Живущий в цивилизованной культуре, которая до сих пор не приняла идеал действительно свободного капитализма, мистер Джеффрис следил за Соединенными Штатами, чтобы получить некие ориентиры. Он верил в частную медицину, это бесспорно, но принимал тот факт, что трансформация старой системы займет много времени. Потерянный идеализм – в этом проблема, и традиции едва соблюдаются. Американцы были свободны от этого сентиментализма и способны на смелые решения. Тяжкий труд вознаграждался, лень – нет. Преступления, между тем, сурово наказывались. Политика нулевой терпимости применялась для беззаконных элементов, и он полностью поддерживал человеческие казни большинства сумасшедших убийц и сексуальных извращенцев, это несло в себе гарантию сохранности достоинства в смерти даже для самого злого человека. Повешение было жестоким актом, электрический стул – варваризмом, но смерть от летальной инъекции облегчала совесть всех правильно думающих мужчин и женщин. В этом был компромисс и некий консенсус.
Но он остановил себя. Его собственная работа никогда не сможет сравниться с акциями, обусловленными законом. Его дело было скорее помогать невиновным, нежели наказывать безнравственных. Джонатан Джеффрис действовал на совершенно другой арене, обрывал жизни, которые молили о том, чтобы их оборвали. Он был ангелом милости, облегчал агонию старости и страдания конечных стадий заболеваний. Его пациенты были его клиентами, и он должен был обеспечить должное обслуживание. Государственное и индивидуальное сосуществовали в превосходной гармонии, хотя это обслуживание было сохранено в секрете. Не было вовлечено никакого насилия, и никакого сожаления со стороны его клиентов. Он был сиделкой, посвятившей себя тому, чтобы служба здравоохранения работала для всех, кто в ней заинтересован.
Мистер Джеффрис скользнул взглядом по телу мистера Вебстера. Его мышцы напряжены, а мозг ясен, когда он оттягивает занавеску на несколько футов, чтобы замаскироваться от остальных пациентов этой секции. Вебстер пошевелился, его лицо вытянулось от рака, а остриженные волосы прилипли под кислородной маской. На первый взгляд его можно было принять за одного из тех паршивцев, которых привозят сюда на скорой, но его стрижка говорила все о его заболевании. На это были важные причины, но организация в больнице таких исходов, как этот, была опасным предприятием. Самообладание и воображение – это ключи к успеху. В случае, если мистера Джеффриса разоблачат, он не ждал от государства никакой поддержки. Он вполне отчетливо это понимал. Несколько секунд он видел в Вебстере того амбала в майке с буквами YSL, маленького бульдога, человека, который много лет назад напал на него в Сохо, непрерывную последовательность водителей такси и каких-то хулиганов, с которыми он был вынужден иметь дело все эти годы. Он видел скелета, который его оскорбил. Хотя Вебстеру он помогал по другим причинам, из-за болезни, которая медленно убивала его, и в этом не было его вины.
Мистер Джеффрис вынул шприц и вставил иглу в пузырек с жидкостью. Отодвинул поршень, наполнил сосуд. Поднял руку мужчины и нашел вену. Протер ее дезинфицирующей жидкостью. Мистер Джеффрис отдернул иглу и снова вложил свой антикварный шприц в замшевый футляр. Он не побеспокоился завязать его шнуром. Спешно положил сверток в карман и расслабился. Теперь он был в безопасности. Волшебное зелье текло по венам мистера Вебстера, а сердце помогало этому, постепенно умирая само по себе. Скоро этот несчастный будет покоиться в мире. Он испытывал профессиональное удовлетворение от достигнутой цели и еще мириады других эмоций. Он помогал дружественному человеческому существу избежать страданий его положения.
Если теперь его призвали бы к ответу, мистер Джеффрис сказал бы, что услышал крики пациента и поспешил к нему на помощь. Он никогда не бывал в такой ситуации, но был уверен, что его не разоблачат. Было бы курьезно придавать значение таким вещам, но в данный момент дела обстояли именно так. Глаза Вебстера открылись, и мистер Джеффрис наклонился, чтобы удобно устроить умирающего человека.
У него заняло несколько секунд, чтобы осознать, где он находится, и мистер Джеффрис незамедлительно приободрил его, сказав, что все в порядке. На лице пациента в течение нескольких минут отразилась гамма чувств, выражающих неуверенность, вероятно, даже страх. Мистер Джеффрис нагнулся над ним и мягко зашептал ему в ухо, направляя его чувства в нужное русло. Хорошо сказанное сообщение всегда находит почву, будь его получатель в сознании или нет. Даже его разговоры с людьми, находящимися в коме, доходили до них. По крайней мере, он на это надеялся. Он держал руку Вебстера в своей собственной руке. Говорил с ним сквозь его предсмертные ощущения.
Его клиенты уходили прочь, а мистер Джеффрис помогал создавать вечность, в которую отправлял души на отдых. Он верил в то, что Человек сотворил свои собственные рай и ад на земле, и поэтому жизнь после смерти тоже могла быть создана. Он просто протягивал руку помощи. Вебстер изо всех сил пытался сесть, но был для этого слишком слаб. Мистер Джеффрис оставался вместе с ним, пока тот не отправился в вечное царство, со слезами на глазах нянчился с этим тяжело больным человеком в финальные секунды его жизни, мягко говорил, вдыхая серу из его уха, и пытался сопротивляться мерзкому запаху, преданный своей миссии. Он знал, что жизнь Вебстера была отравлена болью и страданиями, и чувствовал себя как человек, который сидит с умирающим.
Вскоре биение сердца больного прекратилось, и его не стало. Мистер Джеффрис оставался с мертвым человеком, которому помог за такое короткое время, нежно уложил его голову на подушку. На мгновение дотронулся до его головы и был готов уйти. Смерть так же важна, как и жизнь, и у него была привилегия присутствовать при этом событии. Для мистера Джеффриса это было тяжело, огромное напряжение, которое натягивало все нервы его существа, но он знал, что его работа давала результат, и закаливал себя, отстранялся ото всей подразумевающейся печали и тоски. Решение должно быть принято, и он должен так поступить, а затем довести дело до конца. Он не испытывал сожалений. Вебстер был бы благодарен ему за эту помощь. Он знал это как факт.
Джеффрис посмотрел на шкафчик рядом с кроватью Вебстера и, в конце концов, выудил из этого бардака пакет с мятными леденцами. Он уронил пакет в карман, встал и обошел вокруг кровати, поправляя занавеску и задергивая ее так, как она и была. Посмотрел на силуэты остальных пациентов и увидел, что никто не пошевелился. Выглянул в холл и, убедившись, что там было пустынно, быстро двинулся к запасному выходу, через который он входил, затем пересек маленький скверик из кирпича и стекла. В течение каких-то секунд он уже как ни в чем не бывало прогуливался по коридорам, которые так хорошо знал. Теперь он был в безопасности и решил перед возвращением в офис совершить долгую прогулку. После выброса адреналина в кровь ему нужно было поупражняться, чтобы прийти в норму. Мистер Джеффрис знал, что перевозбуждение не может исчезнуть быстро, но движение поставит все на свои места. Он в любой момент мог притвориться полностью расслабленным, но внутри был взволнован. Для такой важной минуты офис слишком мал.
И мистер Джеффрис отправился на прогулку. Если бы он захотел, мог бы гулять часами и идти в никуда. Он шел вперед, и размахивал руками вперед и назад, и поворачивал шеей из стороны в сторону. В конце концов он вынул из кармана мятные леденцы и положил один к себе в рот. Они были покрыты какой-то пудрой и на вкус показались отвратительными. Печальный талисман, но он все же мог добавить его в свою коллекцию. Эти предметы были его причудой, привычка собирать талисманы появилась у него много лет назад, вместе с ногтем девушки, которую он подобрал на входе в магазин. Никто не знал значения предметов, которые он коллекционировал, и он был единственным человеком, который когда-либо видел их все вместе. Пройдут еще годы до того, пока он решит поделиться своим секретом. Расскажет кому-то о своей хорошей работе, о страдающих людях, которым помог обрести свободу.
