Оценив новости, я решил, что скоро увижу гонца из Венеции, который озвучит просьбы финансового порядка, и не ошибся – двадцать первого мая к борту «Врунгеля» пришвартовалась небольшая яхта. Прибывший на ней был мне смутно знаком – кажется, он состоял в свите дожа во время моего первого визита в Венецию. Гость представился как Леонардо Бембо, ответственный секретарь господина первого прокуратора, и от его имени пригласил в ближайшее же время посетить Венецию.

– С удовольствием, но вы, пожалуйста, заранее озвучьте программу предполагаемой встречи, – предложил я.

В ответ было сказано, что Венецианская республика всегда с интересом относилась к вопросу взаимовыгодной торговли с Австралией, а новое руководство решило интенсифицировать этот процесс. В частности, Венеция может поставлять для зоны строящегося канала продовольствие и некоторые стройматериалы, причем дешевле, чем они нам обходятся сейчас. Однако немедленному достижению столь благостных результатов мешает недостаточная безопасность морских путей к Суэцу. Венецианский флот мог бы взять на себя охранные функции, но для этого необходима его модернизация, провести которую прямо сейчас первому прокуратору препятствует некоторая стесненность в средствах.

– Сколько?

– Господин Руццини считает, что для покрытия первоочередных нужд хватит двух с половиной миллионов.

Я встал, настежь распахнул широкий иллюминатор адмиральской каюты и повернулся к визитеру. Следующим шагом должно было стать взятие оного за шкирку и вышвыривание наружу, но он успел уточнить:

– Венецианских дукатов, естественно. Насколько я в курсе, это составит порядка двухсот десяти тысяч австралийских рублей.

– Спасибо за разъяснение, а то мы как-то смутно представляли себе курс венецианского дуката. Я обдумаю инициативы господина первого прокуратора, и визит в Венецию состоится в первой половине июня. А он пусть прикинет, на каких условиях Венеция могла бы заключить мир с Османской империей. Если они будут реальными, Австралия готова выступить посредником в переговорах. И не жмитесь вы насчет каких-то островков в Адриатике и Ионическом море! Ведь скоро канал войдет в строй, и перед вами откроется Красное море, а за ним и Индийский океан. Там вполне достаточно свободных или почти свободных территорий, способных принести куда больше пользы, чем едва торчащие из воды скалы, за которые вы сейчас воюете. Я уж не говорю про Индию, на торговле с которой можно иметь просто огромные суммы.

– Но ведь там же англичане, – не очень уверенно просветил меня собеседник.

– Да, но здоровая и честная конкуренция еще никому не мешала. Австралия же может проследить, чтобы она была именно такой. Нам это нетрудно, Индия находится совсем рядом.

Вообще-то я уже не раз задумывался о возвращении на родину, к женам и детям, которые уже почти два года не видели мужа и отца. Правда, «Врунгелю» в Ильинск еще рано, но это ведь не единственный корабль австралийского флота! Поэтому в моих планах перед посещением Венеции значились визиты в Тунис и на Мальту, после чего крейсер доставит меня в Порт-Саид, городок на Средиземном море, откуда мы тоже начали рытье канала навстречу стартовавшим три года назад работам от Суэца. Затем я проинспектирую зону строящегося канала, а в Красном море сяду на крейсер «Старший помощник Лом». На нем сначала совершу визит в Эфиопию, где наконец-то лично познакомлюсь с ее императором Иясу Великим, ну а потом можно будет отправляться домой.

В известной мне истории Иясу правил до пятого года, когда из-за возникших беспорядков вынужден был отречься от престола и удалиться в монастырь, где его быстренько убили. Но здесь он сразу взял курс на тесное сотрудничество с Австралией, в результате чего ему была оказана вся необходимая помощь – оружием, военными консультантами и деньгами. Правда, теперь некоторые называли его не только Великим, но и Кровавым, однако таковых становилось все меньше и меньше по самым разнообразным причинам. Кроме того, Иясу это не очень беспокоило, а уж нас и тем более.

Перед отбытием я имел долгую беседу с Линем Суньелдуевым, в свете стоящих перед ним задач не только произведенным в капитаны медицинской службы, но и пожалованным баронским титулом. Молодому человеку предстояло взять на себя руководство строящейся в Гибралтаре клиникой, что подразумевало не только врачебные и административные обязанности, но и дипломатические тоже. Впрочем, тут поможет его друг детства, на Герцогском острове поначалу носивший имя Сан Пин Тай, после переписи ставший Саней Пинтаевым, а по окончании школы имени Штирлица превратившийся в штурмпастыря отца Александра.

В конце беседы новоиспеченный барон поинтересовался, какие новые обязанности налагает на него только что полученный титул. В ответ я дал ему соответствующее положение об австралийском дворянстве и разъяснил, что такое родословная и какие требования предъявляются к ее написанию, зачем нужен герб и как его сочинять. Кажется, молодой человек все понял правильно, потому как сразу спросил, до какого века следует иметь точные данные о своих славных предках, а до какого достаточно приблизительных. В этом не было ничего удивительного, ибо мы изначально отбирали в иммигранты не кого попало, а наверх смогли пробиться только самые понятливые из них.

Пятого июня я сердечно попрощался с Филиппом, Марией Луизой и де Тасьеном и пригласил всех при случае посетить Ильинск, после чего поднялся на борт «Врунгеля», который начал поднимать якоря. Вечером крейсер, не останавливаясь, проследовал мимо моего графства и, прибавив ходу, пошел на восток. До Туниса было полторы тысячи километров, от него до Мальты – около трехсот, а от острова рыцарей до Венеции – тысяча двести. Я надеялся затратить на все визиты дней десять, потому как мне, честно говоря, уже сильно хотелось домой, в Ильинск. Где меня ждут Таня, Зоя, Элли и пятеро детей. А то ведь до чего дошло – последнее время я несколько раз ловил себя на том, что с интересом смотрю на кикимор из свиты королевы Марии! Нет, так не годится, пора возвращаться к действительно красивым женщинам.

«Врунгель» не стал заходить в Тунисскую гавань, встав на внешнем рейде. Потому как там могли быть отмели, опасные для нашего довольно глубоко сидящего крейсера, а город с портом оказывались в зоне досягаемости корабельных пушек и так. Да и не надорвется бей проплыть семь километров, если соберется посетить борт моего корабля.

Он действительно не надорвался, но сначала явился какой-то портовый чиновник. Поинтересовался, надолго ли мы сюда, и, получив ответ, сообщил, что великий бей осчастливит нас своим визитом в пять часов вечера.

Не имея детальной информации о недавно севшем на трон первом правителе Туниса, я ожидал увидеть какое-то подобие ранее встреченных турецких чиновников. То есть мужика с окладистой бородой, в богато расшитом халате, с украшенной рубинами и изумрудами кривой саблей поперек обширного брюха и в чалме. Или какое-то подобие керченского паши Муртазы – все то же самое, только на вид лет как минимум девяноста. Однако в каюту вошел высокий загорелый господин лет тридцати пяти, с аккуратной каштановой бородкой испанского вида и в мундире, напоминающем французский кавалерийский. На ремне висела кобура с револьвером, причем настоящим австралийским. Правда, одного из первых выпусков.

Бей свободно владел испанским, французским и английским языками, а с некоторым трудом мог изъясняться даже по-австралийски. И вообще он мне сразу понравился, так что наша беседа прошла весьма плодотворно.

Условием нашей поддержки молодой страны, основной статьей дохода которой являлось пиратство, было то, что тунисцы грабят не всех подряд. Под запрет попадали суда, ведущие торговлю в интересах нашей империи, а также имеющие полис от компании «Австралгосстрах». Эти корабли обладали правом под своим флагом поднимать австралийский несколько меньшего размера. Встретив подобную посудину, тунисцы должны были проверить, в порядке ли у капитана страховка, и если да, то отпустить. Ну а если нет, то, задокументировав это прискорбное событие, грабить корабль до нитки, а экипаж по заранее согласованной таксе продавать на строительство канала.