Позади был подиум с рядом столов для бильярда, и там сидели друзья Чарли, звали его, тощий человек в закрытом костюме с кием в руке, рукоятка покоится на его правой ноге. Она подождала, пока принесут выпивку, и узнала одно или два лица. Боб с конца ее улицы, толстый короткий мужчина с лысой головой и чувством юмора, год назад у него был сердечный приступ и ему не следовало выпивать эту пинту горького пива, сигарета в руке, и еще там был один из скинхедов-мусорщиков, которого она иногда встречала по утрам, тот самый, который всегда свистел ей вслед, он сидел за барной стойкой, положив руку на талию рыжей девушки, которая была ошеломляюща, действительно выглядела фантастически, и он увидел Руби, кивнул, больше никаких возгласов изумления, пытается впечатлить, и это было началом его жизни, никаких проблем со здоровьем, пинта пива за барной стойкой.

– Иди сюда, – сказал Чарли, передавая ей бутылку.

Она последовала за ним через сцену.

– Это Дел Бой, – сказал он, когда они уселись. – А это Джонни, больше известный как Джонни Хромозона, также известный как ди-джей Хромо.

– Особое имя.

– Это Дерек, не Дел Бой, – сказал парень с серебряной цепочкой.

– Нет, это Дел Бой. Если хочешь купить хорошую дурь или затейливое порно, вот этот нужный человек.

– Отъебись, – сказал он, смеясь. – Только дураки и лошади работают.

– Хотя это не ебаный Пекам, да? – сказал тощий человек, наклоняясь. – Ни одного твоего вонючего бродяги здесь нет.

– Зовите меня Дерек, – сказала версия Троттера, наклоняясь и улыбаясь, глядя на Руби.

Она кивнула и отпила из бокала. Она чувствовала себя так, будто была с людьми, которых знала годы, она так часто слышала голоса Чарли и Хромо, и в реальной жизни они звучали более или менее похоже, может быть, мягче, но для представления на радио тебе приходится себя вести по-другому, и она хотела бы знать о других ди-джеях, Панч, который ставил панк и регги, перемешивая с Tricky, и Prodigy, и Бинни Мэном, не то, что она обычно слушает, но с этим все о’кей, это был звук, печали мира проходят прямо перед ней каждый божий день, ей нужно было место, куда от этого сбежать, она достаточно передумала по поводу того, что делать с раком и комой, она никогда не против политических споров на вечеринках, поэтому у них был профсоюз, так что им нужно было слушать раскрученные радиостанции, и Салли принимала участие в акциях профсоюза, боролась за самую капельку, а Руби хотелось веселья, счастливо сидеть с Чарли и ждать, пока ди-джей Хромо поставит запись, оживленный разговор о пространстве и времени, о том, что вся жизнь – это движение, вибрация, энергия, ничего постоянного, он был философ, вот так и происходит, когда пересекаешь Хромозону, теперь она видела его живьем, прошла за занавес в вечное настоящее, где не было ни прошлого, ни будущего, ничего такого, о чем можно печалиться, потому что ничего не было таким, каким казалось, и она хотела бы, чтобы так же это было для ее мамы, говорят, вот так случается с тобой, если у тебя болезнь Альцгеймера, ты теряешь свою сущность, но также теряешь и свои печали, не о чем жалеть и нечего бояться, и она взяла соломку и держалась за нее, схватилась и держалась за жизнь, веселилась так часто, как могла, жила только в настоящем, не верила в планирование наперед.

– Помнится, я видел тебя в больнице, – сказал Джонни, и она подумала, что он выглядит совсем не таким, каким она его себе представляла. – У тебя был халат, но я помню твое лицо. А Чарли давали утку, когда он там был?

– Он вполне мог сам передвигаться, его вначале слегка покачивало, но все было в порядке.

– Я вот что тебе скажу, – сказал Джонни Хромозона с издевкой. – Медсестра – это, на мой взгляд, поганое занятие. И любой человек скажет тебе то же самое, будь это мошенник, как Дел Бой, или начитанный человек, как я. Мы все знаем, о чем это.

– Дерек.

– Ты хорошо выполняешь тяжелую работу, на мой взгляд. За невысокую оплату. Справедливость играет на тебя.

Он наклонился вперед.

– Я вовсе не покровительствую тебе, – невнятно усмехнулся он. – Я просто пьяный, и все. Я сижу здесь с тех пор, как мне стукнуло пять лет.

Ди-джей Хромо чокнулся своей пинтой пива с ее бутылкой, и Чарли, глядя на это, сделал то же самое, а Хромо произнес тост за Руби, спел длинную песню и, покачиваясь, словно танцуя, поднял бокал в пространство, облизнул флюоресцирующим языком ярко-красные губы, он пошатывался и качался от того, что слишком много выпил, что слишком много всего, она была смущена, но понимала, что он из тех живых людей, которые гонят вдвое выше нормальной скорости, объем три раза, бешеный ритм в ногах, раздутая грудь включена в сетевую розетку, но в пабе стоял гул, так что только она, Чарли и Дерек могли слышать, что он говорит, и все было в порядке с этим – смотреть на его лицо, меняющееся каждую секунду, она думала, что он тоньше и в очках, не представляла его похожим на этого пьяницу, но в этом весь смысл, философ в пабе, который занят своими идеями, книгами и музыкой, всем, что срабатывает.

– За медсестер, которые впахивают из всех сил, пока поп-звезды и актеры получают, что их душенька пожелает. Они и футболисты. Это показывает, в каком говенном обществе мы живем, а эти хорошенькие гондоны уводят у нас девок. Что случилось со злобным ебарем типа Дела?

– Дерек.

– Злобные ублюдки типа меня и Дел Боя.

– Дерек.

– Те самые уроды, которых все время фотографируют, – сказал человек в закрытом костюме, нагнулся за своей пинтой, глотнул, держа кий на плече, Чарли забыл его представить.

– Ты же не видишь, куда утекают реальные деньги, правда? Они подсовывают тебе футболистов и прочую хрень, и вот ты все это хаваешь и не задумываешься о том, куда уходят реальные деньги. Эти люди пришли оттуда, откуда же и мы, и хорошо себя чувствуют и изгаживают все вокруг, в общем, не стоит переживать об этой кодле счастливчиков.

– Все они – груда уебков, – сказал Джонни Хромозона. – Это как, я даже не знаю, ты ожидаешь многого, богатства и так далее, но когда кто-то занимает ранг повыше и что-то пытается тебе с этой позиции втереть, ты начинаешь думать, что раз они так говорят, то так оно и есть.

– У них не будет известности, если они начнут ныть, ведь правда? Это цена, которую ты платишь за славу и удачу. До тех пор, пока ты знаешь свое место и не ломаешь сук, на котором сидишь, у тебя все это будет.

– Все, что я знаю… – сказал Хромо, понижая голос.

– Все, что я знаю – так это то, что когда все рушится к чертям, медсестры становятся героями. Они протягивают руку помощи, а взамен им подсовывают мыльную жвачку и футболистов. С ними не возникает вопросов о деньгах, да? Врачи и медсестры делают это, потому что хотят помогать людям. Они, и еще учителя, которые имеют дело со всеми маленькими сопливыми хулиганами, а те пытаются разрушить им жизнь.

– Да ебанись ты, – сказал игрок в бильярд. – Ты достаточно доводил учителей, когда сам учился в школе.

– Я знаю, что доводил, и я был неправ, ведь правда? Мелкий боец за справедливость. Я хотел бы вернуть время вспять и все изменить, но я ведь не могу, да? Что сделано, то сделано. Тогда меня не интересовала учеба, сейчас интересует.

Руби представила Хромо, сидящего с Салли, серьезно настроенного, и снова думала, каким она себе его представляла, стареющий ребенок с обочины, говорящий об абстрактных понятиях, и весь этот бред сносит тебе голову, потому что слишком много моторного топлива, надо это называть реактивным косяком, и было причудливо – подгонять лица под имена, голоса, идеи, и так же с Чарли, да, она была в его музыке, не думала, что надо говорить о жизни, они оба знали, о чем эта жизнь, он мог выглядеть как угодно, с тремя глазами и одной ногой, ее никогда не волновал лощеный мир красивых людей в сверкающих одеждах, то, что ты есть, – это больше, чем внешность, это там, внутри, в органах, но все движется быстро, сдвигается, и ни один день не похож на остальные, у людей свои взлеты и падения, каждый человек занят тем, что что-то делает, даже если ты этого не видишь, каждый мозг занят, миллионы электрических импульсов выстреливают мнениями, видениями, она все это любила: и вкус выпивки на языке, и стук бильярдных шаров в нескольких футах от нее, запах паба и его клиентуру, цвет комбинезона человека, находящегося рядом, запах чипсов, положенных рядом с гамбургером, рядом с пепельницей, полной смятых окурков, тлеющих в костре, сосиски, и кашу, и марионеток.