– Да, это точно.

Жером резким взмахом разворачивает салфетку и взъерошивает рукой безвольно свисающие волосы. Такая же привычка приводить в беспорядок прическу была и у его матери, Франсуазы, театральной актрисы с желтыми от табака пальцами. Это лишь добавляло ей привлекательности, хотя много лет спустя, когда Франсуаза осталась без работы, она стала казаться просто лохматой. Жерому всего двадцать восемь, а он уже выглядит потрепанно. Одевается он старомодно: на нем вельветовый блейзер с рукавами до середины предплечья и рубашка в тонкую полоску, которая ему мала. Шов на нагрудном кармане распоролся, и сквозь него видна сигаретная бумага.

В порыве чувств Ллойд предлагает:

– Давай я куплю тебе рубашку. Тебе необходимо что-нибудь поприличнее. Сходим на Риволи, в «Хильдич энд Ки». Возьмем такси. Идем, – говорит Ллойд не подумав, у него нет денег на эту покупку. Но Жером все равно отказывается.

Ллойд протягивает руку через стол и хватает сына за большой палец.

– Господи, мы же сто лет не виделись, хотя живем в одном городе.

Жером высвобождает палец и принимается изучать меню. Он останавливается на салате с козьим сыром и грецкими орехами.

– Съешь что-нибудь посерьезнее, – спорит отец, – возьми бифштекс! – Ллойд широко улыбается, пытаясь тем временем разглядеть цены на мясо. Он поджимает пальцы ног.

– Салата вполне достаточно, – отвечает Жером.

Ллойд заказывает себе то же самое, потому что дешевле в меню ничего нет. Он предлагает сыну взять еще бутылку вина, но, к его радости, тот снова отказывается. Ллойд жадно съедает весь салат и хлеб из корзинки. Он питается одним нутом и почти не ест мяса. Жером тем временем выбирает козий сыр, оставляя зеленые листья.

Словно поддразнивая его, Ллойд говорит по-английски:

– Ешь зелень, малыш!

Жером кривит лицо: он не понял, и отцу приходится перевести на французский. В свое время Жером знал английский, но Ллойд оставил семью, когда мальчику было шесть, после чего тому редко выпадала возможность поговорить на этом языке. Ллойд с таким удивлением узнает в этом молодом французе черты лица своего отца, уроженца Огайо, которого давно уже нет в живых. Сходство между ними поразительное, за исключением волос – тот же приплюснутый нос и карие с поволокой глаза. У Жерома даже есть дедовская привычка обходиться тремя словами там, где можно сказать двадцать. Только вот говорит он эти слова на другом языке. Ллойда посещает тревожная мысль: когда-нибудь его сын умрет. Это очевидно, но раньше он об этом не задумывался.

– Ну, – начинает Ллойд, – давай подзовем к нам вон ту симпатичную официанточку. – Он поднимает руку, чтобы привлечь ее внимание. – Хороша ведь, да? Хочешь, раздобуду тебе ее номер? – предлагает он. – Хочешь?

Жером опускает руку отца.

– Не нужно, – отвечает он, торопливо скручивая сигарету.

Последний раз они виделись несколько месяцев назад, и причина вскоре становится очевидна: хоть они и любят друг друга, разговаривать им почти не о чем. Что Ллойду известно о Жероме? Он знает сына лишь по первым пяти годам его жизни: тот был застенчивым мальчиком, постоянно читал комиксы о Счастливчике Люке и сам тоже мечтал рисовать. Ллойд советовал ему стать журналистом. Говорил, что это лучшая профессия на свете.

– Ну, – интересуется Ллойд, – ты все еще рисуешь?

– Рисую?

– Комиксы.

– Уже много лет как бросил.

– Нарисуй мне что-нибудь. Прямо сейчас. На салфетке.

Жером опускает глаза и качает головой.

Обед скоро закончится. Ллойду необходимо задать вопрос, ради которого он затеял эту встречу. Он хватает счет, отодвигая протянутую руку сына.

– Ну уж нет. Я угощаю.

Они выходят из кафе, еще можно спросить. Последняя возможность. Но вместо этого он интересуется:

– Где ты сейчас живешь?

– Я скоро переезжаю. Потом скажу адрес.

– Не хочешь немного прогуляться?

– Мне в другую сторону.

Они жмут друг другу руки.

– Спасибо, – говорит Ллойд, – что согласился со мной встретиться.

Он клянет себя всю дорогу домой. Он останавливается недалеко от Ле-Аль пересчитать деньги. Навстречу прямо по тротуару едет, неистово сигналя, подросток на мотороллере.

– Куда я отойду? – кричит Ллойд. – Куда я, по-твоему, отойду?

Мальчишка, матерясь, замедляет ход и все равно задевает ногу Ллойда.

– Чертов уродец, – говорит Ллойд. Жерому он свой вопрос так и не задал.

Когда он возвращается домой, Айлин говорит:

– Зря ты не привел его сюда. Я бы с удовольствием ему что-нибудь приготовила. Разве не здорово было бы, если бы он заходил к нам время от времени?

– Он своими делами занят.

– В министерстве?

– Ну, наверное. Не знаю. Я его спрашиваю, а он с этими своими неопределенными… – Ллойд открывает ладонь, смотрит на нее, но подходящего слова найти не может. – Не знаю. Спроси у него сама.

– Спрошу, ты только приведи его сюда для начала. Девушка у него есть?

– Не знаю.

– На мне-то не надо срываться.

– Я не срываюсь. Но откуда же мне знать, Айлин?

– В министерстве, наверное, интересно работать.

– Может, он там просто документы ксерит.

– Уверена, что это не так.

– Должен сказать, мне все это кажется довольно странным.

– Что именно?

Ллойд колеблется.

– Просто он… он в курсе, кем я работаю, на какие деньги я его вырастил, знает, что я репортер, и при этом он ни разу не слил мне информацию, ни одной сплетней не поделился. Это, конечно, не то чтобы трагедия. Но мог бы и подбросить мне что-нибудь.

– Может, ему просто нечего тебе рассказать.

– Да быть такого не может. Его знания могли бы мне пригодиться.

– Возможно, ему запрещено разговаривать с репортерами.

– Всем запрещено. Но все разговаривают. Это называется утечкой информации.

– Я знаю, как это называется.

– Прости, я не хотел. – Ллойд дотрагивается до ее руки. – Все в порядке, – говорит он. – Я спокоен.

Но на следующее утро он просыпается раздраженным. Что-то взбесило его во сне, но Ллойд не может вспомнить, что именно. Когда Айлин приходит позавтракать, он велит ей идти есть к Дидье. Она уходит, и он расстраивается, злится, что прошлой ночью она спала не с ним. Он открывает кошелек. Ллойд и так знает, сколько там, но ему все равно хочется пересчитать. Если он ничего в ближайшее время не заработает, он не сможет оставаться в этой квартире. А если ему придется съехать, Айлин с ним не поедет.

Но куда он отправится без нее? Ллойду позарез нужны деньги, надо добыть тему для статьи.

– Я тебя уже второй день подряд бужу. Когда ты обычно встаешь? – интересуется он у Жерома по телефону. – Слушай, мне снова надо с тобой встретиться.

Юноша приходит в кафе, жмет отцу руку. Ллойд тараторит, словно он это отрепетировал:

– Прости, что снова тебя побеспокоил. Но мне надо узнать кое-что важное по работе.

– У меня?

– Мелочь. Я пишу статью о французской международной политике. Это срочно. Дедлайн сегодня. После обеда.

Жером откидывается на спинку стула.

– Вряд ли я смогу быть полезен.

– Ты же еще вопроса моего не слышал.

– Я просто ничего не знаю.

– А чем ты там занимаешься? – интересуется Ллойд, но потом берет себя в руки. – Послушай, ты ведь даже не знаешь, о чем я хочу спросить. Ты же там уже года три работаешь. Но ты ни мне зайти не разрешаешь, ни сам ничего не рассказываешь. Ты там что, вахтер, и стесняешься этого? – Он смеется. – У тебя хоть стол есть?

– Есть.

– Ладно, буду гадать. Продолжай отвечать по одному слову. Рано или поздно я попаду в точку. Твой стол рядом со столом министра? Или далеко?

Жером неловко ерзает.

– Не знаю. На среднем расстоянии.

– На среднем – это близко.

– Не так уж и близко.

– Господи, что же из тебя все клещами вытягивать приходится. Послушай, мне надо написать статью. Позволь мне тебя порасспрашивать.

– Я думал, у тебя конкретный вопрос.

– Но тебе что-нибудь известно? Я же тебя вчера обедом накормил. – Ллойд добавляет: – Шучу.