–: Ммм. – Она прижимается попкой к его бедру. – Бвжж.

– Чего?

Через минуту она произносит:

– Джонс?

– А?

– Разбуди меня на работу.

– Конечно. Я будильник поставил.

– Хорошо. – Она умащивается поудобнее. – Завтра нельзя пропускать… мы ссиваеммся…

– Сливаемся?

– Угумм.

– С кем сливаемся?

– Сами с собой. – Она, похоже, смеется. Обвивает его ноги своими. – Я люблю тебя, Джонс.

Ее дыхание замедляется. Джонс лежит, прислушиваясь к нему, пока не срабатывает будильник и два горластых диджея не извещают его, что сейчас шесть тридцать утра.

– Говорит Сидни. Надеюсь, эта штука работает. Я пытаюсь довести до вас сообщение Дэниела Клаусмана. Оставайтесь на связи. Кажется, мне надо… нет, не то. Щелк. Доброе утро, это Дженис. Еще одно сообщение для всего персонала. Что делать, вы знаете. Щелк. Дженис, передай, пожалуйста, сообщение Клаусмана менеджерам отделов. Спасибо. Щелк. Доброе утро, это Мередит. У меня сообщение от Клаусмана, передай дальше. Спасибо. Щелк.

– Говорит Дэниел Клаусман. Разошли это менеджерам, Мередит, чтобы довели до всех поголовно.

Доброе всем утро. Хочу поблагодарить вас за добрую волю и энтузиазм, которыми вы встретили необходимость затянуть пояса в последние месяцы. Нам пришлось нелегко, но кое-какие важные перемены мы сумели произвести.

К сожалению, стоимость наших акций по не зависящим от нас причинам снизилась еще на четырнадцать процентов. Это внушает определенное беспокойство, но стоит отметить, что это меньше, чем восемнадцать процентов в прошлом квартале. Можно сказать, четыре процента мы выиграли.

Прогресс налицо, но работа еще не окончена. Теперь нам, как никогда, требуется доказать миру, что «Зефир холдингс» – промышленный лидер. Требуется осуществить намеченные нами стратегические цели. Поэтому в ближайшие несколько недель большинство отделов подвергнется слиянию.

На сегодня все. Желаю всем отличного дня. Щелк.

Это первая голосовая почта, которую все получают в пятницу. Люди приходят, скидывают пиджаки, ставят сумочки, снимают трубки, набирают код доступа и слышат вот это.

Все, кроме Джонса. Он тащится к своему столу, как выходец из могилы. Ставит локти на стол, кладет голову на руки. Мигающий огонек голосовой почты режет ему глаза каждые две с половиной секунды. Ему недостает энтузиазма покончить с этим.

– Слияние! – вопит Фредди. – В большинстве отделов! – Они с Холли поднимаются разом. – Ты спроси Элизабет, а я – к Меган. Тьфу ты! Все забываю, что ее больше нет. – Холли уже улетучилась. Фредди бежит за ней мимо Джонса – тот, судя по виду, только что вернулся с четырехчасового собеседования в отделе кадров. – Не дрейфь, Джонс. Не будем паниковать, пока что-нибудь не узнаем. А может, ты уже знаешь? – Фредди, вытаращив глаза, хватает Джонса за плечи. – Нас сливают, да?

– Господи. Не тряси меня.

Непонятно, что такое с Джонсом, но дело тут явно не в слиянии, а это сейчас главное. Холли уже в Западном Берлине и, возможно, даже разведала у Элизабет, кто уходит, а кто останется, если шепнуть про него кому надо. Может, Холли прямо сейчасобеспечивает себе новое место, пока он, Фредди, возится с Джонсом.

– Ладно, потом! – кричит Фредди и мчится в Западный Берлин.

Элизабет нигде нет, поэтому Холли насела на Роджера.

– Ну что? О чем вы? – врывается в разговор Фредди.

– Я говорю, что при слиянии перевешивает отдел с более сильным менеджером, – поднимает бровь Роджер. – У нас есть Сидни, так что кончайте паниковать.

– Точно, Сидни! Сидни нас выручит.

– Если только ее не поставят перед выбором – сохранить отдел или собственную должность.

Холли зажимает рот рукой.

– Но я уверен, этого не случится, – говорит Роджер.

Фредди в отличие от него не уверен. Холли тоже. Элизабет, бледная, чуть пошатываясь, возвращается из туалета. Последнее время она часто туда захаживает. Каждый раз, когда Холли ее ищет, она сидит в туалете.

– Элизабет, ты что-нибудь слышала? Нас будут сливать?

– Сливать? – недоумевает Элизабет.

– Голосовая почта. Может, ты знаешь… – Холли осекается, заметив мигающий на телефоне Элизабет огонек. Та еще не слышала сообщения.

Холли в шоке – Элизабет всегда узнаёт новости раньше всех остальных. Всегда – но, видимо, не сегодня. Когда все слушали голосовую почту, она была в туалете.

– Что еще за слияние?

– Ну, это… – запинается Холли.

Только все приспособились работать без местной сети, и вот этот бум со слиянием. До работы ли туг! Шестеренки останавливаются – вместо них циркулируют слухи. Через несколько минут «Зефир» уже производит слухи на мировом уровне. Если бы они продавались, такая продуктивность удостоилась бы особых похвал и церемонии награждения – но слухи, как известно даже администрации, не продаются. Осознав, что происходит, администрация связывается по селектору с менеджерами отделов. Служащим запрещается высказывать домыслы о слиянии, инструктирует она. Им следовало бы знать, что администрация старается сохранить место за каждым. Хватит пустых разговоров! За работу!

Менеджеры полностью с этим согласны. Они усердно кивают, хотя инструктаж проводится по телефону. Их голоса звучат серьезнее некуда. Они поддерживают администрацию на 110 %, если не больше.

Но инструктаж заканчивается, и градус поддержки опускается до более реалистической величины, а затем еще ниже. «Администрация еще не решила, какие отделы будут укрупняться, – отвечают менеджеры на нервные вопросы своих подчиненных. – А может, и решила, но не хочет сказать. Мои догадки ничем не лучше ваших. Не знаю, какого черта они там задумали». Напуганные подчиненные толпятся у кофеварок. Производство слухов уходит в подполье и там достигает новых высот. Лотки лазерных принтеров ломятся от свеженьких резюме.

Администрация между тем собирается в солнечной комнате для совещаний. Начинается все не совсем удачно – с несколько завуалированного высказывания, что напрасно Клаусман объявил о слиянии, еще не определившись, что, собственно, с чем нужно сливать. Неплохо бы ему сначала посвятить администрацию в свои великие планы. Администрации, пожалуй, полагалось бы знать о таких вещах раньше всех остальных.

Администрация ерзает на стульях. Клаусман на заседаниях не присутствует, но, как всем известно, знает, что на них происходит. Одни подозревают, что в цветах спрятаны микрофоны, а за глазами настенных портретов – камеры, другие думают, что среди них окопался крот. Некоторые втайне уверены, что один из администраторов и есть Дэниел Клаусман, но никому об этом не говорят – признаться, что ты никогда не видел генерального в лицо, равноценно признанию в политической непригодности. Так или иначе, все спешат выразить лояльность по отношению к его действиям. Клаусман проявил безупречную честность, поставив весь коллектив на уши, утверждают они в расчете на «жучки», кротов и самого Клаусмана. «Я уже некоторое время предвидел, что это произойдет, – говорит вице-директор бизнес-менеджмента, прогнозирования и аудита. – Анализ, который проводят сейчас мои люди, показывает, что восемьдесят процентов наших затрат можно отнести всего к двадцати процентам подразделений».

Все обеспокоенно шепчутся. «Как же так? – возражает администратор, сидящий справа. – То же самое было перед последним слиянием. Мы значительно снизили те восемьдесят процентов!»

«Это совсем новые восемьдесят процентов», – объясняет первый администратор.

Теперь все понятно. Проценты надо снижать. Предложение поддержать решение Клаусмана проходит единогласно. Что администрация хорошо умеет, так это голосовать.

Наконец-то можно передохнуть. Уфф! Проверить голосовую почту, попросить секретаршу принести кофе. В процессе этого администрация втихую, почти бессознательно разбивается на коалиции. Слияние будет эффективным только в том случае, конфиденциально шепчутся в каждом лагере, если их отделы станут базовыми. Головы кивают. Составляются стратегические наброски новой компании, где одни отделы урезываются и сокращаются, а другие раздуваются на глазах. Сердца бьются учащенно, согласие укрепляется. Каждый лагерь стремится к своей светлой цели.