– Вот видишь, я вспомнил. Ты довольна?

– А что ты при этом чувствовал?

– Тогда или сейчас? – резко спросил он.

– Тогда.

– Я чувствовал, что мать всегда нервничала, чего-то боялась. Мы никогда не бывали вместе в присутствии отца. Если слуги объявляли о его возвращении, мать тут же отсылала меня в детскую. Ведь она не должна была испытывать к ребенку личной привязанности, надо было лишь поручать меня слугам и не обращать на меня внимания.

– А твой брат?

– Его я почти не знаю, хотя помню, что с ним у меня были сплошные неприятности. Когда мне было лет семь, я частенько ложился спать с синяками от брата да еще выпоротый отцом или наставником.

– Неужели тебе не легче, когда ты вспоминаешь, как мать любила тебя?

– Нет. – Кит вскочил и натянул рубашку. – Она слишком легко сдалась, согласилась со всеми решениями отца. Этого я не могу забыть.

– Но как мать могла сопротивляться? Ведь это был ее муж.

Кит обиженно смотрел на Роз:

– Ты защищаешь ее? Она не могла спорить с мужем ради счастья своего ребенка?!

– Да, не могла. Он же отослал ее в другие имения. – Розалинда прикусила губу и ждала.

Кит отвернулся, натянул камзол и, не говоря больше ни слова, вышел.

Ну что поделаешь с его озлобленностью? Может быть, он когда-то любил мать, но обстоятельства убили эту любовь, ведь Кит считает, что мать предала его. Потому-то он и вычеркнул из памяти все прошлое. Юности своей он тоже не помнит, а то, что помнит, лишено каких бы то ни было чувств.

Розалинда уткнулась в книги. Но как ей жаль Кита! Жаль одинокого маленького мальчика, один на один с жестоким отцом, выросшего без теплых чувств и воспоминаний.

На следующий день Кит охотился с моряками на ютландском побережье. Розалинда работала за широким столом в его каюте, перед ней – серебряная чернильница, несколько свежих перьев и чистый белый лист бумаги. Пытаясь забыть мучащую ее головную боль, она думала, чем же сегодня заняться. Только не вычислением их местоположения – это она высчитывала уже столько раз! Роз потерла ноющий висок и попробовала забыть Кита и свои переживания. Она рассчитает приливы! – вот и ответ на ее дилемму. Она притянула к себе белый лист, окунула перо в чернила, быстро начертила таблицу.

Сейчас сентябрь. В таблице – дни и числа. Отчего ее жизнь не может быть такой же упорядоченной, как раньше? В доме ее отца дни текли спокойно и без переживаний. Теперь же будущее так неясно.

Не надо отвлекаться. Теперь надо вычислить объем их корабля и объем его части, погруженной в воду. Нет, даже числа не помогают успокоиться.

Роз посмотрела на маленький компас, украшенный розой ветров. Кит сравнивал ее с этим цветком.

А в действительности любовь почти ничего не изменила. Сейчас ей кажется, что она любит Кита. Но в повседневной жизни это исчезнет.

Розалинда перевела взгляд на карту, висящую на стене. Прежде всего она реалистка, и главное для нее – ответственность перед родителями, братьями и сестрами, самыми важными людьми в ее жизни. Без нее семья погибнет, разорится. Этого нельзя допустить.

Но на другой чаше весов – Кристофер Говард, граф Уинфорд, господин ее сердца. Хотя все это чепуха. Одно дело – играть в любовь на корабле. Но что будет, когда они вернутся в Англию? Ее вновь призовет чувство долга, а Кит будет разрывать ее на части, требуя, чтобы прежде всего она служила ему, – не случайно он так добивался ее признания.

Неизвестно еще, не станет ли он вмешиваться в ее торговлю. Ибо муж – главное в жизни жены. А если у нее будут дети? Он заставит ее сидеть дома и смотреть за ними. Братья и сестры никогда не были Роз в тягость, ибо родители никогда и не пытались привязать ее к ним. Страшила только одна мысль – утратить свою свободу.

Нет, невозможно! Ей необходима независимость. И когда она вернется в Западный Лалуорт, ей первым делом придется отправиться в Лондон и встретиться с пайщиками, чтобы возместить ущерб, причиненный Тренчардом. Ее семья пребудет в Западном Лалуорте лишь временно, пока здоровье отца не поправится.

Мысль о Тренчарде заставила Роз задрожать от бессильной злости. Она вычеркнула его из памяти до тех пор, пока не сможет отомстить. Теперь недолго осталось ждать. Розалинда Кэвендиш рассчитается с ним за все его предательства.

Она застонала и закрыла лицо руками.

«Как несправедливо», – негодующе подумала Роз. Мир устроен несправедливо – отец много раз говорил об этом, советуя ей дорожить своими близкими: только они никогда не обидят, потому что любят ее.

Но в этом-то и беда: если Кит не любит ее, если для него Роз всего лишь мимолетная страсть, то когда-нибудь он не преминет обидеть ее. Роз не может быть уверена в том, что ей удастся научить Кита любить так глубоко, как она сама способна. Как же можно выходить за него замуж? Безумие!

Пока Розалинда терзалась своими дилеммами, тот, кого она боялась больше всех на свете, стоял у входа в приемную Фернандо Альвареза де Толедо, правителя Нидерландов и герцога Альбы, расправляя свой парадный зеленый камзол.

– В Антверпене всегда такой дождь? – спросил Тренчард своего мрачного спутника.

– Всегда, – сухо ответил Франциско де Вега, без конца теребя голубую ленту с орденом Золотого Руна. – Весной еще хуже. Я предпочитаю Севилью с ее солнцем и цитрусами.

Тренчард не ответил, продумывая свою речь, обращенную к герцогу Альбе – то заготовленную им длинную версию, то краткую, потом – возможные вопросы, лениво оглядываясь, но не замечая ни позолоченных потолков, ни полированного дерева, украшающего стены, двери и окна отеля, в котором герцог всегда останавливался, будучи в Антверпене. Стражник у двери кашлял, шаркал ногами и поигрывал своей шпагой.

– Ты уверен, что этому гонцу можно доверять. – Голос де Вега прервал размышления Тренчарда. – Не хотелось бы думать…

– Молодец наверняка унесет наш секрет с собой в могилу, – ответил Тренчард, не оборачиваясь, и подумал про себя: «Самая большая правда, сказанная мною когда бы то ни было».

Они помолчали, лишь стражник продолжал кашлять.

– Ты попросишь у герцога рекомендации к его величеству королю Филиппу? – вновь заговорил де Вега, мешая Тренчарду повторить про себя свою речь. – Все наоборот. Вопрос в том, понадобится ли герцогу рекомендация его величества. Очень может быть.

– Тогда ты поплывешь со мною на «Гран Грифоне», когда мы соединимся со всем флотом?

Тренчард фыркнул, намеренно демонстрируя пренебрежение к приглашению:

– Я нужен тебе для уверенности. Если опять придется спасать твою шкуру.

– Я хочу только…

Распахнулась дверь, ведущая в приемную герцога, откуда вышли два бюргера в богатых одеждах. Стражник поклонился им и впустил Тренчарда и де Вега.

Тренчард представился встал перед герцогом и ждал, хотя пресмыкание перед этим чиновником было очень неприятно. Но избежать этого было невозможно, ибо в его лице восседала вся власть короля Испании в Голландии. Его многочисленные блестящие военные победы свидетельствовали о силе испанского герцога. Он медленно, не спеша расправлялся с трудолюбивыми голландскими бюргерами, умеющими лишь производить и продавать примитивные товары и осушать свою землю, дабы море не затопило ее. Джордж Тренчард заметил седые виски и пронзительный взгляд герцога – тот явно знал о них все. Лишь бы герцог позволил говорить…

Но герцог не спешил: изучал какие-то бумаги и лишь через несколько минут поднял взор на них. Его речь была краткой:

– Де Вега, вы доставили последнее донесение его величества. Молодец. Его перевели. – Он порылся в бумагах и извлек толстую пачку, исписанную мелким почерком.

Де Вега слегка поклонился и ничего не сказал. Тренчард испытывал желание толкнуть адмирала. «Скажи что-нибудь, идиот, – мрачно подумал он. Молчание не помощник тому, кто ищет продвижения по службе».

– Мы довольны, что донесение по морю дошло благополучно, – продолжал Альба. – Но мне сообщили, что посланный в то же время по суше гонец не добрался до места назначения. – Герцог пронзительно взглянул на де Вега. – Его тело нашли вчера вечером в Гейте, в таверне. Он пил и гулял – фатальное сочетание. Послания не было ни у него на теле, ни в его вещах. Мы должны предположить, что враги ограбили его и теперь могут узнать наши планы.