Он двинулся дальше. Уже начинало смеркаться, когда лес расступился, образовывая естественную аллею. В дальнем конце коридора две притянутые веревками к земле ели образовывали арку. В ее верхней точке что-то темнело. Это был Радульф, подвешенный на высоте в двадцать футов и привязанный к обоим деревьям за руки и за ноги. Вэланд повесил лук на плечо и, держа в вытянутых руках инструменты и ткань, двинулся вперед, будто собираясь положить их под распятой фигурой. С обеих сторон выросли лопари. Они были одеты в тулупы из оленьих шкур, сшитых мехом внутрь, с капюшонами, опушенными лисьим или волчьим мехом. Это был невысокий народец — рост мужчин чуть-чуть превышал пять футов, — но ладно сложенный, ничего общего не имеющий с теми уродливыми карликами, которыми их изображали викинги. Большинство их были вооружены луками и каменными топорами, а у некоторых имелись рожки, сделанные из березовой коры. Ни у кого из них он не увидел арбалета Радульфа. Они либо не знали, как с ним обращаться, либо не обладали достаточной силой, чтобы взвести его.

Вэланд остановился, немного не доходя до согнутых елей. Радульф висел с поднятыми руками. Голова упала на грудь. Одежда его была изодрана в клочья и сильно перепачкана. «Похож на истекающего кровью Иисуса Христа», — подумал Вэланд, видевший его изображения в церкви позади алтаря. Его потрясло жалкое состояние Радульфа, который всегда был энергичный и сильный, как бык.

— Радульф, ты слышишь меня? Радульф!

Германец слегка приподнял голову.

— Это ты, Вэланд? — прохрипел он.

Его окровавленное лицо было все в ушибах, один глаз выбит.

— Они застали меня врасплох, Вэланд. Они на меня накинулись до того, как я их заметил. Осторожные, черти.

— Скольких ты убил?

— Троих, я думаю. Один почти ребенок. Я выстрелил в первого, которого увидел, и побежал. Они меня заарканили веревками и тогда уже набросились всем скопом. Они переломали мне ребра и еще бог знает что. — Он закашлялся и со свистом вдохнул. — Я тяжело изранен, Вэланд.

— Не разговаривай. Я сниму тебя.

Голова Радульфа качнулась.

— Ты уже не сможешь спасти мою шкуру. Я вижу внизу этих дикарей, охраняющих веревки, которые они готовы перерубить в любой момент. Самое большее, что ты можешь сделать для меня, — это избавить от мучений.

— Я собираюсь с ними торговаться. Ты только…

Раздался трескучий смех.

— Мне уже конец.

Вэланд положил на землю лук, а сверху чужой меч. Радульф шумно втянул воздух и мучительно закашлялся.

— Нет смысла умирать нам обоим, — промолвил он слабеющим голосом. — Ты понял, что они собираются сделать. Они собираются разорвать меня надвое. — Его тело судорожно дернулось, и он слабо ухмыльнулся: — Никогда не думал, что буду умирать, как те мученики.

— Ты не умрешь, — сказал ему сокольник.

Он огляделся в поисках их вожака. Некоторые лучники оказались женщинами и подростками. Вэланд выделил среди них мужчину постарше, возможно обладающего большей рассудительностью, и пошел к нему, протягивая выкуп. Он сделал пять-шесть шагов, когда один из лопарей выстрелил, заставляя его остановиться. Стрела воткнулась в землю в нескольких футах перед сокольником. Он оглянулся на свое оружие. Еще полдюжины шагов — и он уже не успеет вернуться к нему, если лопари нападут. Вэланд почувствовал, как его язык прилип к горлу, и положил ладонь на холку пса.

— Вэланд, — позвал его Радульф глухим голосом. — Я ценю то, что ты пришел за мной. Очень ценю. Ты сделал больше, чем можно ждать от товарища, и я умоляю тебя, не жертвуй собой. Времени остается мало, и у меня к тебе есть еще одна просьба.

Вэланд стиснул зубы, удерживая подступившие слезы.

— Говори.

Радульф медленно, со свистом вдохнул.

— Ты помнишь, я много говорил о том, как вернусь домой с кошельком, полным серебра. Ты улыбался и качал головой, как будто знал, что это пустая болтовня. Да, похоже, у меня не будет уже возможности доказать тебе обратное.

Радульф замолчал, уронив голову на грудь.

— Я не жалуюсь, — заговорил он вновь. — Я хочу тебе сказать, Вэланд, что эти последние месяцы были лучшими в моей жизни.

Германец напряг руки, чтобы уменьшить давление на легкие.

— Мне уже ничего не надо, но если на мою долю придется кое-какое серебро, ты позаботишься, чтобы оно было доставлено моей родне? Валлон говорил, что у нас будет кое-какой навар, и я не думаю, что капитан пожалеет для меня нескольких монет. Он человек нежадный.

Вэланд качал головой, не в силах произнести и слова.

— Я знаю, сам ты это сделать не сможешь. Но я разговаривал со стариной Гарриком, и он сказал, что доберется до Новгорода, а оттуда отправится домой. Я попросил его заглянуть к моей родне и сказал ему, что если он думает вернуться к крестьянскому труду, то там есть неплохая земля. Я также рассказал ему о своих сестрах и намекнул, что он правильно поступит, если возьмет одну из них, чтобы согревала ему постель.

Вэланд проглотил подступающий к горлу ком.

— Я все сделаю, друг, но это еще не конец.

Он вытер ладони о колени. Радульф засмеялся.

— Сколько лет я тебя знаю, и это первый раз, когда ты назвал меня другом. Помолись за меня, Вэланд.

Сокольник сделал еще один шаг. Протрубил рожок, и лопари выпустили залп стрел. Не меньше трех ударили в Вэланда, но луки оленеводов были слабы, и стрелы с костяными наконечниками отскочили от кольчуги. Он рванулся назад, к своему оружию, в то время как пес кинулся вперед на лопарей, и его наводящие ужас прыжки заставили оленеводов попятиться. Сокольник заметил древко, воткнувшееся в его кожаный панцирь.

Вэланд подхватил лук левой рукой, меч правой и с диким воплем кинулся к лопарям, охраняющим веревку, удерживающую одну из елей. Прежде чем он добежал, раздался звук лопающейся струны, затем еще один, и ели со свистом выпрямились. Вэланд увидел, как веревки, привязанные к Радульфу, туго натянулись.

— Нет!

Черный на фоне неба, германец взлетел вверх, затем раскинул руки и ноги в стороны, и две части с треском разорванного тела, качаясь, повисли на верхушках ели. Кровь и внутренности ливнем рухнули на Вэланда. Что-то теплое и влажное удушило его крик. Громкий вой поднялся среди лопарей. Они ринулись к нему, и сокольник стремглав помчался прочь, понимая, что его отрежут от выхода из аллеи до того, как он добежит. Стрела уткнулась ему в ребра, и ее острие проткнуло кольчугу. Перед ним выскочил подросток и ударил его копьем прямо в грудь. Ударом меча он разрубил его древко, но из-за столкновения и контрудара потерял равновесие и упал на землю. Пытаясь подняться, он заметил пару вставших перед ним ног. Глянув вверх, сокольник увидел мужчину, заносящего над ним каменный топор. Он откатился вбок и взмахнул мечом, описывая им полукруг, пересекшийся с коленями лопаря. Закричав, оленевод повалился.

Вэланд поднялся и рванул напролом сквозь толпу нападавших. Большинство отшатнулось, завизжав так, будто их атаковала некая сверхъестественная сила. Один остался стоять как загипнотизированный, и Вэланд мощным ударом отбросил его в сторону. Он прорвался через их фронт, пес летел рядом с ним, две стрелы торчали в его кожаной броне, а пасть была вся в крови. Пес поднял на него глаза, будто хотел спросить: «Что теперь?»

Движение спереди привлекло внимание Вэланда. Стадо северных оленей. Сотни животных, льющихся серо-коричневым потоком в паническом бегстве. Сокольник ускорился, чтобы бежать наравне с ними. Через полмили стадо стало отклоняться вправо. Когда мимо него промчались последние, он свернул налево.

Глянув назад, Вэланд не увидел погони. Олени уничтожили его следы. Смерть Радульфа, вероятно, удовлетворила их желание отомстить за убитых лопарей, а нанесенный им германцем урон, возможно, отбил у них желание его преследовать. Он остановился, чувствуя, как кольнуло в бок.

Пес резко развернулся. Вэланд оглянулся и увидел несущуюся на них свору собак, ведомую белым волком с синими глазами. Зверь, то ли полуволк, то ли полусобака, решительно приблизился к ним, и пес Вэланда встретил его лоб в лоб. Клубок шерсти и челюстей завертелся по земле. Когда пес отделился от свалки, нападавший едва держался на лапах. Свора подлетела, но вместо того, чтобы напасть на Вэланда, накинулась на своего израненного вожака.