Кер немного пришел в себя и внимательно следил за допросом. Он почувствовал страх. История, рассказанная Жанной де Вандом, была не только фальшивой от начала до конца, но и весьма неуклюжей. Однако ему не позволяли спрашивать ее. Судья не позволил никому задавать де Вандом дополнительные вопросы. «Неужели судьи поверят, что все так и было?» Кер, волнуясь, оглядел зал. Он увидел мрачные лица судей и их помощников и понял, что история произвела нужное впечатление.

Жан Дювэ, казалось, был доволен и решил продолжить допрос свидетельницы:

– Что случилось после этого?

– Кер увидел, что я стою на лестнице.

– И что он сделал?

– Ничего. Но, сударь, он выглядел испуганным. В этот момент в холл вошел один из слуг и объявил, что госпожа Агнес желает его видеть, и Кер отправился за слугой.

– А девушка осталась?

– Да, сударь. Она уселась на скамью в холле и ждала его возвращения.

– Как она себя вела?

– Мне показалось, что она нервничала. Она смотрела в том направлении, куда отправился Кер, и все время внимательно прислушивалась. При каждом звуке она вздрагивала.

– Вы долго за ней наблюдали?

– Несколько минут. Потом я поднялась к ребенку. Ребенок продолжал беспокоиться, и я отправилась на кухню по черной лестнице, чтобы забрать отвар. Там я увидела Бенедикту, горничную мадам, и сказала ей, что Жак Кер привел с собой девушку, которая сильно напоминает нашу госпожу.

– Сколько времени вы разговаривали с Бенедиктой?

– Недолго. Мне нужно было спешить к ребенку.

– Пока вы занимались своими делами, думали о том, что там в это время делает Жак Кер?

– Конечно, сударь. Я больше ни о чем не могла думать. Я была уверена, что он задумал что-то дурное. Когда отвар был готов, я отдала его служанке и приказала покормить малышку. Я собиралась это сделать сама, но мне нужно было выяснить, что там затевает Жак Кер. Я сказала об этом Бенедикте.

– Бенедикта уже давала показания, и они подтверждают ваши слова. Что вы стали делать дальше?

– Я пошла, сударь, в маленькую комнату с решеткой, где находилась госпожа Агнес.

– И что вы там обнаружили?

Наступила очередная театральная пауза. Жанна де Вандом подняла глаза и посмотрела на Кера, прежде чем ответить. В ее голосе уже не было истерических ноток. Он стал неровным от волнения.

– Я увидела… Сударь, я просто не могла поверить собственным глазам! Жак Кер открыл окно, и в комнате было настолько светло, что я все видела очень отчетливо. Он нагнулся над нашей хозяйкой и подложил одну руку ей под голову, а в другой руке он держал чашу, из которой поил госпожу. Я подумала… Сударь, вы должны меня понять! Я сразу начала его подозревать, а при виде этой сцены о чем я должна была подумать?

– Что же вы в тот момент подумали?

– Что он заставляет ее выпить содержимое бутылочки, которую ему передала девушка. Я крикнула, чтобы он прекратил это.

– Что случилось потом?

– Он взглянул на меня. Казалось, Кер испугался и отпустил голову госпожи Агнес, которая упала обратно на подушки. Он сказал, что госпожа Агнес потеряла сознание, пока они разговаривали, и он пытается ей помочь.

– Он объяснил, чем он ее поил?

– Я его спросила об этом, и он сказал, что это вино, разбавленное водой, и поставил чашу на столик.

Жан Дювэ тоже сделал многозначительную паузу. Он смотрел на собравшихся с видом победителя, взгляд его словно говорил: «Я понимаю, о чем вы все тут думаете и в чем сомневаетесь. Я сейчас развею ваши сомнения». Он быстро обратился к свидетельнице:

– Вы нам сказали, что подозревали, будто обвиняемый пришел в дом с намерением кого-то отравить. Вероятнее всего, вашу госпожу, потому что он должен был с ней встретиться. Потом вы увидели, как он поднес к ее губам яд. Почему же вы сразу не подняли тревогу?

Кер следил за каждым их движением и внимательно прислушивался к каждой интонации. Он сразу понял, что и этот акт допроса был отрепетирован заранее. Королевский адвокат делал вид, что засомневался в показаниях свидетельницы. Он пытался придать ходу допроса видимость справедливости. Он заранее знал каждое следующее слово де Вандом – ведь все повторялось ими не один раз. От предстоящего монолога свидетельницы зависело многое, он должен был прозвучать убедительно.

Жанна де Вандом начала весьма косноязычно:

– Что я могла сделать, сударь? Ведь у меня были всего лишь подозрения. Если бы я подняла крик и обвинила его в том, что он пытается отравить мою госпожу, а потом оказалось, что в чаше всего лишь вода и вино, в каком положении оказалась бы я? Он занимал твердое положение и был королевским казначеем, другом и конфидентом госпожи Агнес, а я ухаживала за ее ребенком. Мне следовало знать мое место. Существует суровое наказание для людей вроде меня, кто ложно обвиняет важных людей. Я боялась, сударь, и не хотела отправляться в тюрьму.

Дювэ одобрительно кивнул:

– Да, теперь мы все понимаем, почему вы действовали так осторожно. Как вы правильно сказали, существует суровое наказание за ложные обвинения. Я уверен, что вы рассеяли сомнения, которые у меня возникли. Надеюсь, что то же самое произошло с другими судьями.

Дювэ продолжал задавать вопросы:

– Девушка Валери Марэ была в этот момент в комнате? Свидетельница затрясла головой:

– Нет, сударь. Говорят, что она побывала в комнате госпожи Сорель и видела ее. Но когда я вошла в комнату, ее там не было.

– Мы зафиксировали время, когда она побывала у госпожи Агнес, – это было за десять минут до вашего прихода. А тем временем… – он помолчал для пущего эффекта, – произошло многое.

Он оглядел комнату, как бы оценивая впечатление, произведенное им на присутствующих. Он был явно доволен увиденным и перевел взгляд на свидетельницу.

– Пожалуйста, продолжайте рассказ.

– Я спросила Жака Кера, не нужно ли позвать врача,он ответил согласием. Но он меня отпустил не сразу, а стал задавать вопросы.

– Вам не приходила в голову мысль, что он вас держал в комнате, чтобы выпитая жидкость начала действовать на госпожу Агнес?

– Да, сударь.

– Вы пошли звать врача?

– Да, сударь. Я пошла на кухню и сказала господину де Пу-атевану, что ему следует сразу отправиться к госпоже. Он сильно разозлился, когда я ему сказала, что Жак Кер находится в комнате и дал ей что-то выпить. Он сказал: «Мне придется поругаться с Жаком Кером. Он – опасный человек». Потом он ушел.

– Вы пошли с ним?

Огромные зеленые банты на шляпке Жанны заколебались, когда она отрицательно покачала головой. Она ответила слабым и смущенным голосом:

– Нет, сударь. Мне стыдно вам признаться, но я… потеряла сознание.

Дювэ сочувственно заметил:

– Как вы думаете, почему вы упали в обморок?

– Мне кажется, это было связано с тем, что я видела, и напряжением, потому что я не знала, что мне делать, – косноязычно объяснила де Вандом.

Только присутствие судейского чиновника с его капюшоном не позволило Керу заговорить. «Служанка ничего не говорила об обмороке Жанны. Здесь их показания явно не стыкуются», – подумал он.

Дювэ заметил это несоответствие и поспешил продолжить допрос:

– Сколько времени прошло, пока вы не пришли в себя?

– Мне сказали, что я ничего не чувствовала минут десять. – Она продолжала говорить тихим, слабым голосом. – Когда я падала, сударь, то ударилась головой о ведро с водой. У меня болела и кружилась голова и не было сил что-либо сделать. Так продолжалось до тех пор, пока в комнату не вошел один из слуг. Я его спросила, что случилось с госпожой Агнес. Он ответил, что она настолько слаба, что может умереть каждую секунду. Я спросила, где врач, и он мне ответил, что его вызвал король.

– О серьезном положении госпожи Агнес было известно остальным слугам?

– Да, сударь. Все думали, что она не доживет до следующего дня. Слуги считали, что ей теперь ничем не поможешь.

– Почему они так думали?

– Господин де Пуатеван сказал им это до того, как отправился в аббатство. Он сказал служанке госпожи, что сделать уже ничего невозможно. Нужно только ждать…