«Дом Мейзи», — прочитала она.

В папке обнаружилось подробное описание произведенной реконструкции ее дома, а также счет за стоянку «Эмили» на пристани и ключи от яхты и от дома. Мейзи, как завороженная, посмотрела на них и глубоко вздохнула. Больше всего на свете ей хотелось бы оказаться на борту своей яхты, никуда не отплывать, конечно, а просто посидеть и подумать…

Она взяла ключи и положила себе в карман, потом закрыла папку и положила сверху журнал.

В этот ветреный день на пристани было безлюдно.

Кружились чайки в соленом воздухе. Мейзи сидела на корме «Эмили», дрожа от холода, и ветер трепал ее волосы, но она этого не замечала, погрузившись в тяжелые размышления.

Этот выход для нее — возвращение к прежней жизни — Раф сам предложил, и ей оставалось только принять его.

«Эмили» находилась в превосходном состоянии. Мейзи все осмотрела. Несомненно, и дом окажется таким же, однако ей было страшно тяжело.

Она резко встала.

Ей ничего не оставалось, как провести, по крайней мере, весь следующий месяц в Рэби-Бэй до возвращения Рафа домой. Тут она вспомнила о Сюзи, сунула руку в сумку, чтобы достать телефон и позвонить Грейс, но телефона там не оказалось. Она застыла, ясно вспомнив, что забыла его на кофейном столике в квартире Рафа.

— Черт, — прошептала Мейзи, резко повернулась и… столкнулась с Рафом. Не удержавшись, она сделала несколько шагов назад и свалилась в воду.

Ему пришлось прыгнуть следом за ней.

— Я… умею… плавать, — попыталась сказать она, когда он возник рядом.

Он схватил ее опытной рукой спасателя.

— Тут можно ободрать кожу до костей, так что молчи и делай то, что я говорю.

Через несколько минут они стояли на корме «Эмили», на которую забрались, воспользовавшись веревочной лестницей. И все повторилось вновь, когда Мейзи попыталась обрести дыхание и убрать с глаз мокрые волосы.

— Идиотка! — набросился он на нее, не обращая внимания на то, что сам весь вымок. — Ты же обещала не делать этого!

— Ч-чего? Это же случайно! Правда, я не смотрела, куда иду, но…

К ее изумлению, он обхватил ее руками и прижал к себе так крепко, что ей было слышно, как тяжело бьется его сердце.

— Не в этом дело! Я собирался улететь. Никто не знает, где ты находишься, но знают, что ты расстроена. Помнишь, как это случилось в последний раз, и какие были последствия?

— Но это же было совсем другое. Я убегала. Я не…

— Я знаю, — перебил он. — Знаю, что ты перенесла ужасный шок, потому что никогда не забудешь Тима Диксона, а то, какой смертью он умер, вероятно, напомнило тебе обо всем лучшем в нем. Я знаю, что мне не следовало оставлять тебя.

Мейзи уставилась на него. С прилипшими мокрыми волосами, с каплями воды на ресницах, он мрачно смотрел на нее.

— Ты… ты так думаешь? — в шоке спросила она, широко раскрыв глаза.

— Конечно. Что же еще я могу думать? Я знаю, что должен тебя отпустить, но собираюсь сделать это на своих условиях, чтобы больше не пугаться.

Она спросила голосом, который ей самой показался странным.

— А ты испугался?

— Да. Грейс заметила, что ты ведешь себя немного странно. Джек был убежден, что ты чем-то расстроена… Он буквально вытащил меня из самолета. Твой мобильный не отвечал.

Она закрыла глаза.

— Как ты меня нашел? — шепотом спросила она.

— Прежде всего, я подумал о твоем доме и яхте, поскольку мы говорили о них всего пару дней назад, и начал с них. Что заставило тебя убежать на этот раз?

— Раф… что ты имел в виду, сказав, что должен меня отпустить?

— Мейзи…

Впервые она видела перед собой не жесткого и злого, а усталого человека.

— Кому, как не тебе, знать, что значит мечтать о человеке, который никогда не сможет быть твоим?

Она застыла.

— Однажды я наблюдал за тобой, когда ты гуляла во дворике с Сюзи. И вдруг подумал, что, если бы кто-то сказал мне, что какая-то девушка и ее ребенок будут для меня дороже всего в жизни, я бы не поверил. Но это так.

Мейзи покачнулась.

— Но ты все еще считал, что я люблю Тима?

— А кто бы так не считал? — устало сказал он. — От шокирующей новости о его смерти у тебя начались преждевременные роды.

— Нет. — Она тряхнула головой. — Причиной мог стать несчастный случай или что-то еще.

— Стресс…

— Возможно, — перебила она. — Но я одна знаю подлинную причину своего стресса.

Нахмурившись, он посмотрел ей в глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только я одна знаю, что простилась с Тимом Диксоном в маленькой хижине в Тонге, потому что больше не любила его, потому что никогда не любила. Да, его смерть стала для меня шоком, и это было печально. Печально для Сюзи, печально потому, что это была смерть молодого человека, но была ли она опустошающей для меня? Нет.

— Так что?..

Его слова повисли в воздухе.

— Это из-за тебя я испытывала стресс! Я поняла в тот день, что не смогу больше жить с тобой, зная, что у меня нет никакой надежды.

— Но, — он помолчал, — в тот вечер, в ресторане на берегу, мне показалось, что ты ищешь оправдание для Тима. Я никогда не забывал об этом.

— Да, это так, но только потому, что, нравится мне это или нет, он всегда будет частью Сюзи, поэтому мне хотелось найти какие-то смягчающие обстоятельства для него. Ради нее. Вот и все.

Выражение его лица не изменилось.

— Когда?

— Что когда? — не поняла она.

— Ты полюбила меня?

Мейзи закрыла глаза.

— Почти… почти с самого начала.

— О, Мейзи, — выдохнул он.

Но она продолжала:

— А в тот день, когда умер Тим, Соня рассказала мне о том, почему она стала такой, какой стала. Что виной этому был сложный брак ваших родителей. Может, поэтому и ты так цинично относился к любви. И это только добавило мне страданий.

Слезы сверкнули на ее ресницах.

— Мейзи. — Он взял ее за руку. — Да, я был циничен. Поэтому и считал, что для меня годится только брак по расчету. Мои родители прошли через ад, а мы с Соней последовали их примеру. — Он вздохнул. — Но ты не проявляла никаких признаков страдания, пока я не сказал тебе о Тиме. Ты была легкой и веселой.

Она с усилием улыбнулась.

— Если бы ты только знал, какое это мучение — стараться быть легкой и веселой…

— Мейзи…

— Нет, пожалуйста, дай мне договорить. Не знаю, как тебе объяснить, но, будучи Мейрид, я с головой уходила в свою музыку. Это та область, где я могла отгородиться от всего остального… Потом, например, на вечеринке у Сони, единственным моим спасением было отгородиться от всех стеклянным колпаком. Не знаю, толково ли я объясняю, но…

— Толково, — сказал он очень спокойно. — Можно я скажу тебе, как это произошло со мной?

— Да, пожалуйста, — прошептала она.

— Все, что меня когда-то волновало, исчезло, когда я увидел тебя на больничной койке. Тогда я понял, что ты — главное для меня и моя жизнь без тебя будет сущим адом. В конечном итоге Мейзи и Мейрид слились воедино и стали, — он помолчал, — единственной девушкой в мире, созданной для меня. Но тут-то и началось настоящее мучение.

— Раф? — Она приблизила к нему лицо, недоверчиво смотря ясными зелеными глазами. Ее губы дрожали, и сама она дрожала как осиновый лист. — Скажи, а мне это не снится?

Он улыбнулся и прикоснулся пальцами к ее лицу.

— Когда я нахожусь вдалеке от тебя, ты не выходишь у меня из головы. Единственное, что мне нужно, — это знать, что ты принадлежишь мне, а я тебе. И это правда.

— Извините меня.

Они оба резко повернулись и увидели человека, который смущенно смотрел на них.

— Я услышал всплески и прибежал, но вы сами выбрались. Вы были… поглощены разговором, поэтому я не подходил, но… Это не ваша ли сумочка, мисс? Я нашел ее на пристани.

— О, спасибо! — выдохнула Мейзи, а Раф протянул руку и взял сумочку.

— Спасибо, дружище, — поблагодарил и он.

— У вас все хорошо?

— Лучше быть не может, — заверил его Раф. — Вообще-то, нам не привыкать нырять.