Валлон засмеялся.

— Ну хватит. Ты провел столько времени, зарывшись в книжки, что теперь не можешь отличить реальность от фантазии. —

Он дружелюбно похлопал Геро по колену. — Я буду скучать по тебе.

— Скучать по мне?

В этот момент из дверного проема высунулась голова Радульфа, и он крикнул им, что ужин готов. На востоке появилась первая звезда. Поднявшись, Валлон потянулся.

— Да, а вот чтобы превратить в цивилизованного человека нашего арбалетного стрелка, его мало будет отмыть и причесать.

— Он грубый, как медведь, но у него доброе сердце.

— Петля по нему плачет. Под моим командованием побывало сто таких, как Радульф, и я многих из них отправил на виселицу. Таких, как он, любой дурак заведет хоть в ад, пообещав пенни в день и возможность пограбить. Где-то на краю земли его уже ждет могила. Ну ладно, пойдем ужинать.

Когда они вошли в дом, все уже сидели за столом. Ульф, склонив голову над едой, бормотал молитву. Этот простой обряд застал Валлона врасплох. К горлу подкатил комок, но он быстро справился со слабостью. Нет, те, кто легко проливает слезы, плачут только от жалости к самим себе.

Ричард, уже вполне пришедший в себя, сидел за столом и хлебал из миски жидкое варево. Остальные ели овсяную кашу с бобами, в которой попадались кусочки хрящей неизвестного происхождения. Хлеб на столе представлял собой плохо пропеченную и скрипящую на зубах смесь размолотого гороха и ячменя.

Девочка, затаив дыхание, молча наблюдала за путниками.

Геро поковырялся в своей миске.

— Что это? — прошептал он. — Как, по-твоему, это свиное ухо?

Радульф рассмеялся.

— Это свиное, но кое-что другое.

Геро отставил миску.

— Я съем, если ты не хочешь.

— Они поделились с нами последним, — сказал Валлон, — так что прояви немного уважения.

После ужина Ульф повел путников в коровник. Валлон тут же повалился, заснув под жевание скотины и куриное квохтанье, но через какое-то время проснулся от шепота одного из братьев, стоящего в дверях. Он услышал, как Вэланд, переступая через тела спящих беглецов, вышел с луком из хлева, а пес последовал за ним. Валлон, пожав плечами, снова уснул.

Франк провел утро, стоя в дозоре, пока Радульф помогал Хакону чинить каменную стену. Геро не выходил из дома, обучая Ричарда письму. Вэланд и Ульф вернулись ближе к обеду с парой тетеревов, подстреленных на токовище, и зайцем, которого загнал и поймал пес сокольника. Они выложили добычу на стол, и все собрались вокруг полюбоваться натюрмортом.

В тот вечер они ужинали дичью, приправленной ягодами можжевельника и тимьяном. Братья принесли бочонок пива, и настроение у всех сразу стало праздничным. Девочка сидела на коленке у Радульфа, наблюдая, как монетка, исчезнув с его руки, снова появлялась у него за ухом. И сколько бы он ни демонстрировал этот фокус, она хотела видеть его снова и снова.

— Нам бы следовало сейчас блюсти Великий пост, — сказал Ричард.

Радульф осушил кружку и стукнул ею о стол.

— За последние дни я достаточно претерпел, чтобы искупить вину на всю свою оставшуюся жизнь.

Валлон похлопал ладонью по столу. Все взгляды устремились на него. Радульф ссадил девочку с колена.

— Пора мне кое-что сказать вам. Все наше предприятие настолько сильно зависит от счастливого стечения обстоятельств, что я не берусь предположить, что принесет нам завтрашний день, не говоря уже о следующей неделе. Наша первоочередная цель состоит в том, чтобы добраться до ростовщика. Я не скажу, где он ведет свои дела, ибо кто-то из вас, возможно, попадет в плен. Если мы решим эту задачу, то потом я намерен возглавить морскую экспедицию в Норвегию за кречетами. Птиц нужно будет доставить через русские земли в Анатолию. Есть надежда, что мы даже извлечем прибыль из этой рискованной затеи. И если это произойдет, то каждый из вас получит свою долю. Но ты не сильно радуйся, Радульф. Если сейчас и можно что-то сказать наверняка, так это только то, что не все, кто пойдет в поход, дойдут до его конца. Это все, что вам надо знать на сегодня.

Геро сидел, опустив голову. Вэланд смотрел в пространство, думая о чем-то своем. Радульф осклабился и поднял кружку.

— Или пан, или пропал!

— Пропасть нам будет совсем не трудно. Всадники разнесут описания нашей внешности в гарнизоны всех городов на севере.

Валлон обвел взглядом сидящих за столом.

— Давайте посмотрим правде в глаза, нас ведь трудно не узнать. Ульф предложил нас завтра проводить. Через день-другой мы доберемся до более густонаселенного района. При необходимости будем идти и ночью. Как только дойдем до равнин, где придется двигаться по большим дорогам, мы разделимся. Вэланд и Радульф пойдут на разведку вперед и постараются подыскать убежище, где мы могли бы поесть и переночевать. Ричард и Геро будут идти со мной. Каждый вечер мы будем встречаться.

Стояла глубокая ночь, но Валлон все еще не спал. Его одолевали мысли столь же беспокойные, как и мышь, шуршащая в соломе, разбросанной вокруг него. Геро тоже не мог уснуть. От леденящего кровь крика он резко сел, ахнув от ужаса. Призрачная белая фигура, вспорхнув с балки под крышей, вылетела сквозь узкое окно над дверью. Геро перекрестился.

— Это всего лишь сова, — сказал Валлон.

— Птица, предвещающая беду.

— Лучше скажи мне, что тебе не дает покоя.

— Сэр, вы действительно намерены возглавить экспедицию в Норвегию?

— Именно это и собираюсь сделать.

— Простите меня, сэр. Просто после всего, через что нам пришлось пройти, предпринимать новый, даже более опасный, поход представляется безумием.

— Не таким уж и безумием. Когда наши пути впервые пересеклись, я направлялся в Константинополь. И это по-прежнему остается моей конечной целью. Просто кречеты приведут меня туда несколько другим маршрутом.

— Но на Руси так опасно. Косьма говорил мне, что эта страна погружена в анархию. И потом еще кочевники в южных степях. Вы знаете, что они сделали с русским князем, попавшим к ним в плен?

— Думаю, убили, медленно и мучительно.

— А потом из его черепа сделали кубок.

— Геро, меня арестуют, как только я вернусь во Францию. Я предпочитаю встретиться с дикарями, чем в третий раз появиться на родине.

— Нет необходимости возвращаться через Францию.

У Валлона появилось слабое подозрение, что последует дальше.

— Да неужели?

— Вы ничем не обязаны семье Ольбека. Все как раз наоборот. Мы проделали весь этот путь ради Вальтера, и как они отблагодарили нас? Мало того, что Дрого пытался нас убить, так еще и Ольбек готов был отпустить нас без гроша в кармане.

— То есть ты хочешь сказать, что мне следует украсть деньги, предназначенные для экспедиции.

— Это будет не более чем плата за услуги, которые вы уже оказали.

— Значит, по-твоему, я должен оставить Вальтера гнить в неволе и дальше?

— Именно так, сэр, вы и сказали, когда поняли, что он лгал, говоря о богатстве своей семьи.

— Будь я в его положении, то поступил бы так же.

— Извините меня, но я не верю, что вы бы пошли на такое.

Валлон взвился.

— Да что ты вообще можешь знать о жестоких ударах судьбы?! Ты не представляешь, как это — быть пленником! Ты понятия не имеешь, что чувствует узник, когда недели идут за неделями, месяцы за месяцами, а он не знает, суждено ли ему еще когда-нибудь снова увидеть свой дом.

— Сэр, вы были в плену?

Валлон упал на спину.

— Издержки войны. А теперь ложись спать. Скоро начнет светать, а у нас впереди трудный день.

Геро поудобнее устроился на соломе. Валлон знал, что его тревожит. Они странствовали уже почти полгода, но настоящее путешествие еще только начиналось.

— Ты, должно быть, скучаешь по дому?

— Не так по дому, как по медицинской школе. А вы, сэр? Сегодня я впервые услышал, что вы заговорили о доме.

— У меня нет дома. Я изгой.

— Да, знаю. Но что-то же было до этого.

— Не было никакого «до этого».

Валлон уставился в темноту, вспоминая грустную балладу о рыцаре-изгнаннике, который обернулся, чтобы последний раз взглянуть на дом, и увидел открытые двери и ворота без замков, опустевшие конюшни: люди ушли, кони разбежались, соколы улетели.