– Давно я так не смеялся, – тоненько захихикал Бабарский, утирая выступившие слезы. – Вам, ребята, нужно билеты на свои диалоги продавать. Или в цирк завербоваться. Хотя в цирке высокий травматизм.

– И все равно я против телесных наказаний, – упрямо заявил алхимик. – Против!

– На моей памяти мессер никого не порол, – заметил Бедокур.

– А другие адигены?

– А другие адигены меня не волнуют, – нахохлился шифбетрибсмейстер.

И Мерса, к огромному своему удивлению, различил в голосе Чиры угрозу. Которая прозвучала тем более весомо, если учесть выдающуюся комплекцию Бедокура: двухметровый рост, мощная мускулатура и кулаки размером с небольшие тыквы. Выглядел шифбетрибсмейстер настоящим громилой, но в технике разбирался получше иного конструктора, и все оборудование «Пытливого амуша» работало у Чиры как часы. Наверное, не хотело связываться. Или же послушно подчинялось многочисленным заклинаниям, заговорам и оберегающим проклятиям, по части которых Бедокур также был большим мастаком. Путешествуя по Герметикону, Чира ухитрился изучить огромное множество примет, предзнаменований и магических ритуалов, которые активно использовал в повседневной жизни. Длинные каштановые волосы Бедокур заплетал в косички, перемежая их заговоренными веревочками и бусами, а на широкой груди носил медальоны Доброго Маркуса, небесного покровителя Линги, и почитаемого всеми цепарями Герметикона святого Хеша. С медальонами соседствовали амулеты: кривая раковина хансейских жриц Большого Фебула, усиливающая удачу обладателя на количество завитков, и редчайшая подъязыковая косточка лагорианской обезьяны Ким, о предназначении которой Чира упорно молчал. На руках Бедокура позвякивали многочисленные браслеты-обереги.

– Другие адигены не имеют права меня трогать, – закончил шифбетрибсмейстер. – Если не хотят, чтобы я их ауру с грязью смешал. Или еще чего.

– То есть пусть бьют кого угодно, только не тебя, да?

– Мерса, не горячись, – примирительно произнес Хасина. – Ты плохо понимаешь законы, регламентирующие взаимоотношения адигенов и простолюдинов. Для начала уясни, что в адигенских мирах нет рабства, все простолюдины – свободны.

– До тех пор, пока не решат заключить с адигеном договор, – уточнил Бабарский. – То, что у вас называется контрактом или договором о найме, на Линге именуют вассальной присягой. Вот и все отличие.

– В присягу входит пункт о телесных наказаниях?

– О возможности телесных наказаний, – поднял палец Альваро.

– Вассальная присяга не менялась тысячу лет, – с чисто лингийской гордостью сообщил Чира. – В ней все по-настоящему.

– И вас это устраивает?

– Ты опять ничего не понял. – Хасина ткнул Бедокура в бок, не позволив шифбетрибсмейстеру облить алхимика парой-тройкой крепких выражений, и вернулся к вопросу: – Точнее, месе карабудино, ты не учитываешь того факта, что простолюдины имеют право владеть оружием. Так повелось с самого начала, поскольку адигены быстро поняли, что удержать власть над дарством можно только с помощью ополчения – одной дружины недостаточно. Кахлесы, если тебе интересно, правят больше тысячи лет, а почему? Потому что все простолюдины дарства поднимаются по первому зову.

– И что?

– А то, что вооруженными людьми нельзя править, ими нужно управлять, – наставительно объяснил медикус. – И все адигены, которые хотят удержаться у власти, знают эту нехитрую аксиому назубок.

– Не пора ли им поменять законы?

– А кто позволит? – ехидно осведомился Бабарский. – Народ слишком хорошо вооружен, чтобы быть безропотным.

– Когда простолюдин принимает вассальную присягу, он в том числе обязуется вооружиться, – сообщил Бабарский. – Ты, Мерса, наверное, не заметил, но в маленьком Даген Туре есть девять оружейных лавок. Так что, если мессер или какой-нибудь другой адиген начнет вдруг пороть подданных направо-налево, в него тут же начнут палить из-за каждого угла.

– Но зачем, в таком случае, служить адигенам? – растерялся алхимик. – Не лучше ли самим выбирать правителей?

– В каждой общине есть голова и мировой судья.

– Я имел в виду главу государства.

– Зачем ломать то, что работает? – удивился Хасина. – И работает хорошо.

– А как же новая кровь?

– Дары имеют право посвящать в адигены наиболее выдающихся простолюдинов, и они этим правом пользуются.

Офицеры не убеждали алхимика в преимуществах адигенского строя, они спокойно и неторопливо рассказывали о древних законах, по которым живет Линга. О законах, не менявшихся уже тысячу лет, и о том, почему гордые адигены, которых на Бахоре и Заграте считали чуть ли не рабовладельцами, чтили эти законы.

– И вспомни, месе карабудино, что даже Эдуард Инезир не смог завоевать Лингу и был вынужден заключить с дарами договор, – подытожил медикус.

– Наши предки Узурпатора кровью умыли, – гордо сообщил шифбетрибсмейстер.

И алхимик понял, что простолюдин Бедокур имел на это высказывание такое же право, как и Помпилио дер Даген Тур.

– Но право на телесные наказания у них есть, – промямлил Энди. Воспитанный в свободном от адигенов Бахоре, Мерса считал это право ярчайшим примером насилия над личностью.

– Иногда лучше выпороть, чем отправить в тюрьму, – со знанием дела произнес Бабарский. – Со всех точек зрения лучше: времени тратится меньше, а впечатление остается на всю жизнь.

Подначить суперкарго никто не успел. Безмятежно клевавший носом Галилей неожиданно вытащил изо рта трубку – все думали, что астролог спит, и давно перестали обращать на него внимание, – и громко спросил:

– Все это, конечно, безумно интересно, но я хочу знать, что дальше, ипать-копошить? Хасина, сплетни есть?

Офицеры перевели взгляды на медикуса, который, ощутив важность момента, немедленно надулся.

– Что, человеки, любопытно?

– Похоже, мессер с ним планами не делился, – хмыкнул Квадрига.

– Чтобы он их сородичам не сдал, – поддержал астролога Бедокур.

– Зря только в замок ходил.

– Со мной никто ничем не делился, – признал медикус. – Но Теодор намекнул, что мессер наконец-то заинтересовался отчетами Астрологического общества.

Сообщение вызывало понятное оживление:

– Мы отправляемся в путешествие?

– Надеюсь.

– Давно пора.

– А куда?

– Куда захочет мессер.

– Как он?

Медикус поморщился:

– Нормально. – Помолчал и грустно добавил: – Учитывая обстоятельства.

– Так давайте выпьем за то, чтобы у мессера все было просто нормально, без всяких обстоятельств, – предложил Бедокур, и офицеры дружно подняли глиняные кружки.

– Вижу острова, – громко произнесла Кира.

Отошедший к астрологу Френк немедленно вернулся в кресло и улыбнулся:

– Быстро долетели.

– На попутном ветре.

– Ага.

На самом деле Кира приказала выжать из машины все, что только можно, и даже чуть больше. Двигатели паровинга работали на максимуме, недовольно ревели, но с задачей справились – Валеманская группа явилась на горизонте на двадцать минут раньше расчетного времени.

– Сразу к острову «А»? – поинтересовался Френк.

– Да, – коротко отозвалась девушка и объявила: – Общая готовность!

Необитаемые клочки суши лежали к северо-западу от Ушера и, согласно заключенному сто лет назад договору, считались зоной влияния архипелага. Собственно, все острова Банира считались зоной влияния Ушера, взамен пообещавшего не претендовать на обширные территории континента. Этот договор был основой конфедеративного устройства Кардонии, однако в последнее время вожди Приоты все чаще и чаще заявляли о правах на ближайшие острова. Только вот Барьерная россыпь, в которой взять, кроме пиратов, было нечего, приотцев не интересовала, они нацелились на более лакомый кусок. Валеман отстоял от континента на двести лиг, от архипелага на пятьсот – чем не повод признать группу частью континента? Тем более что проведенная несколько лет назад разведка показала, что острова богаты рудами. Столкновение, учитывая все возрастающую наглость землероек, было вопросом времени.