Я неловко поднялся, едва не пролив свое вино. Кэти лишь совсем недавно исполнилось пятнадцать, но она выглядела уже почти взрослой. У нее была новая прическа. Высоко приподнятые волосы были украшены жемчужными нитями и приоткрывали кончики ушей. До этого я никогда ее ушек не видел. Глаза у нее возбужденно блестели. Держалась она с необычайным изяществом, и весь вид ее казалось говорил: «Я уже больше не Кэти. С вашего позволения я Кэтрин Лэдланд. Так что вы обо мне думаете?» Мне очень хотелось сказать, что я думаю, но у меня не хватило смелости.

— Роджер, — прошептала она. — Отец прислал мне сказать, что я должна идти спать, но он также передал, что ты здесь. Думаю, он хотел, чтобы я зашла сюда. Что все это значит? Ты уезжаешь?

— Да, — ответил я гордо. — Уезжаю с Джоном Уордом. Драться с испанцами.

Кэти бросила на меня испуганный взгляд и приблизилась еще на несколько шагов.

— Что ты говоришь, Роджер? Ты уходишь в море? Не может быть. Ведь ты скоро должен ехать в Лондон. Я думала… Ты выглядишь сегодня как-то необычно. Будто стал гораздо старше.

— Мы оба выглядим сегодня по-другому, — произнес я, собираясь с мужеством, чтобы сказать ей то, что давно хотел.

— Я даже не узнал тебя сразу. Мне показалось, что это одна из дам, приехавших на бал. Ты выглядишь взрослой и… такой красивой. У меня просто дух захватило. — Я помолчал немного, а потом продолжил. — Кэти, я никогда не собирался жить в Лондоне. Мне пришлось притворяться, чтобы не расстраивать мать и тетю Гадилду, но я всегда хотел стать моряком. Когда Джон приехал сегодня, я наконец сделал окончательный выбор. Я еду с ним.

Теперь Кэти стояла уже около меня, лицо у нее было встревоженное и расстроенное.

— Наверное, я тоже захотела бы уехать, будь я мужчиной, — прошептала она, — но я боюсь, Роджер. Тебя ведь могут убить или захватить в плен. Мне об этом даже подумать страшно.

— Значит я тебе нравлюсь?

Кэти всегда говорила только правду, не колебалась она и сейчас.

— Конечно, ты мне нравишься и всегда нравился. Ты же знаешь, Роджер. Поэтому я и не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Мы уселись за стол. Я выпил немного вина и стал рассказывать о планах Уорда. Сначала он намеревался отправиться в Тунис и там собрать всех флибустьеров в единый флот. Потом он собирался вытеснить испанцев со всех морей. Как в прежние времена, когда Дрейк приплыл к Кадису и под самым носом у короля сжег весь испанский флот.

Поставив локти на стол, Кэти обхватила ладошками подбородок и внимательно смотрела на меня.

— Но я не понимаю, — произнесла она наконец, — ведь у нас сейчас мир с Испанией.

— Официально — да, — ответил я. — Два короля подписали мирный договор. Но испанцы не соблюдают его. Они могут захватить любое наше судно, а потом объявить его пиратским. Они намереваются заполучить в свои руки всю мировую торговлю. Не могут побить нас в честной борьбе и потому прибегают к хитростям и уловкам. Король Иаков не понимает, к чему все это ведет, поэтому таким людям, как Джон приходится самим вставать на защиту интересов Англии.

Морщинки на ее переносице углубились.

— Все, что ты говоришь, еще больше пугает меня. Ведь это очень опасно. Я не хочу, чтобы ты уезжал, Роджер. Планы твоей матери нравятся мне гораздо больше. Ты сможешь занять высокое положение в Лондоне. Я… тоже быть может скоро отправлюсь ко двору. Папа считает, что королева Анна примет меня в число своих фрейлин, когда я стану немного старше. Быть может уже на следующий год.

Наш разговор продолжался еще долго. Я старался убедить Кэти в том, что служба под началом такого человека, как Джон Уорд принесет мне славу и богатство. И уважение всех людей, разумеется, за исключением короля Иакова. Но возможно и сам король изменит свое мнение, после того как увидит результаты наших усилий. Кэти продолжала качать головой. Было совершенно очевидно, что ей неизвестно о связях ее отца с Джоном Уордом. Я сообщил ей, что Джон сейчас у них в замке и в эту самую минуту беседует с ее отцом.

Глаза ее широко раскрылись.

— Но какие дела у него могут быть с отцом?

— Думаю, он хочет получить совет сэра Бартлеми. Ты ведь знаешь, как все в городе прислушиваются к его мнению.

— Я должна увидеть его! — нетерпеливо объявила она. — Он вправду так красив, как все утверждают? И я слышала, будто он самый высокий мужчина во всей Англии.

— Этого я сказать не могу, хотя сам я никого выше не видел. Зато ручаюсь, что он самый отважный человек во всем королевстве. — Я перегнулся через стол и заглянул ей в глаза. — Кэти, я думаю, ты понимаешь, почему я это делаю. Я умру от стыда, если не использую этот шанс.

Она медленно кивнула.

— Мне кажется, я понимаю. — Поднявшись, она бросила взгляд на свои юбки, проверяя, не измялись ли они.

— Ты ни словом не обмолвился о моем платье, Роджер. Я тебе нравлюсь в нем? Ты уедешь, и мы не увидимся долго. Когда ты устанешь от войны и вернешься обратно, я уже буду придворной дамой. Надеюсь, найдутся претенденты на мою руку. Возможно я буду уже замужем. Ты подумал об этом?

— Кэти! — воскликнул я. — Мне хотелось упасть на колени и умолять ее дождаться меня, сколько бы кавалеров не просило ее руки. Но я не решился. Возможно Кэти догадывалась, о чем я хочу ее просить. Однако как бы то ни было, она не попыталась придти мне на помощь.

— Думаю, нам следует привыкнуть к тому, что мы долго не увидимся, — произнесла она. — Тебя это огорчает? Ну, что ж, наверное больше не стоит говорить об этом. — Потом она улыбнулась и протянула мне руку. — Хочешь посмотреть, как танцуют гости? Это очень интересно.

Я сказал, что хочу, хотя с гораздо большим удовольствием продолжил бы наш разговор. Меня вовсе не устраивала та нота, на которой он закончился. Кэти, однако, не дала мне больше ничего сказать. Заметив, что никто не должен нас видеть, она повела меня через длинную анфиладу апартаментов, предназначенных для гостей. Эпплби Корт был одним из самых больших замков в Англии. Я часто любовался его высокими башнями и строениями, но лишь впервые получил возможность как следует рассмотреть его внутренние покои. Все комнаты, через которые мы проходили, были роскошно убраны. В них стояли огромные кровати на четырех столбиках с бархатными, расшитыми золотом балдахинами. Кресла были обиты тафтой или атласом, а все стены увешаны гобеленами и картинами. Везде лежали восточные ковры. Это было верным признаком богатства, ибо в большинстве домов полы застилались тростниковыми циновками.

Некоторые покои отделялись друг от друга коридорами и переходами, однако чаще они шли нескончаемой анфиладой. Я все время боялся, что мы наткнемся на какого-нибудь мужчину, отстегивавшего свои брыжи, или даму в ночной сорочке. Однако, хотя камины горели, все гости, к счастью, находились внизу. Повсюду были разбросаны различные предметы туалета и это весьма смущало меня, но не Кэти.

— У лорда Говерна рубашка с настоящим золотым шитьем, — шептала она, — а вот у его жены волосы совсем не рыжие. У нее парик.

Мне показалось, что Кэти уже побывала здесь и досконально все рассмотрела. Она добавила с нескрываемой гордостью. — Сегодня у нас больше пятидесяти гостей. Вот подожди, скоро мы их всех увидим в зале.

Мы свернули в длинный коридор, тускло освещенный фонарями. Они висели почти под самым потолком, и так как футляры у них были роговые, то свет они отбрасывали неровный и довольно слабый. Настроение у Кэти внезапно изменилось. Она прижалась ко мне и произнесла сдавленным шепотом.

— Это Длинная Галерея. Я еще никогда не бывала здесь ночью. Говорят, здесь обитают привидения. Ты боишься привидений, Роджер? Я ужасно боюсь. Одна из женщин нашего рода покончила с собой, потому что мужчина, которого она любила не вернулся из крестового похода.

Я слышал историю леди Мэвис, и по коже у меня побежали мурашки. Я был рад, что рядом находится Кэти.

— Она бродит здесь каждую ночь, плачет и ломает руки. Не хотела бы я встретить ее сейчас.