— И что ты сделал? — спросила Джейн.

— Я ушел. Уволился. Я знал, что если этого не сделаю, то сломаюсь окончательно. Или покончу с собой.

— Ах, Рекс.

— Чтобы отвлечься, я начал посещать театральный кружок. Спустя какое-то время я стал членом небольшой театральной труппы в Лондоне и неожиданно имел некоторый успех. Оказалось, что у меня есть актерские способности.

— А как ты вдруг оказался исполнителем главной роли «Нашего доктора» здесь, в Австралии?

— Совершенно случайно. Два года назад я прилетел домой провести время с родными. У Матти была масса друзей в шоу-бизнесе, и она на какое-то время вообразила себя актрисой. Она собиралась на прослушивание для нового телесериала, и подначила меня пойти с ней и прослушаться на главную роль. Надо сознаться, что у меня было преимущество, поскольку мне было несложно войти в роль врача, особенно далась мне сцена срочной операции, которую я прочитал. Продюсер купился на то, что назвал моей «убедительностью». Когда мне предложили роль, Матти убедила меня не рассказывать, что я на самом деле врач, чтобы никто не решил, будто я их обманул. А еще она сказала, что мне понадобится хороший агент, и познакомила с Джоном Моррисоном.

— А Джон знает, что ты врач?

— Нет. Не знает. Честно говоря, в то время я был и сам рад забыть о моей врачебной карьере. Матти уговорила всех наших родных и знакомых не говорить журналистам ничего, кроме того, что театральному искусству я обучался в Лондоне. Они согласились. Поскольку я уже много лет не жил в Австралии, у меня здесь не было близких друзей, только несколько очень давних, вроде Кита.

— Который не произнес ни слова, — подтвердила Джейн. — Даже когда я спросила его напрямую.

— Он — хороший приятель. Но последнее время он начал подозревать, что у меня появились сомнения относительно моей жизни, что я подумываю о том, чтобы снова по-настоящему вернуться к врачебной деятельности.

Джейн нахмурилась.

— По-настоящему, Рекс? Можно подумать, что не по-настоящему ты ею занимался.

И тут до нее дошло. Зачем бы ему иметь докторский чемоданчик в багажнике, если не для врачебной практики?

— Во время отпусков я работал в клинике на одном из островов Фиджи.

— Как это получилось?

Рекс рассмеялся.

— Знаешь, это удивительно напоминало одно из приключений доктора Мориса. Я отдыхал там, и один из местных мальчишек сломал себе руку. Я помог ему. Теплая благодарность его родных заставила меня ощутить себя нужным. Это вселило в меня такое чувство уверенности в себе, какого я не испытывал уже много лет. Когда мне рассказали о крошечной клинике, которую устроил на одном из соседних островов пожилой врач, я поехал к нему и предложил свои услуги на время своего отпуска.

— И тебе это было приятно?

— Очень, хотя, конечно, это практика для врача широкого профиля, а не узкого специалиста. Но к моменту нашей встречи, я уже всерьез подумывал о возвращении в медицину. Мой приезд в Ларинратту заставил меня еще острее почувствовать проблему. Я почти решился уже так и сделать, когда мы увидели ту автомобильную катастрофу. Скажу тебе по правде, она меня поколебала. Тот мужчина уже был мертв. И я ничего не мог сделать. Ко мне снова вернулись все те же сомнения, и я опять отступил: от медицины, от человеческой близости, в том числе и с тобой, я боялся большой близости.

Джейн всем сердцем сопереживала ему, но не находила нужных слов.

— Я уже много лет удовлетворялся поверхностными связями с женщинами. И я думал, что это меня устроит и мне ничего другого не нужно будет еще много лет. Но конечно, я себя обманывал. Я начал это понимать во время наших разговоров по телефону, но окончательно осознал, когда ты приехала в «Три холма». Я влюбился впервые в жизни, и, как ни старался, больше не мог относиться к жизни играючи. Я собирался все тебе рассказать, как только мы останемся вечером одни, но когда я узнал про Шеффилда, а потом Энн поранила себе руку — все пошло наперекосяк…

В его вздохе слышались раскаяние и сожаление.

— Думаю, об остальном, ты и сама догадаешься, Джейн. Я тебя уже любил, но боялся признаться тебе и спрятал свои истинные чувства за похотью. Я причинил тебе тогда боль, дорогая, и мне очень жаль.

— Потом я тоже сделала тебе больно, Рекс, — тихо сказала она. — И мне тоже очень жаль.

— Нет. Ты была права. Твои слова, наш разрыв заставили меня лучше понять свои чувства и продумать свои поступки. С той минуты, как я решил, что потерял тебя, я вынужден был пересмотреть все свои ценности и увидеть, кем я стал. Трусом, боящимся верности и конфликтов, особенно эмоциональных конфликтов. Да, я хорошенько всмотрелся в себя и увидел, что я себе не нравлюсь. Но стоило мне решить, что я сделаю все, чтобы тебя завоевать, как я почувствовал, что вновь оживаю. А теперь, когда я знаю, что ты всегда будешь рядом со мной, у меня такое чувство, что я могу абсолютно все!

— Э-э… Все-таки не абсолютно все, милый. Давай оставим чудеса Всеблагому Господу там, наверху, ладно?

Рассмеявшись, Рекс крепче обнял ее.

— Если я вдруг начну заноситься, знаю, кто мне этого не позволит! Ты говоришь всегда только правду, Джейн Мартон, и я тебя за это люблю.

— В этом случае могу ли я попросить более доказательную демонстрацию этой любви?

Он нахмурился.

— Я… э-э… не приготовился к такому повороту событий.

Джейн начала распускать ему галстук.

— Не беспокойся, — пробормотала она, — если ты забеременеешь, я тебя не брошу.