«Выходите, выходите побыстрее, мсье!»

Де Марья стоял у окна вместе с Фелисите и недовольно спросил ее.

— Я что, должен выйти?

— Да. Если вы этого не сделаете, они обидятся.

— Наплевать, — он хмурился все больше. — Наверно, придется дать этим бездельникам немного денег, чтобы они отправились в таверну и там напились!

— Да, мсье, такова традиция.

Пение «Выходите, выходите побыстрее, мсье!» становилось все более настойчивым.

— Пожалуй, вам лучше действительно выйти сию секунду. Де Марья нехотя повиновался. Увидев его, люди загалдели еще громче. Они орали что было мочи и громко колотили по горшкам и тазам. Барабанщик был одним из подчиненных самого начальника полиции, и барабанные палочки так и порхали в его руках. Один из заводил вышел вперед с флягой вина и предложил выпить жениху. Тот охотно принял приглашение.

Фелисите не отходила от окна и пыталась кого-то выглядеть в толпе. Наконец она заметила Филиппа, стоявшего у дороги, как будто он не желал подойти поближе, но не мог оставаться в стороне.

«Мой бедный Филипп! — подумала Фелисите. — Каким он кажется несчастным! Если бы он мог, то разогнал бы всю толпу».

Люди продолжали громко петь, но теперь выкликали ее:

«Выходите, выходите побыстрее, мадам!»

Понимая, что ей придется подчиниться, Фелисите вытерла слезы, выступившие при виде одинокой фигуры Филиппа, и подошла к двери. Ее приветствовали более шумно, чем жениха.

Вожак протянул флягу с вином невесте. Она поднесла флягу к губам и сделала осторожный глоток.

Это был очень крепкий и плохо очищенный самогон. Фелисите задохнулась и закашлялась к великому удовольствию толпы.

— Хмельной напиток для маленьких кроликов, — на ухо шепнул ей муж и, забрав у нее флягу, еще раз отпил. — Мне нравится это зелье! Я рад, что ваши друзья из Новой Франции решили нас поздравить.

Кто-то в толпе завопил: «Праздничная кадриль!»

Все сразу поддержали эту идею и начали требовать, чтобы Фелисите сплясала с ними. Вожак избавился от фляги, которая к тому времени уже опустела, и подошел к Фелисите.

— Мадам, вы с нами станцуете? Мы были бы очень счастливы.

— Конечно, мсье. Невесты всегда танцуют кадриль.

— Вы начнете кадриль в паре с мсье, а потом окажете нам честь танцевать с прелестной невестой.

Она сделала с мужем всего несколько па, как вдруг он покачнулся и начал невидяще оглядываться вокруг, а потом повалился на спину. Вожак сразу подбежал к Фелисите и сказал:

— Мадам, прошу вас!

Фелисите думала, что танцы никогда не кончатся, и ее не перестанут окружать улыбающиеся люди, которые постоянно говорили:

— Я хочу плясать с невестой.

Она танцевала, кружилась, кланялась до тех пор, пока чуть не падала от усталости. Но девушка должна была признаться, что ей доставляли удовольствие танцы, быстрый темп музыки, шарканье ног и счастливые улыбки разгоряченных партнеров. Однако она испытала огромное облегчение, когда заводила предложил ей руку и отвел на место.

— Мадам, вы не знаете, кто я такой, — сказал он улыбаясь и кланяясь. — Я сам из Лонгея и даже как-то нес вас на закорках. Меня зовут Жюль Латур.

Она сразу узнала этого человека. Он уехал на юг довольно давно, наверно, в тысяча семьсот шестом году. Его всегда вспоминали в Монреале как веселого парня, прекрасно игравшего на флейте и имевшего огромный успех у женщин. Теперь он похудел и стал сутулым, а на загорелом лице появилось множество глубоких морщин.

Жюль очень обрадовался, когда Фелисите сказала ему, что помнит его во время празднования одного из Праздников урожая в замке, хотя совершенно запамятовала, когда он нес ее на плечах.

— Мадам, вы были тогда маленькой девочкой. За прошедшие годы вы сильно изменились. Мадам, вы прибыли на странную и весьма своеобразную землю. Со временем вы наверняка ее полюбите, хотя… — он помолчал и развел руками. У костра неожиданно появилась темная фигура и начала дикий танец. Тень металась во все стороны и напоминала огородное пугало во время сильного ветра.

— Взгляните, мадам, я имел в виду именно это. Здесь многое совсем не так, как в Новой Франции. Здесь не в моде ее танцы. Этот край действительно необычный. Нас не сковывают различные правила и ограничения. Мы — преданные и лояльные люди, но… живем на краю света и держимся более естественно и раскрепощенно. Нам светит солнце, и иногда мы бываем очень счастливы.

Его темное лицо разрумянилось от усилий попытаться все объяснить Фелисите.

— Мадам, вам сейчас придется сделать кое-что, — попро-сии он. — Подойдите к костру. Вы из Лонгея, и люди будут счастливы увидеть, какой прекрасной леди вы стали. Вас следует по правилам представить собравшимся. Потом мы попрощаемся и отправимся по домам. Вы устали, а некоторые выпили слишком много.

Они встали у костра, и Жюль сказал несколько слов жителям колонии.

— Мы рады приветствовать мадам де Марья в Новом Орлеане. Она — одна из нас. Мы гордимся ее красотой. Сегодня она танцевала с нами кадриль. Мы надолго запомним эту ночь.

Фелисите окружали улыбающиеся лица. Она слышала, как одна женщина шепотом произнесла:

— Я видела ее, когда она сошла на берег. Что можно было ожидать, если бедняжка целую неделю провела в лодке и не могла даже переодеться?

Фелисите поняла, что перемены в ее внешности стали для многих приятным сюрпризом. Жюль Латур продолжил речь:

— Мсье де Марья и его прелестная невеста благосклонно приняли наше поздравление. Давайте же пожелаем им долгой и счастливой жизни. Дорогие друзья, сейчас уже поздно, и я предлагаю распрощаться и побыстрее покинуть наших дорогих хозяев.

Фелисите стояла у окна, глядя, как уходят последние посетители. И вдруг во второй раз услышала звук запираемой двери. Девушка быстро обернулась и увидела, что муж с трудом вытаскивает ключ из замочной скважины. Жюль Латур был прав: он выпил слишком много!

— Моя милейшая невеста, — насилу ворочая языком проговорил он, — ваши друзья излишне задержались. Но они наконец убрались, и теперь мы одни, любовь моя.

Август де Марья не заметил, как Фелисите отступила к стене, и медленно приблизился к ней.

— Если бы я не выпил столько их пойла, я бы задал тебе один важный вопрос, дорогая, и потребовал, чтобы ты… меня уверила, что больше не испытываешь никаких идиотских чувств к твоему честному, но занудливому плотнику. Я собирался сразу же все поставить на свои места.

Он чуть не свалился, когда попытался сделать широкий жест.

— Мой маленький кролик, какое отвратительное пойло принесли эти простачки! И поэтому меня сейчас совершенно не интересует твое прошлое. Но, моя красавица, меня весьма интригует настоящее.

Де Марья направился к девушке, ступая очень осторожно и протянув вперед руки. Фелисите испугалась и, отскочив в сторону, чтобы уклониться от его объятий, запуталась в длинной юбке. Она упала на колени и ухватилась за край комода. Потом забилась в угол между стеной и комодом и обхватила руками колени.

Август де Марья навис над ней и начал хохотать так громко, что ему пришлось упереться в стену, чтобы не упасть.

— Мой маленький кролик! Ты так сильно меня боишься? Или это проявление деревенского кокетства?

Неожиданно он наклонился и ухватился за лодыжки девушки. Это был поразительно быстрый жест для человека в его состоянии.

Затем де Марья отклонился назад и с хохотом потащил Фелисите через всю комнату. Фелисите закричала.

— Мсье, прекратите! — она начала брыкаться, чтобы освободиться от его хватки. — Это подло и постыдно.

Юбки девушки задрались до самых бедер, но она продолжала сопротивляться, ухватившись за ковер и пытаясь зацепиться за неровности пола.

— Подло? Постыдно? — дихо хохоча, спрашивал он. — Неужели ты не знаешь, что это было любимым занятим прелестной герцогини Бургундской? Она могла бы стать королевой Франции, если бы вместе со своим мужем Дофином не умерла от оспы. Герцогиня требовала, чтобы двое слуг таскали ее по траве, а сама смеялась и от удовольствия размахивала руками. Да, да! У нее были красивые ляжки. Точь-в-точь как у тебя, моя миленькая невеста. Ты и впрямь считаешь, что развлечения герцогини не подходят для гусенка из колонии?