– Разрешите…

Ольга смерила щуплого мужчину взглядом, буркнула:

– Полдвенадцатого!

И вернулась к чтению книги.

В столовую забежал мальчик-посыльный, гордый своей первой работой, заметил Ольгу, заспешил к ней:

– Эй, мадмуазель! Вас к себе управляющий требует!

– Так-таки и требует? – уточнила Ольга. – Может, просит?

– Не-а! Требует!

– Хорошо… Я сейчас приду.

– Он требовал немедля!

– Если немедля, мог бы и сам прийти – не велик начальник, – и, видя замешательство мальчишки, добавила: – Скоро подойду. Чай только допью.

Управляющего Ольга не любила – в технике он был совершенным кретином. К примеру, частенько случались такие диалоги:

– Отчего сидите, не работаете? – спрашивал управляющий у отдыхающих подчиненных.

– Да вот, надо отверстия просверлить, резьбу нарезать, – объясняли рабочие. – Метчики есть, а за сверлами уже пошли…

– Ах вы, бездельники! Давайте пока нарезайте резьбу, отверстия потом просверлите!

Складывалось впечатление, что управляющий нравится только себе. И то не всегда. Как бы то ни было, через четверть часа Ольга по гулкой лесенке поднялась в его кабинет. Постучала. Ей разрешили войти. Хозяин кабинета почувствовал, как тут же запахло померанцем.

– Что вам угодно? – спросил управляющий с милой улыбкой.

Как подсказывал опыт, улыбка та не сулила ничего хорошего.

– Вы меня вызывали…

– Ах да, – управляющий сделал вид, что запамятовал. – Действительно вызывал.

Он улыбнулся еще шире, так, что казалось, будто его рожа вот-вот от этой самой улыбки треснет. Ольга почувствовала смутное желание ему врезать и даже нащупала лежащий в кармане гаечный ключ. Но в последний момент сдержалась.

– Дорогая Ольга Константиновна! Я должен признать, что ваш труд заслуживает наивысшей оценки. Благодаря вам мы получили много призов, дипломов. В частности, я бы отдельно хотел отметить модель бронедрезины. Нам неимоверно тяжело будет обходиться без вас. И тем не менее со следующей недели мы постараемся с этим справиться…

Сначала Ольга даже не поняла, что ей сказали. Начали за здравие, а закончили за упокой. Она уволена…

«За что?» – подумала Ольга.

– Ну, понимаете… – начал управляющий и замолчал.

Нет, наверное, не подумала, а спросила вслух…

– Вас не устраивает мой кругозор? – спросила задумчиво Ольга.

– О нет! Думаю, даже на тульских оружейных заводах не найти столь одаренного мастера.

– Вам не нравятся мои чертежи? Мои изобретения?

– Ну что вы!

– Так в чем же дело?

Приказчик потупил взгляд.

– Вы смущаете мастеров.

Чем именно Ольга их смущала, было понятно. Пусть она ходила все больше в комбинезоне, прически носила короткие, да и волосы прятала под беретом. Но была девушкой молодой, красивой, а стало быть, чужой здесь, в мире мужском… Нет, конечно, женщины на заводе имелись. Порой положение занимали особое, работали на уникальных станках. Но всегда оставались работницами, никогда не поднимались даже в самое незначительное начальство. Лица здешних работниц отражали накопленную из поколения в поколение усталость. Периодически им даже дарили цветы – как правило, пышные, но дешевые хризантемы или одну изначально тощую гвоздичку. Цветы стояли в банках рядом со станками, рядом с припасенными резцами или заготовками. На них садилась пыль, оседали пары масла. И через неделю-другую цветы не вяли, мумифицировались, становились цвета бурого, словно изготовленные из проржавевшей стали.

– Я понимаю – каждый из них хуже вас, – оправдывался управляющий. – Да что там… Вероятно, все вместе они не сделают того, что можете вы. В то же время много ли проку будет, если вы останетесь единственным механиком на заводе?

В кабинете имелось два окна: одно выходило в цех, другое на улицу. Ольга посмотрела сначала в первое, но рассмотрела немного – в цехе было темнее, чем в кабинете. А за другим окном бесновалась настоящая осень. Седели поля, ветер все чаще рвал лист с деревьев. И внезапно Ольга рассмеялась. Сделала это громко, безудержно, так что задрожали стекла в рамах. Управляющий испуганно стал наливать воду, протянул ее девушке дрожащими руками, но та покачала головой и вытерла слезы.

– А какого черта? – весело спросила Ольга, продолжая смотреть в окно.

Управляющий покосился на икону в углу кабинета.

– Какого черта, – повторила Ольга. – Какого черта я должна цепляться за эту работу?

Затем встала и вышла из комнаты.

К проходной Ольга пошла не через заводские переходы. Просто вышла из цеха сразу на улицу, где убедилась в верности принятого решения. На дворе стояла та самая разновидность осени, которую легче всего спутать с наиромантичнейшей весной. Погода была теплая, солнце светило хоть и ярко, но в воздухе присутствовало нечто, что говорило: лета сейчас нет. Но завершилось ли оно, приближается ли с каждой минутой – понять было трудно. Ибо такой закон природы: зима может закончиться несколько дней назад, сгореть дотла в солнечном свете, быть отпетой птицами… Но с каждым часом, с каждым днем приближается зима новая, может, еще более жестокая, холодная.

Несмотря на смутное время, завод не оставался без работы. Вдоль цеховой стены, на запасном пути стоял бронепоезд, на его локомотиве красовался двуглавый орёл, монархистами он был уже оплачен. Напротив, в сборочном цеху последние доводки велись на другом бронепоезде, заказанном малороссийскими бандюками. Война империй переросла в войну гражданскую. Нужда в бронепоездах не пропала. Даже напротив, нужда в них росла. Зато рекламаций приходило гораздо меньше. Фронты были нестабильны, бронепоезда то и дело переходили из рук в руки. Часто случалось, что владельцы сами подрывали свое имущество, дабы оно не попало в руки к врагу.

Проходя мимо ремонтного цеха, Ольга увидела механиков, с которыми общалась до обеда. Сейчас они пытались вынуть вал из корпуса редуктора. Как бы они ни вращали вал, получалось, что та или иная его часть не могла выйти, цеплялась за выступы, приливы, ребра жесткости. Кто-то заметил девушку. Улыбнулся ей. Улыбка получилась такой же фальшивой, как и у управляющего. Ольга опять сжала ключ в кармане.

– Кстати, Ольга Константиновна, как же отсюда вынуть вал?

– Меня это совершенно не волнует. Я тут больше не работаю.

Кто-то чертыхнулся.

– Ну хоть объясни, как этот вал попал внутрь корпуса? – не сдавался механик.

– Так же, как мухи попадают внутрь оконного переплета, – весело ответила Ольга и, не прощаясь, пошла дальше, собирать свои вещи.

Здесь лампы светили так странно, что при ходьбе в определенном месте человек обрастал несколькими тенями одновременно. Казалось, будто за твоей спиной вдруг встает еще один человек. Новички здесь часто вздрагивали, но затем многие к этому привыкали и проходили место без остановок. Вот появились две тени, третья выскочила откуда-то сбоку и стала догонять остальные. Внезапно вспыхнула тень четвертая. Ольга обернулась:

– Здравствуй, Игорь.

– Здравствуй, Ольга. Говорят, ты уходишь.

– А кто такое говорит?

– В данный момент я.

Удивительно – к своему кабинету девушка шла дорогой короткой, остановилась лишь на минутку возле слесарей. Меж тем Игорь уже все знал. Вообще, складывалось мнение, что Игорь знает слишком многое, но предпочитает молчать. На заводе он начал работать давно, задолго до появления Ольги. Был человеком сухого телосложения и разговаривал соответствующе: казалось, будто в нем что-то хрустело и ломалось. Выглядел не то чтобы старым, но седым. Меж тем седина та казалась странной. Вот он помотает головой, и она слетит с него, словно какая-то пыль. Пост он все эти года занимал небольшой – сменного мастера, но многие произносили его должность, упуская первое слово и подчеркивая второе, словно оно шло с заглавной буквы. Обладал чувством юмора странным, ходил по верхним галереям без страховки и попадал туда каким-то таинственным образом. Говорили, что Мастер даже живет где-то в цеху. Во всяком случае, никто и никогда не видел его в городе…