь?

Мужик ухмыльнулся.

'Ща как в глаз дам!'

Сашка скуксился. Мама на полном серьёзе собралась замуж! И даже (чёрт побери!) пару раз оставалась на ночь в избушке у этого… этого… уфффф! Как на всё это реагировать, Дубинин не знал, и он просто честно старался об этом не думать.

— Угу. А там чего? — Он показал на телеги.

— Доски, гвозди. Смола. Две печки-буржуйки и трубы на дымоход. — Старшой пожал плечами. — Всё чин по чину. Вот список. Кузьма тебе велел отдать.

Дубинин быстро пробежал глазами по списку.

Список впечатлял, а сумма, коряво накаляканая внизу, повергла Сашу в прострацию.

'Шесть тысяч восемьсот сорок четыре рубля тридцать восемь копеек!'

Старшой понимающе похлопал его по плечу.

— Привыкай, родственничек у тебя не бедный нынче завёлся.

Саня решительно поднялся и, кликнув пробегавшего мимо Славку, двинул чинить разборки с благодетелем.

Если бы не плечо Бахмутова, он бы не дошёл. Переправу через ручей, когда сначала надо было сползти вниз, на дно семиметрового ущелья, потом проскакать по скользким и мокрым камням переката, а потом вскарабкаться наверх, он преодолел 'через не могу'. Последние двести метров до фазенды Сергея Михайловича Славка практически тащил его на себе.

Во дворе дома Кузьмина по хозяйству хлопотала мама. Увидев сына, она всплеснула руками и, причитая, бросилась на помощь. Следом выскочил из дома и сам хозяин.

Когда чёрные кляксы перед глазами, наконец, прошли, а чай в самоваре успел остыть, Саня выложил на стол измятую бумажку.

— Что это?

Мама, сидевшая рядом с Кузьминым, многозначительно на того посмотрела.

— Говорила тебе.

Славка сделал вид, что его внутрисемейные разборки Дубининых-Кузьминых не касаются, и он ничего не слышал.

Кузьмин пожал плечами.

— Ты работать ещё месяц не сможешь. Зима на носу. Что я, своих внуков в землянке оставлю?

У Сашки от такого финта ушами упала челюсть. Об этом он как-то и не подумал. Он смотрел, как светятся от счастья мамины глаза, как она помолодела, и думал о том, что с фактом её замужества ему, по-видимому, всё-таки придётся смириться.

— Ладно. — Дубинин убрал бумагу со стола. — Только ответь мне на один вопрос. Только честно. Ты кто?

Над столом повисла тишина. Мама недоумённо смотрела на сына, Славка внимательно всматривался в лицо Кузьмина, словно пытаясь что-то вспомнить, а сам Сергей Михайлович лишь с раздражением морщился. И молчал.

— ТЫ КТО? У тебя до чёрта денег. У тебя — автомат фильдеперсовый. Ты стреляешь людей, как куропаток. И ты…

Сашка прозрел.

… и ты… и у тебя есть связь с Базой. С портом на Базе! И они тебя слушаются…

— Точно! — Бахмутов подпрыгнул на месте и уставился на Кузьмина так, словно увидел привидение. — Это ОН.

— Стоп! — Тяжёлая ладонь Кузьмина припечатала хлипкий чайный столик. — Я расскажу. Но ты, — он пристально посмотрел на Славку, — будешь держать язык за зубами, понял?

Славка судорожно сглотнул и затряс головой.

— Кузьмин Сергей Михайлович. Бывший капитан первого ранга. Бывший комендант особого федерального округа 'Заозёрный'. Прошу любить и жаловать. И… что, солнце моё?

Мама во все глаза смотрела на своего мужчину, в ужасе прикрыв рот ладонью.

— Это про тебя нам рассказывали?

Кузьмин вздохнул, выудил из сундука, на котором сидел, бутылку водки и поставил её на стол.

— Собери на стол, я всё вам расскажу.

Вкратце история выглядела так. Капитан-лейтенант Балтийского флота Кузьмин был в числе первых десяти офицеров, которых вместе с семьями перебросили на Родину. Было это аж в девяносто девятом.

При упоминании о семьях мама встревожено посмотрела на Кузьмина, тот покачал головой.

По непонятным причинам тогда же его и назначили первым Комендантом ОФО, хотя среди ребят, кто шёл с ним, были и майоры и даже один подполковник. Но назначили его. Начальству, мол, виднее.

— Скажу сразу. Ни Ходоков, ни вербовщиков и их силовиков я не контролировал. И нынешний комендант, Егоров, тоже их не контролирует. Кто эти люди я не знаю. Они с большой земли и напрямую подчиняются кому-то из самого, — Кузьмин подчеркнул, — САМОГО близкого окружения Хозяина. Полномочия их огромны. Я же должен был обеспечивать порядок, распределение грузов и исполнение планов развития округа.

Кузьмин разлил бутылку на четыре стакана. Мужчинам до краёв, женщине — на донышко.

— За тебя, за нашу семью.

И махом опрокинул в себя полный стакан тёплой водки. Мама немедленно выпила следом. Сашка и Славка переглянулись и тоже жахнули.

— Вы не думайте, там, на острове не уроды живут. Нормальные русские люди. У них есть сердце и когда силовики службы вербовки возле ангара на Базе людей из пулемётов полосовали у нас там чёрт те, что творилось.

— А откуда они узнали? — Славка не выдержал и влез с вопросом. Кузьмин пожал плечами.

— Эвакуированный персонал Базы сообщил. Там же все друг друга знают. Народу то там… даже сейчас — вполовину меньше чем здесь, на севере. Правда, не всех успели эвакуировать…

Кузьмин потемнел лицом и, на мгновение Дубинину показалось, что он сейчас заплачет.

— Сын у меня там, в госпитале, работал. На практике. И жена. Так вместе с больницей и сгорели.

Мама ахнула и залилась слезами, а у Сашки зашевелились волосы на голове. Слушать эту исповедь было жутковато.

— Славка, ты сколько тут? — Кузьмин смахнул невидимую слезу и встряхнулся.

— Шесть лет.

— Помнишь, вокруг Базы трущобы были? Не все люди, сюда попавшие, нашли в себе силы принять всё, как есть. Многие спились, много было просто лентяев и неумех, которые ничего не хотели. Я поначалу их подкармливал. Карточки ввели, бесплатно кормили, лечили. Несложную работу давали. Я бы их назад отправил, на большую землю, но секретность — раз, да и не в моей это было власти — два.

— Да. Помню. Воровали тогда страшно. — Славка закивал. — Грабили, убивали. Да. Было дело. Тогда же дружину Управа и собрала. Попёрли этих бомжей из Заозёрного и с хуторов. Они целый посёлок у Базы соорудили. 'Шанхай' назывался.

— Тогда перебрасывали оборудование для ГЭС. Много. На товар уже сил не было, так что… Фермеры, у которых мы закупали продовольствие для Базы, для острова и для кормёжки этих… шанхайцев, перестали нам его продавать. Мы ведь не за деньги покупали, а за товары. А уж фермеры их потом на рынке и сбывали. Там, на острове нет одного большого посёлка. Есть ещё одна База, порт и с десяток поселений возле заводов, ГЭС и всего остального. В общем, разбили огороды, занялись рыбалкой, старые запасы перетряхнули. Впроголодь, но выжили. Потом Москва потребовала, и мне пришлось ввести принудительную продразвёрстку и стройматериалы экспроприировать. Немного, но помогло. Своих подкормить я смог, но на этих, шанхайцев, еды уже не хватало. Когда фермеры завозили на Базу очередную партию продовольствия, они ломанулись следом. Не верьте, что это было подготовленное и спланированное восстание. Просто пьяная толпа опустившихся людей. Тогда ещё информация о проводниках была мало кому известна. Даже среди нас, офицеров. Кто-то пустил слух, что на Базе есть учёные и установка по перебросу. А когда ничего не нашли, они начали жечь всё подряд. Вот такая история.