– Ммм. – Она сжимает его руку выше локтя, потом отпускает.

Джонс, у которого год никого не было, блаженствует. Сейчас для него нет ни «Зефира», ни проекта «Альфа». Нет корпоративного бездушия и борьбы за повышение производительности. Только он и Ева. В смутных очертаниях ее лица ни следа жестокости, в облаке волос ни намека на эгоизм. Мир прекрасен.

См. «Система Омега», гл. 12. «Совещания: хорошие, плохие и бесполезные». Несколько страниц в ней посвящено преимуществам утренних совещаний. Чем раньше, тем лучше, утверждает пособие: утром человеческий мозг работает наиболее продуктивно. Особенно полезно в это время заняться проблемами из разряда неразрешимых: просто удивительно, говорится в «Омеге», как раскалываются такие орешки на утренних совещаниях. Джонс, при первом чтении отнесшийся к этому пассажу скептически, убеждается, что «Омега» права. Именно сейчас, в пять тридцать утра, он придумал, как свалить «Альфу».

– Что это с тобой? – подозрительно спрашивает Пенни, садясь за столик в кафе.

– Да ничего.

– Ты улыбаешься.

– Правда?

– Прикончил уже свою «Альфу»?

– Нет. Есть вообще-то одна идейка, но я пока ею не занимался.

– Пошел, выходит, другим путем?

– Каким другим? – Теперь он и сам чувствует, что улыбается.

– Фу, смотреть противно. Ты разочаровал меня, Стивен.

– Ну и пусть. – Джонс смеется.

Во вторник, в десять утра, отдел обслуживания персонала наполняется ароматом теплого, сладкого теста. Люди встают с мест, оглядываются. В дверь въезжает тележка с горой – все протирают глаза – с горой дымящихся пончиков!

Служащие выбегают из клетушек. Кажется, что сейчас произойдет свалка и горячий джем заляпает перегородки, но Роджер, его секретарь и еще два человека, выигравших тендер, стоят твердо.

– Ждите в своих отсеках, – распоряжается секретарь. – Пончики к вам сами придут.

Все послушно усаживаются. Желудки урчат, уши ловят скрип колесиков.

Фредди, Джонс, Холли и Элизабет молчат. Они знают, что будет дальше. Под общее чавканье и хлюпанье тележка въезжает к ним. У Роджера в руке пончик, губы в сахарной пудре. Остальные трое приканчивают свою порцию. На тележке три пончика.

– Последний отсек, – объявляет Роджер. – Фредди, Джонс, берите.

Оба осторожно берут по пончику, но не решаются надкусить.

– Холли.

– Спасибо, я не хочу.

– Хочешь, хочешь. Бери.

– Нет, правда. Их, наверное, слишком мало…

– Возьми пончик.

Холли нехотя берет и опускает голову, занавесив лицо светлыми волосами.

– А ведь ты права, – говорит Роджер. – Одного не хватает.

– Ничего. Я не возражаю, – пожимает плечами Элизабет.

– Я мог бы поклясться, что количество правильное. По одному на каждого служащего.

Элизабет в тонком сером пальто, которого теперь никогда не снимает, резко встает. Глядя в потолок, она часто дышит.

– Могу предположить только одно: кто-то взял два пончика. Но кто на такое способен? – растерянно качает головой Роджер. – Взять лишний пончик, зная, что крадешь его у коллеги? – Его взгляд устремлен на секретаря.

– Ума не приложу, Роджер.

– Джонс, Фредди, Холли, есть идеи? Нет? А у тебя, Элизабет?

Она заливается гневным румянцем.

– Это я взяла твой пончик. Ты это хочешь услышать? Да. Его взяла я. Была голодная, вот и съела его. Госпожи, до чего же ты мелочный!

– Значит, мой пончик взяла ты, – скрещивает руки Роджер.

– Да!

– Вендела уволилииз-за этого пончика. Ты себе отдаешь отчет?

Элизабет закрывает лицо руками.

– О господи.

– Я ценю, Элизабет, что ты наконец-то созналась, но ты должна понимать всю серьезность ситуации. Дело не только в пончике. Дело в уважении к товарищам по команде. Что, по-твоему, должен думать человек, у которого ты крадешь пончик? Что это говорит о твоем к нему уважении?

– Я не могу сопротивляться тебе.

– Налицо печальное состояние… Что?

– Я все время о тебе думаю. Ничего не могу поделать. Это меня просто с ума сводит. Я… я хочу тебя!

Элизабет зажимает себе рот. У Фредди отваливается челюсть. Глаза Джонса ширятся, занимая все лицо.

– Понятно, – шипит Роджер. – Юмор.

– Я умираю по тебе, – шепчет Элизабет.

Губы Роджера сжимаются в едва заметную линию, желваки на челюсти работают. Джонс, Фредди и Холли как один отъезжают на стульях с линии огня. Затем Роджер поворачивается на каблуках и уходит. Трое его изумленных приспешников торопливо разворачивают тележку и бегут за ним. Команда отдела продаж слушает, как удаляется скрип колес.

– Бог ты мой, – говорит Фредди.

– Хороший пендель, Элизабет. Прямо в задницу, – говорит Холли.

– Мне надо сесть. – С лица Элизабет сбегают все краски. Холли вскакивает. Элизабет, держась за ее руку, нашаривает пластмассовый подлокотник, переводит взгляд с одного пораженного лица на другое. – Знаете… это не было шуткой.

– Господи, ну конечно, – говорит Холли. – Вот почему вышло так смешно.

– Да. – Элизабет пробирает дрожь. – Именно.

Роджер захлопывает за собой дверь так, что сотрясаются жалюзи. Идет к столу, хватает телефонную трубку. Он успевает набрать первые три цифры отдела кадров – и останавливается. Если позвонить, Элизабет выгонят вон через десять минут, и она окажется вне его власти, а история его унижения будет жить в корпоративной памяти вечно. И поставит крест на его карьере.

С глухим рычанием он грохает трубку обратно, бросается в кожаное кресло, подпирает руками голову.

На столе перед ним лежит большой желтый конверт внутренней почты, доставленный, вероятно, пока его не было. Один конец как-то странно оттопыривается. Роджер вскрывает конверт и вытряхивает на стол пластиковую чашечку с желтой крышкой. На ярлычке с надписью ФАМИЛИЯ, РЕГИСТР, № – и оставлено место, чтобы вписать то и другое.

В конверте обнаруживается меморандум – циркуляр сидела кадров менеджерам всех прочих отделов. В интересах повышения производительности, говорится там, «Зефир холдингс» вводит практику тестов на наркотики. Каждую неделю один служащий из отдела, выборочно, должен будет сдать анализ мочи. В случае положительного результата или отказа сделать анализ данный служащий будет уволен. Это предусмотрено пунктом 38.2 стандартного трудового контракта – Роджер помнит, что обратил внимание на этот пункт, когда устраивался в «Зефир». Кадровик тогда сказал, чтобы он не беспокоился, что это чистая формальность и на самом деле «Зефир» тестов на наркотики не проводит.

К меморандуму приложен список всех служащих, выборочно назначенных для первого тура. Менеджерам советуют по возможности не предавать дело огласке. Отобранные не должны почувствовать, что их как-то выделяют.

Роджер, обладающий поистине энциклопедическими сведениями о штате «Зефира», отмечает, что все выбранные наугад служащие – женщины от двадцати до сорока лет. В его отделе жребий пал на Элизабет.

На днях, когда Ева в подземном гараже играла галстуком Джонса и хихикала над его остротами про рубашки Тома Мандрейка, мимо прополз «порше» Блейка. Из-за тонированных стекол Джонс не понял, заметил ли Блейк их с Евой, но с того дня тот стал еще ехиднее. Джонс очень старался не выдавать себя, но сейчас одиннадцать, Холли и Фредди вышли куда-то, и ему трудно думать о чем-нибудь, кроме Евы. К черту все! Надо ее повидать.

Пружинисто поднявшись, он идет к лифтам. Он знает, где она: вчера отдел кадров объявил, что на контроле вполне достаточно одного секретаря и нет необходимости обеспечивать помощью Еву, пока Гретель Монаднок отсутствует. Нa утреннем собрании «Альфы» все очень веселились по ному поводу (кроме самой Евы и руководимого дипломатией Джонса). Кульминацией послужило предложенное Блейком пари, что она и до конца недели там не протянет. Хочешь сказать, я не умею обращаться с телефоном?» – огрызнулась Ева, а Блейк ответил, что именно это и хотел сказать. «Увидишь», – бросила она, но Джонс подумал, что Блейк знает, о чем говорит. Ева определенно будет нуждаться к моральной поддержке.