— Это был несчастный случай. Скажи, что это не так, и я убью тебя.

— Не кипятись. Случайность или намеренное убийство — в любом случае Вальтер мертв, и я получил то, что хотел.

— Это правда?

— Теперь никто не стоит на моем пути к наследству. Отец болен, вряд ли он будет еще жив к тому времени, когда я вернусь в Англию.

— Многое может произойти до того дня.

Они ехали рысью дальше. Ставка эмира показалась слабым дрожащим свечением вдали.

— А что же ты? — спросил Дрого. — Деньги потрачены, а результатов никаких.

— Ты ошибаешься.

— Имеешь в виду Кэйтлин?

— Я доставлю ее в столицу, если она того пожелает.

— Она охладеет к тебе, узнав, что ты остался без гроша. Если ты завербуешься в варяжскую дружину, тебя, скорее всего, зашлют куда-нибудь в глушь в Грецию или Болгарию. Кэйтлин слишком высоко ценит роскошь, чтобы разделить с тобой тяготы жизни полевого командира.

— Я не говорил, что собираюсь жениться на ней, — отрезал Валлон.

Дрого схватил коня Валлона за уздечку.

— Тогда отдай ее мне.

— Дело вовсе не во мне. Не я стою между Кэйтлин и тобой.

— О ком ты говоришь?

— Если бы ты понимал арабский язык, то услышал бы, как эмир просил отдать ее ему в жены.

— Кэйтлин не пойдет за этого кривоногого карлика.

— Почему бы и нет? Ты сам только что сказал, что она жаждет роскошной жизни и высокого общественного положения. Владения Сулеймана больше, чем вся Англия. Он, наверное, богаче, чем твой король Вильгельм. Ты видел, сколько серебра он швырнул лучнику, пристрелившему шакала?

Дрого помолчал.

— И что ты ему ответил?

— Я сказал, что Кэйтлин — моя женщина, что мы любовники.

Нормандец вздрогнул.

— Это неправда. Я наблюдал за ней. У тебя не было возможности…

— Дрого, — перебил нормандца Валлон, — если мужчина и женщина хотят удовлетворить свое вожделение, они всегда найдут способ избежать посторонних взглядов.

Дрого, помрачнев, сжал эфес своего меча.

— Прекрати, — сказал франк. — Кэйтлин никогда не будет принадлежать тебе. Она презирает таких, как ты. В Константинополе у нее будет предостаточно богатых и знатных ухажеров. Женщина такой красоты, как Кэйтлин, может претендовать даже на внимание императора.

— Черт возьми, Валлон, если бы я только знал, что ты с Кэйтлин…

Франк пропустил его слова мимо ушей и встал в стременах.

— Бог знает, что за известие принес голубь, но оно вызвало изрядный переполох. Ставка похожа на осиное гнездо, разворошенное палкой.

Сельджуки носились во всех направлениях и в спешном порядке сворачивали лагерь. Караваны вьючных животных забили все проезды. Группа кочевников погружала тюки на верблюдов. Снятый с опор шатер несся по ветру, утаскивая за собой с десяток человек. Валлон подъехал к своему жилищу и обернулся.

— Здесь мы расстанемся навсегда, — заявил он Дрого. — С этих пор наши пути расходятся.

— Валлон…

Франк соскочил с коня и вошел внутрь. Там был только Геро.

— Где Вэланд?

— Пошел повидаться с Сиз.

— Ты выяснил причину переполоха?

— Пока нет. Известно только, что все небоеспособные возвращаются в Конью. Фарук предупредил меня, что нас могут призвать еще до полуночи.

— Очень интересно. У нас есть что-нибудь поесть? Умираю с голоду.

— Даже слуги ушли. К утру здесь не будет никого.

Валлон стянул с себя сапоги. Он нашел немного хлеба и абрикосовое варенье и принялся есть, сидя на своем тюфяке.

— Удивительный день. С самых высот рухнуть на дно, а теперь оказаться где-то посередине.

— Вас потрясло то, что сделал Вэланд?

— Потрясло, но не удивило. Я давно размышляю о причинах, заставивших его убить Русселя и Дракса. Потом я не раз замечал, как они с Дрого обменивались странными взглядами. Я выпытывал у него правду, но он утверждал, что не скрывает никаких секретов. Мне стоило бы догадаться об истинной причине, когда он отказался от своих обвинений Дрого в том, что тот выпустил кречетов. Однако я всегда полагал, что Вэланд не способен к обману. Это еще раз подтверждает мудрую мысль о том, что никому нельзя слепо верить.

— Вы сердитесь на него?

Валлон прекратил жевать.

— Какая-то часть меня возмущена тем, что крестьянин убил рыцаря, но, с другой стороны, у Вэланда были для этого все основания.

— И он спас наши надежды. Если бы он не завел Вальтера в болота, этот негодяй никогда бы не рассказал нам, где спрятал евангелие.

— Но нам пока еще предстоит добыть его. А вдруг Сулейман отошлет всех в Конью? Тогда у нас, по всей вероятности, уже не будет возможности вернуться в башню.

— Думаю, судьба предоставит нам еще один шанс.

Франк засмеялся.

— Меня пугает тот факт, что мы слишком часто полагаемся на судьбу. Она не может быть благосклонна к нам бесконечно долго.

В шатер ворвался ветер, и вместе с ним вошли Курт, Фарук и еще шестеро солдат.

— Его превосходительство требует вас к себе. — Фарук хлопнул в ладони. — Немедленно.

Валлон отложил хлеб, вытер руки и натянул сапоги. Вместе с Геро они покинули шатер в бушующую ночь.

Облаченный в доспехи Сулейман мерил шагами свой тронный зал, его генералы следовали за ним, скрипело перо писца. Эмир остановился, как только увидел Валлона, и взмахом руки приказал свите отойти в сторону. Вэланд был уже здесь, бледный и подавленный, он стоял рядом с Ибрагимом. На руке сокольника сидел белый кречет. Валлон сжал ладонь Вэланда.

— Думаю, все будет хорошо.

Эмир вспрыгнул на трон. Фарук обменялся с ним несколькими фразами, прежде чем обратиться к посетителям.

— Для церемоний нет времени. Голубь нес сообщение из Персии. Султан Алп-Арслан мертв, да вознаградит Аллах в раю его славные деяния. Он погиб две недели назад во время подавления его армией мятежа на реке Амударье. Пленник выхватил нож и нанес ему смертельную рану. Это все, что нам известно.

Сулейман качнулся, весело стукнул булавой. Фарук изобразил улыбку.

— Голубь принадлежал эмиру Тимуру.

Валлон снова пожал Вэланду руку.

— Ты спасен.

— Я не понимаю, что…

— Я тоже пока не разобрался… Слушай.

Фарук снова заговорил:

— Империя Алп-Арслана простирается от Гиндукуша до Средиземноморья. Его сыну-наследнику только тринадцать лет. Кто будет преемником, еще не решено. Враждующие группировки в Персии строят заговоры и заключают соглашения, его превосходительство планирует создать собственный султанат в Руме.

Визирь поднял руку.

— На все воля Аллаха, да прославится его имя. И поскольку его превосходительство получил сегодня благословение небес, он решил вознаградить посредников божественного промысла.

Сулейман щелкнул пальцами. Часовой что-то крикнул в один из выходов. Спешно появился слуга с весами в руках. С непонятной Валлону целью одна чаша весов была видоизменена. Лакей поставил весы на стол. Рядом лежал боевой шлем Сулеймана, украшенный плюмажем из перьев скопы [99]. Эмир снова щелкнул пальцами, и Ибрагим с кречетом на руке шагнул вперед. Он посадил птицу на весы, и Валлон только теперь понял, что одна их сторона была переделана в насест.

Сулейман сошел с трона и вытянул руку. Другой слуга передал ему кожаный мешочек. Эмир зачерпнул из него пригоршню серебряных монет и высыпал их на свободную чашу. Две или три отскочили и укатились, и приближенные бросились их подбирать. Снаружи завывал ветер, и стены тронного зала раздувались от его порывов. Эмир взял еще одну горсть серебра и улыбнулся.

— Сколько весит кречет? — тихо спросил Валлон, стараясь не шевелить губами.

— Около пяти фунтов, — ответил ему Вэланд.

— Ну что ж, мы не останемся с пустыми руками.

Эмир бросил пригоршню серебряных монет на весы. Затем театральным жестом он перевернул мешочек, и из него высыпались оставшиеся монеты. Стрелка качнулась. Чаша с серебром опустилась, но потом опять поднялась. Эмир нахмурился. Он надавил на чашу с монетами, но ей не хватало веса, и кречет опустился снова.