— Ты что, немощный? — подозрительно спросила леди Сейдж.

— Нет, просто ленивый.

Леди Сейдж быстро подалась вперед, как дуэлянт, готовый отразить нападение.

— Это второй недостаток, — заметила она.

— Вы так думаете? — Леон равнодушно пожал плечами. — С моей точки зрения, леность должна быть в крови у человека, носящего титул.

— А ты так стремишься его получить? Тебе хочется быть маркизом Сейджем?

— Было бы правильнее сказать, что это титул ищет меня, — сухо заметил Леон.

Леди Сейдж откинулась в кресле и задумчиво посмотрела на него. Решив, вероятно, что время для скрещивания мечей еще не настало, она обратила свой взор в сторону Носа и Ариэл:

— Мистер Пенроуз, мисс Холлидей, вы, как я слышала, учили этого молодого человека хорошим манерам?

Пенроуз заерзал на своем месте и что-то невнятно забормотал.

— Да, леди Сейдж, — ответила Ариэл, и ее голос по сравнению с другими был чистым и лишенным всяких сварливых ноток. — Мистер Пенроуз осуществлял общее руководство, а я занималась повседневной работой, так что, если вы найдете какие-то недостатки в его манерах, это исключительно моя вина.

— Ясно, — ответила леди Сейдж, внимательно рассматривая Ариэл. — Если хоть одна десятая тех слухов, что дошли до меня, правда, то вы просто выдающаяся женщина.

Ариэл скромно склонила голову, чувствуя — так, во всяком случае, показалось Леону — угрызения совести.

— Спасибо, мадам, — тихо ответила она. Величественная престарелая дама снова обратила свой взор на Леона.

— Ты вырос на Сандвичевых островах, не так ли? — спросила она.

— Нет. На Гавайях.

— Какая разница?

— Для гавайцев — большая.

— А для англичанина?

— Я не был в его шкуре.

— Как так? Ты носишь фамилию Дюванн, не так ли?

— Я редко называю себя по имени, — ответил Леон, слегка пожав плечом, — но не смею отрицать, что отзываюсь на это имя.

— Тогда что же ты мне морочишь голову, не признавая страну, в которой родился твой отец?

— У меня нет отца, леди Сейдж. Я ничего не знаю о человеке, который мог бы им называться, а тем более о стране, которую он считал своим домом.

— Честное слово, мама! — возмущенно воскликнула леди Локби. — Я не верю своим ушам. Как ты можешь позволять все это!

— Пожалуйста, леди Сейдж! — воскликнул потрясенный граф, вскакивая со своего места. — Позвольте мне объясниться. Он хотел сказать…

Леон с удовольствием отметил, что граф явно испугался: их натасканный дикарь не выдержал испытания.

— Сядьте, Каслтон, — приказала леди Сейдж, одновременно взглядом приказывая дочери замолчать. — Я думаю, этот человек не нуждается в защитниках. Не в пример некоторым, здесь присутствующим, он знает, что делает. Не мешайте ему высказываться.

— Благодарю вас, мадам, — сказал Леон. Леди Сейдж кивнула:

— Так что вы там говорили? Что-то о вашем отце.

— Мне нечего сказать о нем.

— Гм! А ваша мать… Моник или что-то в этом роде? Сердце Леона сжалось, как оно сжималось всегда при мысли или упоминании о матери. Он надеялся, что с возрастом боль пройдет, но надежды оказались тщетны, и теперь ему придется всегда жить с этой болью. Прежде чем ответить, Леон выждал, когда сердце успокоится.

— Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким.

— Да, конечно, я слышала об этом. Сколько тебе тогда было?

— Шесть.

— Далеко не младенец. Неужели ты совсем ее не помнишь? — настаивала леди Сейдж, глядя скептически на Леона.

— Очень мало.

— Скажи мне все, что ты о ней помнишь.

— Я помню, что она очень любила вашего сына и была готова отдать за него жизнь.

В комнате повисла зловещая тишина. Леон чувствовал себя борцом на ринге, которому приходится отражать удары знатной дамы.

Сложив руки на подушечке, лежавшей у нее на коленях, леди Сейдж приказала:

— Расскажи мне, как она умерла.

— Точно не знаю. Я стоял на берегу. Я всегда ее там ждал, когда она вместе с другими жителями деревни выплывала на лодке в море, ожидая прибытия британского корабля. Она считала, что на берегу мне будет безопаснее. — Он немного помолчал. — И оказалась права, — добавил Леон с горькой улыбкой.

— Пожалуйста, продолжай, — попросила леди Сейдж. — Почему им обязательно нужно было выплывать в море, чтобы встретить иностранный корабль?

— Жители нашей деревни всегда спешили первыми добраться до такого корабля. Они наполняли свои каноэ всякой всячиной и стремились обменять ее на шелк, зеркальца и другие бесполезные сверкающие побрякушки.

Леон помолчал, пытаясь справиться с охватившей его печалью, и мысленно выругал себя за то, что пустился в эти болезненные для него воспоминания.

— Моя мать ездила с ними, чтобы найти среди людей, толпящихся на борту, одно знакомое английское лицо — лицо вашего сына. Он поклялся ей, что непременно вернется, и она ему верила.

— Понимаю, — еле слышно сказала леди Сейдж. — Мне очень жаль, что с твоей матерью произошел несчастный случай, но…

— Это не был несчастный случай, — прервал ее Леон. Взволнованный, он вскочил с места и сделал несколько шагов в направлении леди Сейдж. Боксеры глухо зарычали. — Я в этом совершенно уверен, — продолжал Леон. — Только не знаю точно, что случилось. Со своего места на берегу я не мог разобрать: то ли с корабля открыли огонь по каноэ, то ли их просто облили керосином и подожгли.

Леон услышал за спиной сдавленный крик ужаса и твердо знал, что это Ариэл. Он представил себе ее глаза, полные ужаса и печали.

— Спустя какое-то время, — продолжал Леон, решив, что уж коли начал, то выскажет им все, — вода в заливе стала красной от крови. Кровь пропитала прибрежный песок. Мои ноги тоже были красными. Я долго ждал, до тех пор пока на крики не прибежали мужчины. Они выловили прибитые к берегу тела.

Глаза Леона потемнели и подозрительно заблестели. Он невидящим взглядом смотрел в окно. Перед его внутренним взором всплывали картины прошлого.

— Горы трупов с обгоревшими частями тела, с выгоревшими лицами. Это было ужасно. Я день и ночь искал свою мать среди этих трупов, но так и не нашел.

Леон вскинул голову и с шумом втянул в себя воздух, пытаясь вернуть лицу безразличное выражение. Зачем он только обрек себя на муки воспоминаний?

— Вот так умерла моя мать, — сказал он.

— Боже, — прошептала леди Сейдж, и ее лицо побледнело.

За спиной Леона раздались вздохи.

— Но почему? — спросила вдова. — Почему?

— Репрессия, — ответил Леон, пожав плечами. — Месть за что-то, что случилось на другом острове, в другой деревне неделей раньше. Короче говоря, решили преподать урок дикарям, вселить в них страх перед могуществом британской короны, чтобы неповадно было подплывать к ним и иногда красть то, что плохо лежит. Официальная политика страны: нападение — лучший способ защиты.

— Послушайте, Сейдж! — возмутился Каслтон, вскакивая с места. — Я не позволю вам…

Последние слова Каслтона утонули в шуме голосов, раздавшихся у входа в зал. В комнату вбежал человек, бессвязно выкрикивая какие-то слова. За ним следовал взволнованный дворецкий. Боксеры вскочили со своих мест и с громким лаем рванули к двери. Рыча и скаля зубы, они скакали вокруг ворвавшихся в зал мужчин, пытаясь укусить их. Одной из них, Фелисити, как решил Леон, хотя он мог и ошибиться, удалось ухватить того, что моложе, за ногу. Человек вскрикнул от боли и с громкими проклятиями стал мотать ногой, пытаясь сбросить собаку.

— Успокойся, Адам! — закричала леди Сейдж. — Перестань трясти ногой. Так ты ее еще больше возбуждаешь. Фелисити, моя сладкая, иди к своей мамочке. Фейт, мой ангел, вернись на место.

Фейт послушно вернулась и заняла свое место рядом с хозяйкой, в то время как Фелисити продолжала крепко держать зубами свою жертву. Леону пришла в голову мысль, что лучше подружиться с боксерами, чем с несчастным Локби, о чем он думал еще минуту назад.

Бешеная схватка продолжалась до тех пор, пока Локби не извернулся и не ударил собаку по морде тыльной стороной руки. Фелисити заскулила и забралась под стол, унося с собой клок одежды несчастного.