– Ага, ага, – поддакивал я. – Да, у тебя уже почти получается. Теперь, главное, смотри не сбейся! Аккуратнее, сейчас сложный момент… А ты ведь так устала! Так ужасно устала, что я почти чувствую это на вкус…

И я смачно щелкнул зубами в темноте.

Она побледнела. Сделалась белее снега на горных вершинах. Однако же не запнулась и не сделала ни единой ошибки[73].

И вскоре я ощутил сковавшие меня узы.

Я оставил свою алчную бдительность и уныло сник.

Девушка договорила. Она утерла с лица пот рукавом своего одеяния.

И посмотрела на меня.

В комнате царило молчание.

– Ну, – спросил я, – и на фига ты это сделала?

– Я только что тебя спасла!

Она слегка запыхалась, и голос у нее был слабый-слабый. Она кивнула на осколки на полу.

– Я выпустила тебя на волю.

Краснокожий демон медленно кивнул.

– Ну да. Это верно… Но только затем, чтобы спустя несколько секунд снова меня поработить! – Из ткани у меня под ногами взметнулись багровые языки пламени, окутавшие фигуру разгневанного демона. – А ты помнишь, – взревел я, – как я спас твою жалкую жизнь много лет назад?!

– Много лет назад… что-что?!

Из глаз у меня брызнул огонь, на блестящей коже проступили пятна пылающей серы.

– Да ты можешь себе представить, сколько боли и страданий я вынес с тех пор? – возопил я. – Бесконечные годы, проведенные внутри крошечной, душной темницы, пока солнце и луна снова и снова свершали свой круговорот? И вот теперь, не успел я вырваться на волю, как ты призываешь меня снова, не дав даже…

Тут я запнулся, заметив, что девица многозначительно притоптывает стройной ножкой по своему куску ткани.

– Кстати, а сколько времени я провел в заточении?

– Несколько часов. Только что полночь минула. А мы с тобой беседовали вчера под вечер.

Краснокожий демон вылупился на нее; пламя потухло.

– Вчера под вечер? То есть еще и суток не прошло?

– Ты вообще считать умеешь? Да, еще и суток не прошло. Да посмотри на меня! На мне та же самая одежда.

– Да, верно… – Я прокашлялся. – Ну, понимаешь, там, внутри, несколько теряешь счет времени… В общем, как я уже сказал, это было неприятно. – Я снова повысил голос: – И мне совсем не хочется, чтобы меня тут же вызывали снова – неважно, кто это сделал, ты или другой! Послушайся доброго совета: лучше отпусти меня восвояси!

– Не могу.

– Отпусти, а то пожалеешь! – рявкнул я. – Ты все равно не сумеешь долго удерживать меня. Ты же новичок, это сразу видно!

Глаза у девушки вспыхнули. Пламя из них не било, но было видно, что может дойти и до этого.

– Бартимеус Урукский! – вскричала она. – Знай, что у себя на родине я – адепт восемнадцатого уровня посвящения храма Мариба! Знай, что не кто иной, как я, призвала демоницу Зуфру и, подгоняя ее вервием, заставила за одну ночь вырыть водохранилище в Дамаре! Знай также, что я подчинила своей воле двенадцать дюжин демонов и девять из них швырнула в бездонную пропасть! – Она откинула со лба прядь волос и мрачно улыбнулась. – А главное, что тебе следует знать: что теперь я – твоя хозяйка!

Краснокожий демон разразился кудахчущим хохотом.

– Неплохая попытка, – сказал я. – Есть только три «но». Во-первых, твой «восемнадцатый уровень посвящения» мне ни фига не говорит. Откуда я знаю, может, это означает, что тебе наконец доверили чистить сортиры!

Девочка негодующе пискнула, но я не обратил на это внимания.

– Во-вторых, – продолжал я, – следи за своим тоном. Ты ведь хотела, чтобы это звучало грозно и внушительно? Ну, извини. Получилось сдавленно и испуганно. А в-третьих, все это явно чистый вздор! Ты еле-еле выговорила Первое Предписание[74], не запутавшись в собственном языке. В какой-то момент я подумал было, что ты вот-вот наложишь узы на себя самое, так неуверенно ты говорила. Посмотрим правде в глаза: все это брехня.

Носик девочки заострился и побелел.

– Неправда!

– Правда-правда!

– Нет!!!

– Ну, скажи это еще тоном выше, и ты разобьешь вон ту славную вазочку! – Я скрестил на груди чешуйчатые руки и бросил на нее свирепый взгляд. – Кстати, ты только что лишний раз подтвердила правоту. Как ты думаешь, много ли настоящих волшебников опустились бы до подобной перебранки? Они давно бы шарахнули меня чем-то вроде Темного Очищения, и дело с концом.

Девушка уставилась на меня, бледная как смерть.

– А, так ты даже не знаешь, что такое Темное Очищение? – ухмыльнулся я.

Она тяжело вздохнула.

– Нет. Зато я знаю вот это!

Она стиснула в руке серебряный солнечный диск, который носила на шее, и что-то пробормотала себе под нос. Я снова с трудом разобрал слова – это было нечто вроде Оберега[75], каким деревенская ведьма осаживает обнаглевшего беса. Тем не менее что-то черное заклубилось в воздухе, вздыбилось и ринулось в сторону моего круга.

Я вскинул руку, чтобы отразить удар, и выкрикнул ее имя:

– Кирина![76]

Черные осколки силы пронизали вскинутую руку и вонзились в мою сущность вихрем острых булавок.

Они исчезли. Я угрюмо изучил проделанные во мне дыры.

– Так тебя, значит, не Кириной зовут? – спросил я.

– Нет. Кто может быть таким дураком, чтобы вот так запросто выдать свое настоящее имя? Верно, Бартимеус?

Девчонка была права.

– Ну и все равно, – сказал я, – в качестве наказания это никуда не годится. И опять же, ты чуть не сбилась. Давай попробуй еще раз!

– А в этом нет нужды. – Девушка откинула полы одежды и продемонстрировала мне три серебряных кинжала за поясом. – Если ты еще раз меня разозлишь, – сказала она, – я проткну тебя одним из этих кинжалов.

Ну да, это она может… Я был заперт в магическом круге и понимал, что мои возможности уворачиваться ограниченны. Но я только пожал плечами.

– Вот и последнее доказательство. Ты – нечто вроде наемного убийцы. Никакая ты не волшебница. А чтобы иметь дело со мной, нужен именно волшебник! – Мои зубы сверкнули в полумраке. – Своего последнего хозяина я убил, знаешь ли!

– Кого, Хабу? Того самого, который посадил тебя в бутылку? – Девушка грубо фыркнула. – А когда я оставила его внизу пьяным, мне казалось, что он вполне себе жив!

– Ну ладно, ладно, – проворчал я, – я имел в виду предпоследнего! Все равно, с точки зрения статистики такая судьба рано или поздно постигает сорок шесть процентов… – Тут я запнулся. – Погоди-ка! Так волшебник Хаба, значит, внизу? А где мы вообще?

– Во дворце царя Соломона. А ты что, не узнаешь? Я-то думала, ты его знаешь вдоль и поперек – я тебя, собственно, поэтому и выпустила.

– Ну, я же не обязан знать тут каждую спальню.

И тут краснокожий демон внезапно замер, ощутив неприятную дрожь, нарастающее предчувствие, что, как бы плохо все ни было, вот-вот сделается гораздо хуже.

Я устремил на нее холодный, жесткий взгляд. Она ответила мне таким же ледяным взглядом.

– В последний раз говорю по-хорошему! – сказал я. – Спасибо, что выпустила меня из заточения. Теперь мы с тобой квиты. А сейчас произнеси заклинание Отсылания и отпусти меня.

– Я ведь тебя сковала, Бартимеус.

– Пока что – да. – Я потыкал ткань когтем на большом пальце. – Но я непременно найду лазейку! Много времени это не займет.

– Ну ладно, – сказала девушка, – но согласись, что, пока ты ее ищешь, ты у меня на службе. А значит, ты будешь делать, как я скажу, или попадешь в Бедственный Огонь. Это тоже много времени не займет.

– Ну да, конечно! Можно подумать, ты знаешь это заклинание!

– Хочешь убедиться лично?

Тут я, конечно, попался, потому что проверить было никак нельзя. Возможно, она действительно не знает этого заклятия – последний и верный оплот любого волшебника, – но может оказаться, что она его знает. А если она все-таки его знает, а я ее ослушаюсь, последствия для меня будут самые печальные.