– Спасибо вам, Алеша и Роман. – Голосок ангела даже завибрировал от искренности чувств. – Спасибо. Такого удовольствия от прогулки я не получала уже много лет.

– Устала? – улыбнулся боксер.

– Очень! Но это от переизбытка впечатлений. Простите, что не приглашаю вас подняться на чашку чаю… Тетя Соня неважно себя чувствует с утра… До свидания. – Она легонько дотронулась до рукава каждого из кавалеров, еще раз поблагодарила их глазами и скрылась в подъезде.

Роман протянул ладонь участковому – тот вяло ее пожал – сел в джип и умчался прочь.

Алеша остался один под начинающим накрапывать дождем.

Утром дождь пошел сильнее.

Бубенцова вызвали на участок, в квартиру, где произошел вооруженный налет с мордобоем.

Позже оказалось, что никакого налета не было. Сын хозяев – прыщавый субтильный недоросль – случайно пальнул вверх из папиной двустволки, сшиб на фиг хрустальную люстру и не нашел ничего лучшего как объявить себя любимого потерпевшим.

Для жалобности вида и общей целостности картины даже лбом о дверной косяк треснулся…

Приехавшие срочно с дачи родители обещали недоросля выпороть.

…Алеша брел через дворы и пытался изобрести достойный повод для визита в сороковую квартиру.

На послезавтра у Насти уже куплен железнодорожный билет до Перми. Два оставшихся вечера девушка собиралась провести с бабушками, и это понятно.

Но непонятно, по какому поводу может нагрянуть участковый в квартиру номер сорок!

Ведь очень хочется…

Так хочется, что ноги к своему подъезду не поворачивают!

Подарить, что ли, бабе Наде вторую из книг про мисс Марпл? Ту, что Алеша уже сам прочитал, но на первом же листе размазал свежую типографскую краску, поставил жирный штрих через половину листа…

Нет, неудобно. На первой же странице…

А второй такой книги в магазине не оказалось.

У мусорного бачка, выгнув тощую рыжую спинку, дрожал понурый мокрый котик. Совсем маленький, чуть подросший котенок с голубыми глазками.

Рыжая шерстка превратилась в серые сосульки, грязные усы плаксиво поникли…

В одну секунду участковый принял решение, сгреб котика за пазуху и рысью припустил к желанному подъезду.

Вскидывая длинные ноги через три ступени, взлетел на второй этаж. Отдышался для приличной невозмутимости и нажал на кнопочку звонка.

Котенок от встряски под курткой влюбленного рысака перепугался, заполз в рукав, и когда Настенька открыла дверь, ее глазам предстала забавная картина: в подъезде извивался участковый.

– Алеша? – удивленно зазвенели херувимские бубенчики.

– Да вот, – пыхтел лейтенант, извлекая из рукава рыжего трусишку, вцепившегося всеми когтями в форменную рубаху где-то в районе локтя. – Вот – котик…

– О-о-ой! – пропела Настя. – Котенок…

Это – мне?!

– Вообще-то, – подготовленно посуровел участковый, – вашей тете. Софье Тихоновне.

Анастасия всплеснула руками:

– Вы чудо, Алексей! Конечно тете! А как его зовут? Вы проходите, проходите…

Алексей важно переступил через порог, держа на вытянутых руках обвисшего и очень грязного, лишь слегка обсушенного под кителем котенка. Котишка жалобно мяукал, на этот звук сбегались остальные дамы…

– Его надо помыть, – басила бабушка Губкина.

– Шампунем! – соглашалась Настя.

– Жидкостью для мытья посуды, – глубокомысленно соображала тетя Софа.

– Почему?

– Он все равно после купания облизываться будет, так что хотя бы не отравится.

– А вы так раньше делали, тетя Соня?

– Нет. Геркулес купанья ненавидел, сам языком в порядок приводился. Но мыть котов, я точно знаю, надо либо специальным шампунем, либо жидкостью для мытья посуды – это не отрава.

Через полчаса безропотно отмытого в тазике с разведенным «Мифом» котенка обсушили последовательно полотенцем и феном и путем общего голосования нарекли Марком (Аврелием).

Котик оказался на диво мудрым и все купальные мероприятия перенес с видом философа-стоика.

Настасья чирикала над котиком «Маркуша, кис-кис-кис» и угощала молоком.

Алеша плавился от счастья.

В шесть часов вечера в сороковую квартиру приехал Роман Владимирович со всяческими прибамбасами для безбедного кошачьего житья. Он позвонил Настасье справиться о «здоровье дорогой Софья Тихоновны» – вот лукавец! – узнал о прибавлении в семействе и, разумеется, не удержался. Объехал все окрестные звериные лавки и понавез добра: игрушечных мышей и пышный круглый коврик, магнитную расческу и столбик для точения когтей, исполненный под пальму с плюшевыми листьями и ананасом на веревочке, уютный кошкин домик и килограммов пять разнообразного деликатесного корма…

Марку (Аврелию) показалось, что он попал в кошачий рай.

Только уж очень переполненный сюсюкающими двуногими…

Остаток вечера Маркуша провел под шкафом, куда удалось подсунуть ему круглый коврик в форме пирога-ватрушки.

Во вторник Настенька уехала в Пермь.

Но обещала вернуться уже навсегда.

В пятницу утром участкового Бубенцова вызвали на труп в сороковой квартире.

Утром в половине девятого Надежда Прохоровна Губкина вышла из своей комнаты и повернула к туалету.

Старинное зеркало в углу отразило не только ее фигуру во фланелевом халате и тапочках на босу ногу, но и странный тюк с одеждой, сброшенный чуть сбоку от входной двери.

Надежда Прохоровна очень удивилась такому происшествию, оглянулась назад и увидела, что мутное зеркало не в полной точности отобразило картину: тюк имел не только человеческую форму, но и ноги, обутые в тяжелые ботинки.

Подойдя ближе, гражданка Губкина тихонько вскрикнула и, подобрав полы халата, метнулась к первоначальной цели – к туалету. От неожиданности и жути со старой дамой чуть не приключилась медвежья болезнь.

Перед дверью, как позже оказалось, запертой квартиры лежал мертвый мужчина с ножом в груди.

– Надежда Прохоровна, – спрашивал бабушку капитан Дулин, – у кого, кроме жильцов квартиры, есть ключ от входной двери?

Начальник убойного отдела болезненно морщился. Вид двух перепуганных – свидетельниц ли? – вызывал у него не то чтобы жалость, а нечто сродни мучительному состраданию.

Квартирный убой не вызывал сомнений: в замкнутом на все ключи периметре всю ночь находились только эти дамы да рыжий котик, распластавшийся по груди свидетельницы(?) Мальцевой клочком перепуганного меха.

Бабули таращились на членов следственной бригады заплаканными красными глазами и в один голос заверяли:

– Спали. Всю ночь спали. Ничего не слышали.

– Тогда откуда труп?! – резонно вопрошал капитан. – Если ключи только у вас и… – Дулин сверился с записями, – Романа Савельева и уехав шей Анастасии Корниловой? Кто побывал в квартире? Кто оставил труп?!

Капитан помассировал разболевшийся лоб, взглянул на слезливых кумушек и умерил темперамент:

– Вы уверяете меня, что замок практически новый. Причем, хочу заметить, – хороший. Ключей вы не теряли, следов отмычки на замке нет.

Своим знакомым, родственникам, друзьям дубликатов вы не делали. В библиотеки, бани и театры в последние два месяца не ходили, ключей без присмотра нигде не оставляли. Откуда труп, Надежда Прохоровна, Софья Тихоновна?! Как в вашу квартиру попало тело Алиева Нурали Нурмухаммедовича?!Через две минуты после приезда опергруппы тело человека в серой куртке удалось идентифицировать по паспорту, обнаруженному в его кармане. Убитым оказался тот самый сосед-таджик из сорок первой квартиры.

Его жена Гульнара стояла тут же и утирала слезы полосатым кухонным полотенцем.

Помимо паспорта в карманах Нурали Нурмухаммедовича была обнаружена сумма денег в размере восьми тысяч американских долларов и одиннадцати тысяч рублей.

Деньги немаленькие.

Дети Гульнары плакали в соседней квартире и рвали душу капитана Дулина на мелкие сострадательные части.

С одной стороны, все ясно: были бы кумушки чуть помоложе, забрал бы их кэп Дулин с собой обеих. Промариновал бы в СИЗО сутки-двое и добился если не признания, то хотя бы вразумительных ответов.