— Ей нельзя отказать в старании. Она прекрасно готовит, все содержит в порядке и вносит в нашу команду немного радости. — Валлон пожал плечами. — А там посмотрим.

Внимание Геро переместилось на Бранта. Валлон перехватил его взгляд.

— Я собираюсь избавиться от него сразу же, как только мы доберемся до Шотландии. Сиз он ничего не сделает, пока ее защищает пес. Даже я с опаской хожу мимо этой зверюги.

Однако уже через два дня Бранта не стало в живых — словно в подтверждение пророчества Айкена.

Он чудом уберегся от гибели днем раньше, когда они только миновали устье реки Тайн. Солнце опустилось за горизонт, окрасив линию побережья в розовый цвет. Геро и остальные «учащиеся» сидели на передней палубе вокруг сокольника, преподающего им урок английского языка. Сиз внизу готовила ужин. Злобное рычание в трюме нарушило мирное течение событий. Вэланд рванулся к трюму, остальные последовали за ним. Когда Геро туда добежал, Брант стоял, втиснувшись спиной в угол, и мотал перед собой ведром в жалких попытках отогнать от себя пса. Вэланд, видимо, отдал ему приказ, поскольку животное повернуло голову и прыгнуло на переднюю палубу. Только сейчас Геро заметил Сиз, сжавшуюся около жаровни.

Валлон схватил сокольника за руку, прежде чем тот успел прыгнуть вниз. Он шепнул Вэланду что-то на ухо, так крепко сжимая его запястье, что руки обоих вздрагивали от напряжения. Что бы там ни сказал франк, этого оказалось достаточно, чтобы заставить Вэланда отступить и уйти, бросив через плечо бешеный взгляд.

Деланно удивившись, Валлон спросил остальных членов команды, сбежавшихся поглазеть на неожиданную сцену:

— Вам что, больше нечем заняться?

— Я говорил вам, девчонка принесет несчастья, — злорадно заметил Снорри, обращаясь к франку, спускающемуся в трюм.

Когда Валлон вновь присоединился к членам экипажа, у него был такой вид, будто ровным счетом ничего не произошло.

— Итак, на чем мы остановились?

На следующий день пронизывающий восточный ветер прижимал их к побережью. Только энергичная работа на веслах удерживала корабль на расстоянии от большой земли. За правым бортом, обращенным в открытое море, прибой шипел и пенился, разбиваясь о группу мелких островков и рифов. На западе, на береговой линии, выделялись массивные развалины.

— Это Бамбург, — сказал Ричард. — Когда-то здесь была крепость королей Нортумбрии. Отец говорил, что нормандцы хотят ее отстроить.

— Кто-нибудь видит там людей? — спросил Валлон.

Глаза Геро слезились от соленого ветра, и он не мог ничего толком рассмотреть.

— Вижу строительные леса на одной из стен, — произнес Вэланд.

— Ладно, если там кто-то и есть, он вряд ли увидел нас. Продолжайте грести.

Даже работа шести гребцов с трудом двигала судно вперед. Они заметили замок сразу после полудня, и он все еще был виден у них за кормой к наступлению вечера.

Внезапно Радульф вытянул руку.

— Корабль с правого борта!

На них из моросящей мглы неслась рыбацкая лодка с четырьмя рыбаками на борту; она прошла так близко от их кормы, что можно было окликнуть экипаж. Валлон и еще несколько членов команды подняли в приветствии руки. Те, кто был в лодке, сверлили их тяжелыми взглядами, но ни один из них даже не шевельнулся, чтобы ответить.

— Не нравятся мне эти рыбаки, — пробормотал Радульф.

Благодаря попутному ветру парусная лодка быстро достигла берега и исчезла в устье лагуны. «Буревестник» медленно продолжал свой путь. Прямо по курсу неопределенное пятно постепенно превратилось в плоский мыс, на милю выступающий в море.

— Мы его не сможем обойти, — сказал германец.

Валлон налег на весло.

— Гребем туда. Дотемна постараемся стать у берега.

Они работали что было сил, но по мере приближения к мысу скорость становилась все меньше.

— Нас захватил прилив! — крикнул Радульф. — Корабль тащит назад!

Валлон не мог ничего понять. Вокруг рифов, которые выступали из воды ближе к оконечности мыса, море было ровным, как зеркало. Ближе к берегу волны пересекали рваные полосы пены. Он указал на мыс.

— Думаю, что это, возможно, остров.

— Не имеет значения, — ответил ему Радульф. — Мы не сумеем к нему подойти из-за прилива.

Валлон, обескураженный, прорычал:

— Бросить якорь. Будем ждать отлива.

Якорь зацепился на дне, ставя «Буревестник» на прикол недалеко от длинного пустынного пляжа, отгороженного от материка высокими дюнами. Валлон отдавал приказы:

— Радульф, Брант, высадите Вэланда на берег.

Затем, обратившись к сокольнику, сказал:

— Пройдешь вперед по берегу, разведаешь, что там и как.

— Нам тоже можно сойти на берег? — спросил Геро.

После четырех дней, проведенных в море, он страстно желал ощутить твердую почву под ногами.

Валлон оглянулся за залив, куда вошла рыбацкая лодка.

— Здесь не безопасно. Наблюдайте за местностью с дюн. Далеко не забредайте.

Геро шагнул на влажный прибрежный песок, на котором не было ни единого следа человеческого пребывания, за исключением вросших в грунт полусгнивших шпангоутов [43]. Они с Ричардом вскарабкались на крутой склон дюны, поросшей песчаным тростником. Перед ними простиралась небольшая пустыня. Некоторые дюны вытянулись в линию, в соответствии с господствующим ветром, другие были похожи на беспорядочные волны в море, среди которых странствовал «Буревестник». Обернувшись, Геро увидел кнорр, который отливное течение стремилось оторвать от якоря.

Вэланд и его пес были крохотными силуэтами, бегущими вперед по берегу. Солнце бледным пятном обозначило свое место за сплошной облачностью. Геро поежился.

Он устал. Они все устали. Без возможности как следует согреться и обсушиться, постоянно недосыпая. Свежая пища давно закончилась, и теперь их однообразный рацион состоял из черствого хлеба, соленой сельди и овсяной каши. Даже питьевая вода была па исходе, и Валлон вынужден был установить нормы для членов команды. Геро заметил, что царапины и ссадины плохо заживают. Рядом горестно вздохнул Ричард, как эхо его собственной печали.

— Не отчаивайся, — сказал ему Геро. — Скоро мы уже будем в шотландских водах.

— Столько потрачено времени и сил, а мы только вернулись туда, откуда начали свой путь. Если бы у меня был хороший конь, я был бы дома уже к завтрашнему рассвету.

Ричард кисло улыбнулся.

— Представляю, какой бы мне устроили прием.

Геро только сейчас осознал, чем пожертвовал Ричард.

— Ты жалеешь, что решил пойти с нами?

Нормандец стал серьезен.

— Нет, я бы не выдержал презрения отца и нападок Дрого каждый раз, когда мать проявляла бы ко мне хоть малейшую благосклонность. Даже самое крепкое растение погибает на бесплодной почве.

Он рисовал узоры на песке.

— Единственное, о чем я сожалею, это пролитая кровь. Никогда бы не подумал, что Дрого так злобно будет преследовать нас.

Ричард загладил свои рисунки.

— Твои руки ею не запятнаны.

— В моей семье сочтут по-другому. Я уже никогда не смогу вернуться в Англию. Наверное, я поеду с тобой в Италию. Я давно мечтаю о монашеском сане. Как ты думаешь, меня примут?

Геро улыбнулся.

— Я уверен, в любом монастыре тебя с радостью примут.

— Если я научусь хорошо писать, мне, возможно, позволят работать в скриптории.

— Писать с утра до вечера — тяжелая работа. Ты ссутулишься и испортишь себе зрение.

— Но зато как много я узнаю.

— Ричард, если мы успешно завершим это путешествие, ты узнаешь намного больше, чем любой книжный червь.

— Эй, вы двое! Оглохли?

Радульф стоял на берегу, уперев руки в бока. Вэланд трусцой возвращался по берегу. Начинался отлив, и «Буревестник» теперь стоял на якоре более свободно. Радульф, пыхтя, взобрался на дюну.

— Валлон приказал всем возвращаться.

Он стал на самом гребне и огляделся по сторонам.

— А где Брант?