— Ты всегда отвратительно готовил, — проговорила Кэрри, вылив на сковороду яйца, из которых успела выловить осколки скорлупы.

— Я о том, что произошло ночью, — уточнил Гром.

Кэрри отвернулась от плиты и посмотрела на него. Лопатка дрогнула у нее в руке.

— Знаю. Но ты же уже извинился.

— Да, вот только боюсь, что теперь у меня нет никаких шансов.

— Жениться на мне? Я не хочу говорить о нашей совместной жизни.

— Но я люблю тебя, — слова вылетели сами собой.

Кэрри выронила лопатку и уставилась на него.

— Ты никогда раньше этого не говорил.

— Да, знаю.

Время, казалось, остановилось. Ни Кэрри, ни Грому не приходило в голову поднять лопатку.

— Немедленно забери свои слова назад, — произнесла наконец Кэрри. — Ты ведь не это хотел сказать.

— Не могу, — буркнул Гром.

— Это не по правилам.

— Понимаю, но ничего не могу поделать.

Гром чувствовал себя неуютно. Ему захотелось, чтобы этого признания не было. Ощущение влюбленности ему не понравилось. Особенно то, с какой неистовой силой забилось сердце в груди.

— Сейчас не самое подходящее время говорить о любви. После того, что произошло сегодня ночью… — Кэрри не договорила и резко повернулась к плите. — Господи, бекон горит! — ахнула она.

Гром выключил плиту и стал выкладывать подгоревшую яичницу на тарелки. Затем он поднял с пола лопатку.

Кэрри неподвижно замерла посреди кухни, не делая попытки помочь ему. Она тоже любила его, но не могла заставить себя в этом признаться. Эта любовь не укладывалась в привычные рамки ее жизни.

Гром пододвинул ей стул и протянул стакан сока.

— Ты успокойся. Сейчас что-нибудь сообразим.

Проявив чудеса сообразительности, он поджарил толстые куски стейка, подогрел банку горошка и добавил туда пакет замороженных овощей.

Кэрри ела молча, не чувствуя вкуса еды. Когда в кухню вошла Спотти и принялась громко и требовательно мяукать, Гром положил в миску холодную овсянку. Кошка набросилась на пищу, а Гром сел напротив Кэрри.

— Я буду хорошим мужем, — сказал он, подумав, что любовь не такая уж и плохая штука. — И хорошим отцом.

— Я боюсь этого брака. Боюсь твоей работы.

Гром угрюмо смотрел в свою тарелку.

— Это мой хлеб. Я ничего не могу с этим поделать.

— А я зарабатываю на жизнь в мотеле родителей. Этот городок — мой дом, мое убежище.

Гром знал, как много для нее значит город их детства.

— Но у нас будет ребенок, — он пустил в ход свой последний козырь. — Если бы Создатель не хотел, чтобы мы были вместе, он не дал бы нам второй шанс.

— Многие живут раздельно и имеют общих детей, — вяло промолвила Кэрри.

— Но я хочу для нашего ребенка лучшего.

— Тогда принеси в жертву свою работу. Поехали в Аризону. Сделай это для меня, Гром.

Он вспомнил счастливую пару, которую они встретили в больнице.

— Я бы и рад. Знаешь, я иногда завидую обычным людям.

— Так что тебе мешает стать одним из них?

— Ну… просто я не умею жить по-другому.

— Я научу тебя. — Она помолчала, внимательно изучая его хмурое лицо. — Покажу другой мир, в котором нет места оружию.

— Кэрри, я спас множество человеческих жизней. То, что я делаю, для меня очень важно.

— Мне хочется, чтобы для тебя были важны наши отношения.

— Разве моя любовь не имеет значения? И я знаю, что ты меня тоже любишь. Я вижу это по твоим глазам.

— Да, — Кэрри перешла на шепот, — я тебя люблю, и это глупо отрицать. Но я была вынуждена защищаться.

— От кого? От отца своего ребенка? Хороша любовь, ничего не скажешь.

— Тем не менее, так и есть. Мы не знаем, что делать с нашей любовью… — Она замолчала, и фраза повисла в воздухе.

Кэрри было необходимо поговорить с кем-то, кто мог бы ее понять. После того, как они с Громом молча убрали со стола, она набрала номер Тальи и договорилась о встрече.

Они медленно шли по дорожке в городском парке. Кэрри рассеянно поглядывала по сторонам, наблюдая за молодыми мамочками, катающими в колясках своих детей.

Талья села на скамейку около пруда.

— Хочешь поговорить о ребенке? — спросила она наконец.

— Ты знаешь о моей беременности?

— Теперь знаю, — Талья наклонила голову. — Интуиция. Да и Гром ведет себя как-то странно.

Кэрри не могла не признать, что Талья хороший детектив.

— О Стивене Картере тебе тоже известно?

Талья кивнула.

— Мы с Ароном давали сегодня показания агентам ФБР.

— Я не привыкла к такого рода вещам, — призналась Кэрри.

— К убийству вообще трудно привыкнуть. Я, например, так и не смогла.

— Ты хотя бы сталкивалась с этим раньше, — Кэрри подумала о том, что чувствовал Гром, после того как обнаружил Стивена. — Ты, Арон, Гром — вы все из одного и того же теста.

— Поэтому мы и работаем вместе. Я не ушла из агентства после расставания с Ароном только по этой причине. Ты позвонила мне, чтобы узнать, как я обхожусь без Арона?

— Ты права. Возможно, я хочу услышать, что находиться бок о бок с бывшим любовником не так уж и сложно.

Талья откинулась на спинку скамейки и вытянула перед собой длинные ноги.

— Я бы и рада обнадежить тебя, Кэрри, но это не так. Я прошла через семь кругов ада, когда мы расстались.

— Но ты же справилась.

— У тебя все по-другому. Ребенок. Гром, который хочет на тебе жениться.

— Жениться? Он тебе сам сказал об этом?

— Ему не нужно мне ничего говорить. Я сама не слепая и все вижу. Кроме того, он жуткий собственник.

— Я просила его поехать со мной в Аризону, начать нормальную жизнь. Он отказался.

— А ты в свою очередь отказалась остаться? — предположила блондинка.

— Да, — подтвердила Кэрри, наблюдая, как шустрый мальчуган тащит свою мать к краю пруда, где ребятишки бросали уткам хлебные крошки.

Талья проследила за ее взглядом.

— Ты в тупике, но ради ребенка стараешься поддерживать нормальные отношения с Громом, — кивнула она. — Ведь так?

— Дети не должны отвечать за ошибки родителей.

— Неужели ты считаешь вашу любовь ошибкой?

— Иногда все так и выглядит.

— Возможно. — Талья замолчала, глядя куда-то вдаль.

— Жена Арона еще любит его? — спросила Кэрри.

— Нет. Она снова вышла замуж. Видимо, нашла человека, который даст ей все, что нужно.

— Счастливая.

— Да. — Талья повернулась к Кэрри. — Я хочу, чтобы и вы с Громом были счастливы.

— Мне тоже этого очень хочется.

В день ее отъезда Гром ждал, что она передумает и останется. Но этого не произошло.

Он стоял около кровати в комнате для гостей, смотрел, как Кэрри упаковывает свои вещи, и пытался придумать, как ее удержать. В голову ничего не приходило.

Его сердце болезненно сжалось от чувства огромной утраты.

Кэрри было тоже нелегко, и он это прекрасно понимал. Но, несмотря ни на что, она возвращалась в Аризону. Возвращалась не одна. Вместе с ней уезжал и их ребенок.

— Завтра привезут мебель, — первым нарушил молчание Гром.

Кэрри огляделась, словно прикидывая, куда лучше поместить кроватку.

— Из этой комнаты получится отличная детская, — произнесла она.

— Надеюсь.

— Нашему малышу очень повезло с отцом.

— И с матерью тоже.

— Спасибо, — ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, чтобы Гром этого не увидел.

Когда Кэрри укладывала косметичку в чемодан, он заметил, что у нее дрожат руки.

— Уверена, что доберешься сама? Я мог бы отвезти тебя. — Он уцепился за эту возможность побыть с ней подольше. — Мне бы совсем не помешало проветриться.

— Я уже заказала билет на самолет, — сказала Кэрри, едва сдерживая слезы.

— Кэрри, я привез тебя сюда из Аризоны. Почему бы мне не отвезти тебя обратно?

Кэрри старалась не встречаться с ним взглядом. Самолетом быстрее.

— Позволь я хотя бы отвезу тебя в аэропорт.

— Я вызвала такси, — Кэрри держалась из последних сил.