Какие мысли и чувства владели Скобелевым в этот бурный период? Ведь на его глазах бушевали доселе невиданные им политические страсти, а лексикон студентов изобиловал словами «революция», «народное сознание», «реформы». Со студенческих скамей бесследно исчезали откровенные говоруны, а синяки и шрамы на лицах являлись вескими аргументами неблагонадежности. Можно предположить, что происходящее воспринималось Скобелевым с неподдельным интересом, но не более. Слишком большая пропасть отделяла сына начальника конвоя его императорского величества, «любимого при дворе человека», от небогатого в основной массе университетского студенчества.

В решении правительства о закрытии университета говорилось как о мере временной. Но ведь недаром говорится в народе, что нет ничего более постоянного, чем введение временных законоуложений. Скобелеву предстояло разрешить жизненно важные вопросы: что делать дальше, кем быть, где применить свои знания? Категоричный ответ отца: «На службе» Скобелев-младший расценил вовсе не как приказ. За год, проведенный в Петербурге, прочные семейные традиции стали брать верх. Чувствуя в себе призвание и любовь к военному делу, Михаил с завистью смотрел на сверстников, носивших офицерские эполеты. Дмитрий Иванович, сетовавший несколько лет назад на немужской вид сына, был приятно поражен переменами в его облике. «Вылитый кавалергард», – подумалось тогда ему. Скобелев-младший будто прочитал мысли отца и бисерным почерком написал прошение императору о зачислении его юнкером в лейб-гвардии Кавалергардский полк, тот, в котором некогда начинал службу Дмитрий Иванович. После непродолжительного хождения по инстанциям на прошении появилась размашистая императорская резолюция: «Удовлетворить».

Кавалергардский полк во все времена считали самым аристократичным полком в русской кавалерии. Офицеры недаром шутили: дескать, голубая кровь течет не только в нас, но и в лошадях. Царственные особы шли первыми в списках полка. Во времена службы в нем Скобелева возглавлял список Александр II. Представители знатнейших российских фамилий, бароны, графы, князья, вели под уздцы на выездке в манеже арабских, ахалтекинских, донских скакунов, стоивших на аукционах баснословные суммы. Но кроме внешнего блеска полк имел славную боевую историю, традиции. «Настоящий кавалергард должен быть без страха и упрека» – таков был девиз полка.

Первое боевое испытание полк держал в 1805 году при Аустерлице и в проигранной баталии заслужил похвалу Наполеона: «Votre régiment a fait noblement son devoir»[8]. В Тильзите кавалергарды входили в состав императорского конвоя и лицезрели того, кто так лестно отозвался о них. Под Витебском, Смоленском и при Бородино они яростно рубились в самых жарких точках сражений. Грозное звучание полковых труб и литавр сопровождало бегство неприятеля из России. В полку долго ходили рассказы о вступлении конной гвардии в Париж, а в знаменном зале стояли георгиевские штандарты с надписями «За Лейпциг» и «За Кульм», как постоянное напоминание о славном боевом пути.

Кавалергарды имели репутацию задир, слыли почитателями Бахуса, были кумирами светских красавиц и немало досаждали столичному градоначальству буйными проделками. Но за стенами полка шла жизнь иная – деятельная, боевая, в соперничестве в удали, в джигитовке, во владении оружием. Гвардейцы дорожили узами войскового товарищества, неизменной была и готовность к ратным подвигам.

22 ноября[9] 1861 года Скобелев предстал вместе с такими же, как и он, юными воинами перед командиром полка генерал-майором князем Барятинским. В день принятия воинской присяги Михаил Скобелев услышал такие слова: «Без сомнения, братцы, вы сознаете, что служба ваша почетна; охраняя священную нам всем особу Государя Императора и защищая Святую Веру нашу и дорогую нашему сердцу Русь… вы приносите великую пользу своей родине.

Почему говорят, что служба наша честная и святая? Потому, что для пользы общей – всей земли русской – мы жертвуем нашей кровью и жизнью».

Какие мысли пронеслись в голове Скобелева, когда на посвящении он поцеловал Евангелие и крест? Отныне он навсегда отрешался от бытия спокойного, размеренного, далекого от опасностей и вступал в жизнь, где действовали присяга, законы воинской чести и доблести, долг, дисциплина, ответственность, где человек оценивался по ратному мастерству. Готов ли был восемнадцатилетний юноша к такой жизни? Физически – нет. Поэтому ему многих трудов стоило стать вровень со всеми. Послаблений по службе ждать не приходилось. Постигать мудреную науку владения конем, стрельбу, рубку, действия в строю Михаил Скобелев начал с нуля; с сигнала побудки и до сигнала зори занимался он в манеже, в учебном городке, в классе, а по ночам при свете свечи читал описания войн и сражений, книги по истории военного искусства. Знать больше того, чему тебя учат, – такой принцип сформулировал для себя молодой кавалергард и следовал ему на протяжении всей жизни. А вот что говорилось о Скобелеве в одной из первых аттестаций: «Служит ретиво, не щадя себя». Не потому ли менее чем через год (8 сентября 1862 года) его производят в портупей-юнкера?!

Как дворянин, он имел право на льготное получение первого офицерского звания после двухлетней службы юнкером. Но уже 31 марта 1863 года на его плечах заблестели офицерские погоны. Корнет Скобелев не позволил товарищам усомниться в верности и преданности традициям, и производство в первый офицерский чин кавалерии было отпраздновано на полковой вечеринке. На ней много говорилось и о его успехах и уважении, которое он завоевал у сослуживцев, еще помнивших деда и хорошо знавших отца. Но похвальные слова не вскружили голову Скобелеву. Уже на первых шагах офицерского становления он взял за правило реально оценивать свои достижения.

До конца 1863 года Скобелев проходил службу в лейб-гвардии Кавалергардском полку. Этот год принес серьезные потрясения России. Восстала Польша. На знаменах повстанцев красовался лозунг: «За вашу и нашу свободу». Речь шла об отделении Польши от России, причем с территориями Западной Украины и Белоруссии, некогда насильно присоединенных к Речи Посполитой. Антирусская авантюра, главной целью которой было восстановление польского государства в границах, существовавших до 1792 года, то есть до первого раздела Польши между Австрией, Россией и Германией, отличалась жестокостью противоборствующих сторон. К великому огорчению россиян, на стороне повстанцев сражалось немало русских солдат и офицеров, наивно веривших, что таким образом добьются лучшей жизни.

Корнет Скобелев относился к сторонникам самых крутых мер к посягнувшим на спокойствие Отечества. Не без помощи дяди Михаилу удалось получить назначение в свиту генерал-адъютанта графа Э.Т. Баранова, которому Александр II поручил обнародовать манифест к полякам. Но едва посольство пересекло границу Польши, как молодой ординарец захандрил и стал тяготиться немудреными свитскими обязанностями. Баранов, скрепя сердце, уступил настойчивым просьбам корнета отпустить его волонтером в войска. Генерал-адъютант лишился расторопного офицера, а поисковая партия подполковника К. И. Занкисова обрела добровольца, одолеваемого неуемным желанием испытать себя в бою. И вскоре такое случай представился.

Стычка с отрядом косинеров под предводительством Шемиота была скоротечной и жестокой. Ситуация стремительно менялась, словно в калейдоскопе. Люди падали под ударами сабель и кос, оставляя на земле кровавые следы. Смерть не щадила ни поляков, ни русских. Выстрелы из ружей, пороховой дым, скрежет металла, ржанье лошадей, призывы и команды слились в единую какофонию, присущую только войне. Поведение Скобелева в этом бою в реляции описано так: «Прямое и отличное исполнение приказаний, а также оказанное мужество при взятии в плен повстанца Безкишкина, 15 апреля, вполне заслуживает награды св. Анны IV ст. за храбрость». Когда бой затих, Занкисов пожал Скобелеву руку, а по прибытии в лагерь обо всем подробно доложил командиру полка.