Затем, как бывает в подобные моменты, Филиппа начали мучить сомнения.
— Мсье Шарль очень рассердится. Он подумает, что я тебе не подхожу, Фелисите, любимая. И он прав, я беден, а ты заслуживаешь мужа получше меня. Я ничего не могу тебе предложить, кроме любви. Впереди мне ничего не светит.
Фелисите улыбнулась.
— Мне этого вполне достаточно, я счастлива.
— Что будет, если мсье Шарль не позволит нам пожениться? Фелисите захихикала.
— Если он скажет нам «нет», у меня есть множество способов помочь ему переменить мнение.
Они повернули назад и начали трудный путь домой. Фелисите забрала у него свою руку.
— Нам нужно поговорить о чем-то другом, иначе все узнают, что случилось, — заметила она. — Ты… ты видел индейцев, когда был в форте?
— Ни одного. Я не видел даже тех, кто неплохо к нам относится. Мы много работали все время и полностью переоборудовали защитные укрепления форта. Я отвечал за строительство нового бастиона.
Он пытался говорить об этом небрежно, но было ясно, что Филипп гордится своей новой работой.
— Теперь форт может выдержать осаду, если даже на нас нападет множество врагов.
— Я рада тому, что вы укрепляли форт, — заметила Фелисите, — но больше всего я радуюсь тому, что индейцы не собирались на нас нападать.
Филипп не был с ней согласен.
— Как мы можем быть уверены? Мсье Шарль не желает рисковать. Вскоре мы возвращаемся обратно. Наверно, мне придется оставаться там все лето.
Они дошли до реки, и ей не удалось выразить свое беспокойство по этому поводу. Молодые люди замолчали. На берег доставили знамя, изготовленное собственными руками Затворницы. Честь нести знамя была доверена самому молодому члену отряда. Ему было не больше пятнадцати лет, и он был таким высоким, что знамя развевалось высоко над головами и было видно отовсюду.
На одной стороне Затворница вышила Пресвятую Непорочную Деву, а на другой стороне она вышила слова сочиненной ею самой молитвы.
«Наши враги надеются на силу оружия,
А мы — на власть обожаемой Божьей Матери.
Ее зовут Королевой Ангелов.
И она сильна, как огромная армия.
С ее помощью мы победим всех врагов.»
В едином порыве люди опустились на колени прямо в снег, когда мимо них проносили знамя. Некоторые склонили головы в молитве. Другие не сводили взгляда со знамени, спасшего всех от опасности. Никто в этом не сомневался. Чудесная молодая женщина, живущая в одиночестве в келье в монастыре уже 16 лет, и все это время никто не видел… Она стала символом их веры.
Фелисите поднялась на ноги и увидела, что Дольер де Кас-сон стоит рядом с ней. Несмотря на то, что он сутулился, он был на голову выше всех остальных и не сводил глаз с прямой спины юноши и белого знамени, развевающегося на ветекре. Фелисите увидела, что у него на глазах блестели слезы.
— Когда мы через решетку слышим голос нашей благословенной Затворницы, он нам кажется очень слабым, — шепнул он. — И мы опасаемся, что ее жизнь может подойти к концу. Она долго и преданно служит делу веры.
Процессия отправилась по рю Сен-Пол. Настоятель Сул-пицианского ордена посмотрел на Фелисите и улыбнулся:
— Я редко вас вижу, дитя мое, но все равно стараюсь узнать все ваши новости. Мне известно, как много ты помогаешь мсье Шарлю. Это очень хорошо. Мсье Шарлю необходима помощь, потому что он возложил на свои плечи тяжелую ношу.
Он ласково смотрел на нее, и ей показалось, что его добросердечие окутывает ее, как теплый плащ.
— Я стараюсь, мсье, делать для него все, что в моих силах.
— На юных плечах находится весьма мудрая головка, дочь моя. Тебе известно, что твоя мать приходила ко мне за советом? Я ей дал совет, и она решила, что для нее будет лучше возвратиться во Францию. Я чувствую за тебя ответственность и рад, что ты выросла счастливой и здоровой девушкой.
Он отвернулся от девушки и задержал взгляд на Фелиппе. Фелисите решила, что ему известен их секрет.
— Вскоре тебе придется принять решение, дочь моя. Это может оказаться для тебя трудным. Надеюсь, что ты придешь ко мне, как это сделала твоя мать. И еще надеюсь, что Наш Небесный Отец даст возможность помочь тебе советом.
Глава 10
Вечером Фелисите спряталась за дверью салона так, чтобы видеть вход и не пропустить Филиппа. На нем был лучший синий сюртук, тот самый, из-за которого он сначала сильно переживал. Фелисите видела, что Филипп был очень бледен. Он поднимался по лестнице, как люди восходят на эшафот.
«Что он скажет? — подумала Фелисите. — Останется ли он твердым, как советовала ему я? Если бы я могла все подслушать! — Тут она рассмеялась. — Бедняга Филипп, он выглядит очень испуганным и будет доволен, когда все закончится».
Она не ожидала, что разговор затянется. Наверно, Филиппу не хватило твердости. Чтобы как-то развлечься, Фелисите играла в трик-трак с баронессой и была настолько рассеянна, что постоянно выигрывала, и баронесса отправилась спать не в самом радужном настроении. Из-за закрытой двери кабинета раздавался гул голосов. Фелисите не знала, чем себя занять. «Что они там говорят? — думала девушка, отправляясь на кухню. — Может, они обсуждают вопрос моего приданого?»
В кухне никого не было, и Фелисите решила осмотреть медные сковородки и горшки, блестящими рядами висевшие на стенах. Все вокруг блистало и сверкало. Посуда была разных размеров и использовалась для приготовления разнообразных блюд. Но она сразу увидела, что необходимо сделать выговор кухонной прислуге. Многие кастрюльки, дуршлаги, сотейники следовало тщательно почистить и отполировать. То же самое касалось столовых приборов. На столе остались увядшие овощи для салата. «Придется отчитать кухарку и ее помощников», — решила Фелисите.
В этот момент она услышала, как закрылась входная дверь, и девушка побежала в прихожую. Она поняла, что Филипп ушел, а барон стоял наверху лестницы и звал ее.
— Поднимись ко мне, малышка!
Фелисите насторожилась. Если бы разговор закончился благоприятно, ее позвали бы до ухода Филиппа. Она все время, пока он тут оставался, ждала вызова наверх и даже представляла себе удивленное выражение лица барона и счастье на лице Филиппа, и тогда ей стало бы ясно, что все в порядке.
Пока она поднималась по лестнице, ее охватило тяжелое предчувствие, и она подумала: «Он сказал „нет“. Что же мне теперь делать?»
Барон не сразу начал говорить. Они сидели у стола друг против друга, и он внимательно разглядывал кончики пальцев. Наконец мсье Шарль произнес:
— Я должен признаться, что для меня все это было сюрпризом. — Фелисите промолчала, и он добавил: — Я был уверен, что ты будешь рассуждать о браке так же трезво, как ты занимаешься делами.
— Мсье Шарль, я его люблю!
Она была уверена, что ничего хорошего не последовало из разговора барона и Филиппа. В ее голосе послышались отчаянные нотки.
— Именно это он сообщил мне, — заявил барон, — меня не удивляет, что ты влюбилась. Так бывает, когда люди молоды. Но разве тебе самой непонятно, что брак между вами невозможен?
— Но почему? Почему? Мне это совсем непонятно. Я полюбила Филиппа с тех пор, когда увидела его в первый раз. И если мечтала о счастье, все мои мечты были связаны с ним.
Барон начал колебаться, отводил от Фелисите глаза и предпочитал изучать сложный рисунок ковра на полу.
— Конено, конечно! Естественно, что девушки влюбляются в приличных молодых людей. Фелисите, но они не выходят за них замуж!
— Пожалуйста, мсье Шарль, взгляните на меня, — умоляла его Фелисите, — чтобы я была счастлива, нам необходимо хорошо понять друг друга. Я должна четко понимать вас, а потом высказать вам мою точку зрения. Я не понимаю, почему не могу выйти замуж за Филиппа. Правда, он беден…
Барон поднял руку и рассеянно подкрутил ус, а потом припомнил пословицу:
