— Обещаю, — с серьезным видом солгала она.

— И не забудь отправить пятьдесят купленных мною ангелов.

Она снова кивнула.

— Я сам займусь этим делом — насчет поставок в магазин сестры. Увидишь, через год, к следующим праздникам, ты уже будешь твердо стоять на ногах. У тебя будет вполне приличный доход, а заказов — больше, чем сможешь выполнить.

Ей не нужно было всего этого, ей нужен был только он.

Мэган чувствовала, что она уже на пределе. Если Кайл сейчас же не уедет, она сорвется и начнет умолять его остаться.

Отчаянно желая, чтобы он уже был в пути и положил конец ее мукам, она, вдруг не выдержав, сама подала ему куртку.

Не говоря ни слова, он принял ее и так же безмолвно натянул на себя. Мэган подала ему мотоциклетные перчатки. Кайл надел их и, поморщившись, вытряхнул хвойную иголку. По пути к выходу швырнул щепку за решетку камина. Но огонь уже больше не оживлял очаг, не вдыхал в него жизнь. И казалось вполне естественным, что после его ухода очаг должен оставаться холодным и пустым.

— Поцелуешь меня на прощанье?

Конечно, ей следовало отказаться. Инстинкт самосохранения подсказывал Мэган бежать прочь. Но надрывающее душу отчаяние безрассудно искушало остаться, лишь бы еще один короткий миг побыть с ним.

Поцелуй имел вкус ее собственных слез, его нежности и общей горечи расставанья.

С видимой неохотой Кайл оторвался от нее. Мэган крепко прижала руки к губам, будто хотела навсегда сохранить на них вкус Кайла, его тепло, память о нем.

Кайл открыл наружную дверь. Солнце плясало на снегу, на облепленных снегом ветвях деревьев. Заснеженная равнина наводила на мысль о дремлющей первозданной земле.

Не говоря ни слова, он еще раз поцеловал ее на пороге. Приладил багаж, затем перекинул ногу через седло и крепко сжал громадную машину коленями, точно укрощенную лошадь.

Тишину разорвал треск заводимого мотора. Взметнулась испуганная стайка птиц.

Взгляды их в последний раз встретились и она прочла в его глазах что-то невысказанное.

— Я позвоню, — наконец проговорил он, но за шумом мотора она лишь догадалась по губам.

Их приключение было коротким, но ярким, значительным, и когда-нибудь она сможет мысленно вернуться к нему, вспомнить до мельчайших подробностей все, что осталось далеко позади. Но только не сейчас… не скоро…

Кайл надел черный мотоциклетный шлем. Мэган поняла, что ей суждено навсегда запомнить его таким — одетым в черное, плотно затянутым в гладкую блестящую кожу, окутанным аурой риска и смутной угрозы.

Подняв руку в прощальном приветствии, он с шумом умчался, увозя с собой ее сердце.

Мэган не знала, как долго простояла вот так, прислушиваясь к затихающему вдали рокоту мотора. Очнулась, лишь ощутив, что стало холоднее.

Тогда она поняла, что замерзла. И осиротела.

На деревянных, негнущихся ногах молодая женщина вошла в дом, плотно прикрыв за собой дверь.

И тут у нее снова упало сердце.

Лапа Снежка победоносно попирала поваленную рождественскую елку. Повсюду были раскиданы раскрошившееся печенье, крупа, попкорн вперемешку с зеленой хвоей.

Их с Кайлом совместное творение было повалено, а вместе с елкой все связанные с ней светлые воспоминания валялись в пыли — разбитые, раздавленные, изуродованные.

Снежок виновато скулил, в его шерсти запутались крошки печенья.

И тут Мэган увидела…

Ангел!

Тихо вскрикнув, она бегом бросилась через комнату. Опустившись на колени, подняла с пола ангела. Взволнованно ощупала резные детали, спеша удостовериться, что все цело.

Слава Богу, повреждений вроде нет. Ах, если бы то же самое можно было сказать о ее сердце!..

Держа ангела в руке, Мэган вынула визитную карточку, данную Кайлом, потерянно взглянула на нее, И ощутила странное, давящее горе. Не в силах больше сдерживаться, крепче прижала к себе ангела и разрыдалась.

Снежок подошел к ней и склонил голову набок, свесив ухо, — будто извинялся. Отерев рукавом слезы, Мэган грустно потрепала его лохматую голову и, вспомнив про ангела, посадила возле поваленной елки.

И снова уставилась на визитную карточку. Слова, напоминающие о человеке, которого она любила и которого потеряла… Если нельзя быть рядом с ним, то зачем ей этот кусочек картона?

Кайл подарил ей счастье и дал узнать любовь. Но при этом доказал, что боль прямо пропорциональна любви, которую ты испытываешь к человеку.

Несмотря на его лучшие побужденья и на все ее старание, их совместное Рождество разбило ей сердце.

Это горе было больнее всего пережитого ею. Мэган потянулась к зажигалке. Снежок заскулил, когда пламя начало лизать уголок карточки.

Значки на белой картонке медленно пожирались огнем. Мэган швырнула то, что осталось от его адреса и телефона, в остывший камин — такой же никчемный, пустой и отгоревший, как она сама. Новые слезьи неудержямо полились по ее щекам.

Что ж, история повторяется. Снова разгар Рождества, и снова она осталась одна.

— Но как же, как же… — сокрушенно качала головой бабушка Агги. Ее отброшенное вязанье бесформенно кучей покоилось на облаке.

Лекси поглядела на ее удрученное лицо и, пытаясь утешить, нежно и покровительственно октала подругу крыльями. Она не знала, что ответить. Она была так уверена, что план ее удастся и все закончится наилучшим образом! Так убеждена! Ведь этот союз был именно из тех, какие заключаются на небесах, — во всяком случае, предполагалось, что он таким станет…

Но теперь было уже очевидно, что Лекси потерпела фиаско, провалилась с позором! Она в полной мере заслужила все наказания, что могут обрушиться на ее голову. В своей безумной попытке сделать внучку счастливой она добилась лишь того, что сделала еще более несчастными и ее, и Кайла.

Слеза печально скатывалась вниз, и, пока капелька влаги застывала, превращаясь в твердый алмаз, Лекси дала себе клятву никогда больше не вмешиваться в земные дела.

Кайл сделал остановку в сонном городишке Джефферсоне, намереваясь перед въездом на перевал Кеноша залить доверху бензобак. Но, как и следовало ожидать, единственная станция техобслуживания оказалась закрыта.

Потрепанный рождественский венок украшал ветхую дверь. Только это, да табличка «Закрыто» были единственными признаками наступившего праздника.

Мотор снова взревел, и молодой человек взял курс на восток, на Денвер, откуда лежал путь на Чикаго.

На подъезде к перевалу пришлось заглушить мотор и толкать мотоцикл впереди себя, чтобы объехать сильно занесенный участок дороги. Делая крюк, Кайл окинул взглядом окрестности.

С этого места вид открывался чудесный — внизу расстилалась огромная равнина, одетая белым покрывалом. Голубой купол небес спускался к отдаленным вершинам гор на горизонте, и солнечный свет играл и переливался на комьях снега, под тяжестью которых гнулись ветви елей. Несколько белых облачков в вышине весело напоминали о добрых праздничных надеждах, о мире и покое.

За следующим изгибом дороги Кайл остановился и снял шлем. В первую секунду его охватило холодом, но тотчас солнечные лучи, пронизывая хрустальный воздух, начали ласково согревать обнаженную голову.

Мысли о Мэган не давали ему покоя. Кайл старался не поддаваться им, но они назойливо теснились в голове.

Он вспоминал, какой увидел ее в первую их встречу: настороженной, недоверчивой и в то же время беззащитной. Но постепенно, по мере того как они узнавали друг друга, недоверие таяло и наконец совсем улетучилось. Ему на смену пришло внимание, заинтересованность, забота, страсть… и что-то еще…

Он вдруг удивленно наткнулся на нужное слово.

Любовь?

Могла это быть любовь?

Он научился распознавать в ее глазах страсть — по тому, как вспыхивали в них темно-золотые искры. Она явно испытывала счастье чувственного наслаждения, но любовь?..

Могло ли такое случиться?

Совершенно ясно, что ей необходим кто-то, кто заботился бы о ней, о доме. Такая мысль не раз приходила ему в голову. За все те дни, когда он то и дело поправлял что-то — в сарае, в доме.