Она послала Полу заказное письмо, и он расписался в получении, так что прекрасно знает, что она его ждет. На карнизе окна ворковали голуби, а снизу, с Бромптон-роуд, доносился шум дорожного движения.

Остальные члены семьи — родители, тетушки и дядюшки, двоюродные сестры и братья вместе с несколькими американскими друзьями Элли — остановятся в нескольких кварталах отсюда, в отеле «Восточный мандарин». Мадлен же сказала родителям, что ее фирма заключила соглашение с одним небольшим отелем поблизости от Гайд-парка и поэтому ее проживание там ей ничего не будет стоить. А так как она занимается делами клиента, которому грозят неприятности из-за его теневых инвестиций, то нуждается в тишине и покое. В выбранном ею отеле не было ни кабельного телевидения, ни платных каналов, как не было и модных спа; имелся лишь небольшой зальчик, в котором гостям подавали обед и напитки.

Семиэтажное здание занимало большую часть квартала. И определенно не походило на тот раритет, о котором вспоминала их мать. Длинные унылые коридоры. По каждой из стен вдогонку одна за другой бежали крашенные в синий цвет двери с позолоченными цифрами номеров и замысловатыми стеклянными ручками. Все этажи были абсолютно одинаковыми — очень путаная для постояльцев система. Единственный лифт был рассчитан только на четырех человек, а витая лестница, поднимаясь вверх, все уменьшала и уменьшала свои ступени, так что на верхние этажи без риска оступиться могли взобраться лишь маленькие ножки ребенка. Полы на всех этажах отеля были покрыты шерстяной ковровой дорожкой одного и того же мрачного темно-зеленого цвета.

Номер, который заняла Мадлен, выходил окнами на улицу. В небольшой комнатке располагались кровать с белым покрывалом, комодик, старый телевизор, принимавший только четыре канала, и кондиционер на специальной подставке, хитрый прибор, делавший воздух в номере еще более жарким, несмотря на то что его пластиковая трубка выходила прямо в окно. Крошечная туалетная с ужасной ванной, снабженной лишь ручным душем, умывальник с раковиной находились в самом номере. Светильник под потолком и лампа на старомодном столике вносили свой вклад в обстановку. Но Мэдди до всего этого не было никакого дела; со времени ее весеннего визита главным для нее было вернуться обратно. Если Пол не придет к ней сегодня после обеда, она позвонит ему сама и оставит сообщение на автоответчике.

«Но тебе лучше прийти. Уж это-то ты должен для меня сделать. Впрочем, ты должен мне гораздо больше».

В ту ночь она спала лишь урывками. Но успела увидеть странный сон: ей приснилось, что она стоит на заднем дворе их дома в Коннектикуте и смотрит на огромный сикомор. К ветвям растущего у самого крыльца дерева были привязаны тысячи скелетов, а вместо листьев росли красные цветы. Мэдди подошла к дереву, протянула руку, чтобы сорвать один из цветков, и вдруг увидела, как на ее ладони появляются глубокие царапины. Цветы оказались вырезанными из стекла. И тут же в ее сон пришло воспоминание о том, что она испытывала, когда наносила себе те давнишние порезы. Тогда ей казалось, что это единственный способ почувствовать что-либо.

Позже сквозь сон она услышала, как незнакомый мужской голос выкрикивает какие-то слова. Мадлен проснулась, открыла глаза, но шум продолжался, значит, ей это не приснилось. Часы на столике показывали половину одиннадцатого вечера. Тут она окончательно пришла в себя, ибо ей в жизни не приходилось слышать таких гневных криков. Голос явно принадлежал англичанину, в первое мгновение она подумала, что это Пол, но потом поняла, что ошиблась. Этот шум доносился из номера напротив. Мадлен выбралась из постели и подошла к двери. Но смотрового глазка не было, и увидеть, что происходит в коридоре, не представлялось никакой возможности. Она хотела было приоткрыть дверь, но невидимый мужчина так ужасно громко ругался, что она побоялась оказаться втянутой в какую-нибудь историю, до которой ей вообще-то нет никакого дела. Поэтому Мадлен просто приложила ухо к двери, пытаясь понять, в чем дело. Но кроме «каждый раз» и «невероятно», ни одного слова разобрать было невозможно.

Она вернулась к кровати, нырнула под одеяло и прижала ладони к ушам. Так и лежала, дрожа, пока постепенно все тревожные мысли не вылетели из головы, а взамен них пришли воспоминания о том сикоморе, что рос в их дворе. Она вспомнила, как маленькими они делили с сестрой одну кровать на двоих. И как сильно она боялась тогда темноты.

Он пришел на следующее же утро. Элли отправилась на встречу с директором фильма, который снимался по ее книге. Последние эпизоды сценария при чтении показались ей немного общипанными, и Джорджи, которую собирались назначить дизайнером проекта, заехала утром за Элли и увезла ее с собой. Предполагалось, что работа может занять весь день и Мадлен будет предоставлена самой себе, вечером же они с сестрой должны были встретиться в ателье. Накануне состоялась последняя примерка свадебных нарядов, платье Мадлен оказалось превосходным, хоть его и следовало немного убрать в талии.

— Ты в нем похожа на цветок. На ирис, — улыбнулась Элли и добавила: — Не забудь, мы должны встретиться в пять.

О завтраке Элли позаботилась перед уходом, как бывало в их детстве: на столе стояли круассаны, хлопья, джем. Но есть Мадлен не хотела, разве что выпить немного кофе. Поэтому, вместо того чтобы возиться с едой, она заварила кофе покрепче и достала сигарету, хоть прекрасно знала: Элли не выносит, когда кто-нибудь курит в ее квартире. Что ж, еще одно правило будет нарушено.

Мэдди уселась около открытого окна, выпустила первую струйку дыма и решила, что если выдыхать дым на улицу, то Элли ни о чем не догадается. Ее сестра не из тех, кто вечно всех в чем-нибудь подозревает. Вообще для человека, который считает себя таким дотошным и умным, она была довольно простодушна, и одурачить ее не представляло труда.

Прошло не меньше часа с тех пор, как Элли ушла на свою встречу, когда из переговорного устройства послышался звук сигнала. Странно, но Мадлен сразу же поняла, что это Пол. Всю ночь ее не оставляли мысли о нем. Конечно, слегка смущало то обстоятельство, что ее так влечет к жениху сестры, но она же не вольна в своих мыслях! И совершенно не собирается предпринимать что-либо в этом направлении. Да, когда-то за Мадлен водились мелкие хищения из гардероба сестры, но человек — это же не вельветовая юбка или пара модных туфель, об этом даже она знает. Любовь нельзя позаимствовать на время, а потом вернуть хозяину.

Девушка подошла к интеркому и произнесла в микрофон:

— Квартира Хеллер.

Поверх футболки и трусиков на ней был накинут один из халатов сестры. Волосы слегка пахли табаком, так что их придется снова вымыть перед встречей с Элли.

— Это я знаю.

Голос принадлежал Полу. Итак, началось… Последний миг затишья перед бурей. Она может нажать кнопку и впустить его, а может отойти от двери и вернуться к окну. Притворится, что она не узнала его, подумала, что явился какой-нибудь рассыльный, и решила не открывать.

— С чего бы мне впускать вас?

Подумала, что ответ ей известен, но, может быть, она все-таки ошибается.

— Потому что ты сама этого хочешь.

Когда Мадлен нажимала кнопку, она почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу, поднялась к плечу, заставила дрогнуть руку. Голова так кружилась, будто она собиралась прыгнуть с вышки в бассейн. Вспомнила, как смотрел он на нее накануне вечером, увидела мысленно его лицо перед собой, и желание током пронзило ее. Она не считала себя лгуньей или записной обманщицей, но правда иногда так изменчива, не так ли?

Мадлен могла бы передумать, пока Пол поднимался в лифте, но она не стала этого делать. Раздался стук в дверь, и она сказала себе, что ничего особенного не происходит. Он, наверное, накануне забыл здесь шарф или пришел, чтобы оставить записку невесте, или захватить бутылочку вина из холодильника. «Я потому-то и впускаю его, что ему необходимо зайти к Элли по делу». Она в очередной раз лгала себе и вообще была мастером в этом деле.