– Мальчик, возьми мороженое и беги домой. Видишь, тебя уже никто не ищет. Твои друзья разбежались, только мама ждет тебя дома. Ждет и думает, где же мой сыночек потерялся…

Малыш схватил мороженое и сиганул домой. Выронив пиво из рук, Таня закрыла лицо ладонями.

– Я не знала, что совсем скоро… так скоро… Я думала, у нас еще будут дети… Мы будем все вместе вставать по утрам, а вечерами – собираться и рассказывать о том, что случилось за день, будем праздновать дни рождения и Новый год…

– С Димом это вряд ли возможно.

– А без Дима мне этого не нужно.

Так же внезапно она отняла ладони от лица. Щеки еще были мокрыми, но глаза уже сияли отчаянной решимостью.

– Пусть так! Хорошо, что я узнала обо всем. Дим обычно меня успокаивает. Но, в любом случае, лучше знать правду. Спасибо, Дави.

– Тебе есть, куда уехать?

– Я не уеду. Я верю в судьбу. Защитит она меня… или покарает за мое счастье с Димом, я все приму спокойно.

Она пошла обратно к машине. Дави шел сзади, и ему казалось, что ее шаги звенят, звенит ее походка, ее дыхание. Все натянуто, напряжено, но она готова терпеть до самого конца – до разрыва. До остановки сердца. Про себя Дави холодно подумал: стоит ли?

В «Фортуне» встретил Дим.

– Куда это вы пропали?

– Берег объезжали.

– Ракушки мне не топчите! Они денег стоят.

Все взглянули под ноги ­– на новый хрустящий настил из ракушек.

– Где ты их нашел, кстати? – спросил Дави.

Таня взяла несколько в ладошку.

– Секрет фирмы, – засмеялся Дим. – Ребята подсуетились.

И перевел взгляд на Таню.

– Ты что такая бледная? Мидий жалко?

Она отшвырнула мертвые скорлупки. Тоже засмеялась.

– Нет, никого не жалко. Если существует Мертвое море, значит, кто-то его убил.

Дим кивнул.

– Молодец, Танюша. Пока мы сильнее этих мидий. А завтра, может, мидии завалят берег – нашими костями…

         Когда Таня считала опасность преувеличенной, ей хотелось просто отвлечься от постоянного чувства напряженного ожидания, но как только она убедилась, что Диму действительно что-то угрожает, ожидание для нее закончилось. Перемен к лучшему не намечалось. Чего ждать? Ее жизнь стала постепенно утрачивать всякий смысл, хотя внешне оставаясь прежней: она встречалась с Илоной, читала все, что попадалось под руку, смотрела телевизор, спала с Димом, ездила с Дави в город.

         В середине мая открылся новый сезон. Гостей собралось так много, что Таня про себя назвала церемонию открытия пиром во время чумы. Никто из приглашенных не чувствовал опасности, нависшей над «Фортуной», все веселились, пили, ели и танцевали, но какое-то неуловимое напряжение носилось в воздухе и иногда сквозило в обычных разговорах и поздравлениях.

         Сидя рядом с Димом, Таня могла только отмечать количество оборванных собеседниками фраз. Во-первых, некоторых насторожило то, что объединенная столичная сеть в этот раз никем не была представлена в «Фортуне».

– Рига не приехал? – спросил столичный чиновник, не знавший о табу на имя Риги в «Фортуне».

– Не смог, – отрезал Дим.

– Да, у него теперь – дел выше крыши, – кивнул гость. – Меняет людей.

– Ему виднее.

– Вы как? Тоже сольетесь? Или Рига под тебя не ляжет?

– У нас с ним… не настолько близкие отношения, чтобы кто-то под кого-то ложился. У меня – вот – жена есть, – Дим усмехнулся.

– Да и он тоже… не один, кажется.

Таня вскинула глаза, ожидая продолжения.

– Как случился мирный передел? – перебил Дим. – Я впервые о таком слышу.

– Постепенно. И очень хитро: столичная сеть постепенно проникала в западную, пока западная не ослабела и не легла. Соловью ничего не оставалось, как все бросить. Рига оставил ему капитал – тот свалил в Америку.

– Почему он не воевал?

– С Ригой? Не всякий на это решится.

Дим кивнул.  

– Поэтому все так притихли? Ждут, что произойдет между нами?

– В том, что Риги сейчас здесь нет, все видят знак…

Подошел Дави и сел рядом.

– Это Дави, – представил его Дим. – Наш терминатор. С ним нам ничего не страшно.

Дави оскалился.

– Дави гарантирует нам покой и защиту, – добавил Дим.

Праздничная ночь открытия была в самом разгаре – шум музыки и фейерверков мешал говорить. Все сидящие за столом смотрели в разные стороны: столичный гость – на эстраду, Дави – на скатерть на столе, Дим – в небо на фейерверк, а Таня – на всех сразу. На все сразу. И на себя. И в себя.

Любовь к Диму не принесла ей покоя. Быть с ним до конца, бежать от него или искать снова кого-то, кто был бы сильнее Дима, чья жизнь была бы прочнее? Бесконечно самоотверженные и бесконечно предательские мысли взрывались в ее голове фейерверком.

– А Рига женился? – спросила вдруг она у столичного гостя.

И только когда сама услышала свой вопрос, поняла, о чем спросила. Дави и столичный чиновник посмотрели на нее удивленно, а Дим продолжил спокойно наблюдать за рассыпающимися в слепом небе искусственными звездами.

– Нет, не женился. Но никому и не отказал из тех, кто его хотел. Рига – непростой человек, но с женщинами поступает очень просто, без лишних размышлений.

Таня улыбнулась, кивнула самой себе: только с ней Рига был другим, а дальше – пошло по обычной схеме, если можно назвать схемой последовательность из нескольких примитивных действий.

В небе снова рассыпались искры салюта. Таня смотрела на них и улыбалась. Дави косился на нее озадаченно. А Дим по-прежнему приглядывался к слепому южному небу, поглощающему вспышки фейерверка.

Вечеринка угасла к утру. Ночь выдалась теплой, гости были довольны. В «Фортуне» вполне официально был провозглашен приход лета. Убедительно и веско.

Только на рассвете Таня и Дим оказались наедине в своей комнате. Дим молча разделся и завалился в постель. Таня тоже легла и взглянула на поднимающееся  над морем солнце.

– Я не хочу, чтобы ты молчал…

– Мне нечего сказать.

– Дим…

– Давай спать. Это была тяжелая ночь. Но она закончилась.

Он отвернулся.

– Дим…

– Таня, прекрати! – бросил устало. – Я не хочу быть резким с тобой.

– В чем я виновата?

Он сел в постели и обхватил голову руками.

– Ты ни в чем не виновата! Я знал, что тебя ничего не исправит! Ты всегда будешь сомневаться и выбирать того, с кем тебе будет лучше. Я не могу вечно соревноваться с кем-то! Тем более – публично.

– Но я не имела в виду ничего такого…

– Да, ты просто – из праздного интереса – поинтересовалась судьбой столичного миллионера. Тем, не больше ли у него шансов выжить, если вдруг завертится кровавая мясорубка!

– Он не чужой мне человек, Дим. И он твой друг!

– Он мой друг. И он твой любовник. Об этом я тоже помню.

– Ты перекручиваешь! Я люблю тебя, и ты это знаешь!

Дим кивнул, насилу взяв себя в руки.

– Это в тебе неосознанно. Это животный инстинкт самки – выбирать наиболее успешного самца, чтобы быть спокойной за свое потомство. Ты просто животное.

– А ты подонок!

Она с размаху залепила ему пощечину и бросилась к двери.

– Ненавижу тебя!

– Ненавидишь?

В один миг Дим оказался между ней и дверью.

– Ненавидишь меня?

Схватил ее за запястья и прижал спиной к двери.

– Ненавидишь меня, моя любимая зеленоглазая девочка? Бежишь от меня к Риге?

Он уже целовал ее лицо, ее губы, чувствовал ее мягкое, безвольное, но еще пытающееся бунтовать тело. Выпустил ее руки, и она обняла его.

– Я обожаю тебя!

Дим вернул ее в постель, но не был настроен нежничать. Таня, снова скованная и обезволенная, уже чувствовала его внутри – чувствовала резко, грубо, как будто он все еще пытался доказать ей прочность своей жизни.

– Прости меня, – выдохнула она.

– Никогда!

– Дим!

Она еще пыталась уклониться от волны нахлынувшего ощущения, но в ту же секунду поддалась ему безоговорочно, словно сама бросилась навстречу.