Она проснулась от лязга дверной щеколды. Кто-то вошел в каюту.

– Моя графиня?

Она не отвечала. Снова он демонстрирует свое превосходство! К тому же Кит не любит ее, а на меньшее она не согласна.

– Роз?

Он положил руку ей на бедро.

– Да, – промычала она, не поворачиваясь.

– Ах, на это ты отвечаешь. Успех! Ты предпочитаешь быть моей розой.

– Из двух зол лучше меньшее, – сухо ответила Роза инда.

– Понятно.

Он отпустил ее, отошел от кровати и скинул камзол.

Розалинда закрыла глаза и представила себе огромную Лалуортскую бухту. Испанский корабль, Король Нищих… Вода… Как ей хотелось бы окунуться в восхитительную глубину бухты и пригоршнями черпать воду… и прямо в пересохшее горло… Она уже слышала охлаждающее журчание водопада – как же хочется пить!

Розалинда в ужасе вскочила, поняв, что действительно услышала журчание воды!

– Что такое? Неужели я уже брежу?!.

Наклонившись над столом, Кит выжал половинку лимона в чашу с водой, сел на кровать и поднес холодный металл к ее губам.

Она пила, с благодарностью глядя на него и держа его руку – вкуснейшая вода с лимоном! Но все она не выпьет. Ведь он отдает ей свой дневной рацион. Роз выпила половину и подтолкнула чашу к нему. Кит прижался губами к тому же краю, с которого пила она, и залпом проглотил все до последней капли.

– Я видел, что ты сделала. Я восхищен тобой.

В ответ она нашла его губы. Они были нежны и теплые. Руки ее гладили его плечи и спину.

– Ты отдал мне свою воду… – начала она.

– Я бы отдал тебе все, что у меня есть.

Это было маленькое признание, хотя и доказательство его щедрости. И еще он обещал ей страсть – не любовь.

Вторая половинка лимона сморщилась, на ней были черные пятнышки. Но мякоть – твердая и желтая. И он поднес лимон к ее губам.

– Открой.

Она подчинилась. Лимонный сок хлынул в ее уста подобно жидкому золоту. И каюта, и Кит – все засияло и запрыгало вокруг. Но он не давал ей остановиться.

– Еще, еще, хоть смочишь горло, – настаивал он, смеясь, потом выжал немного лимонного сока в расщелину между ее грудями, как бы невзначай слизал: – Какая же ты разная – и кислая, и сладкая!

Дыхание Розалинды участилось:

– Ты тоже приносишь мне и муку, и облегчение. – Она вздрогнула, ибо он задрал ее рубашку и начал разглядывать ее обнаженную плоть.

Ее тело вновь содрогнулось, словно от лимонной кислоты. Он обрызгал всю ее лимонным соком, потом слизал. Маленькая капелька на шее. Он поцеловал ее. Немного за ухом. Он зажал ее ухо зубами, пока она не задрожала.

– Что ты делаешь со мною? – прошептала она.

– Спасаю тебя от цинги, – пошутил он, сжимая лимон сильными пальцами.

Роз вопросительно поглядела на него, вся во власти его взгляда. Она была в его власти с самого начала, еще с той первой встречи в магазине. Он всегда мог делать с ней все что хотел. Его уста припадали к ее плоти, и она что-то кричала, не разбирая слов. Роз в опасном восторге потянулась к нему, заставив его застонать.

– Кристофер, пожалуйста! – умоляюще прошептала Роз, так и не понимая, отчего ж она так жаждет его?…

Когда все было позади. Кит сел на кровати, и она – рядом, не в силах оторваться от него. – Почему ты не хотел любить меня в первый раз? – вопрошала она, прижимаясь к нему.

– Мне хотелось давать, а не брать.

Она удивленно заглянула в его глаза цвета морской синевы:

– Я не понимаю. Почему?

– Во мне слишком много страсти. Я должен обуздывать ее.

– В тебе – страсть?! – поразилась она. – Может быть, в тебе и есть страсть, но, как правило, ты ведешь себя, как самый холодный и бесстрастный человек на свете.

– Только с этого года, – мрачно сказал он, глядя в сторону.

– Но неужели ты не понимаешь? – продолжала она, стараясь выговориться. – Ты же слишком хорошо владеешь и собой, и другими, их чувствами, их действиями – и своими тоже. Это…

– Минутку, – резко перебил Кит. – Что ты этим хочешь сказать? – В глазах его зажглось мучительное любопытство.

– То, что я сказала, – осторожно продолжала Розалинда. – Ты не хочешь походить на своего отца. Но все же ты в чем-то похож на него. Твой отец хотел подчинять себе во что бы то ни стало, и это желание было его страстью. Подумай об этом, и ты увидишь, что я права.

Кит закрыл глаза. Да, отец подчинял себе его и других. Да, это была его страсть – подчинять. А Кит – сын своего отца. Ужасно подумать, что у его холодного, бесчувственного отца была страсть, разрушающая все вокруг него…

Он встал с кровати и сел за стол, уставившись в пустоту.

– Безобразная ирония, – донесся до него голос Розалинды. – Но это правда, и некоторые люди посвящают всю свою жизнь тому, чтобы отнимать у других радость. Я думаю, и он…

Кит вдруг вскочил, бросился к ней и прижал ее к себе.

– О Боже, ты права! – Он вцепился в нее так, словно от этого зависела вся его жизнь.

– Да, – выдохнула она, пытаясь освободиться, чтобы не задохнуться от нахлынувшего желания.

– Я обещаю, что ты станешь моей женою, как только мы придем в порт… – Голос его сломался на последнем слове.

– Да, да, ты уже говорил. – Она наклонилась и поцеловала его…

На этот раз ей казалось, что он отмеряет страсть – точно и рассчитанно. Он проник в нее осторожно, и Роз испустила глубокий сладкий вздох. Увы! Все же слишком осторожно! Она чуть не кричала от огорчения. Боже, ну отчего, отчего так медленно?! Подсознательно Кит по-прежнему подавляет в себе ту страсть, которую осуждал его отец, ибо у отца его была другая страсть… Сама она чувствовала себя словно порох, дразнимый медленной спичкой – вот-вот и ее охватит пламя… Но Кит… его спина и грудь оставались прохладными и сухими.

Она рассердилась, пытаясь доставить ему наслаждение, сопоставимое с тем, которое он дал ей. Он вздрогнул и погладил ее по щеке:

– Нет! Я владею собой! Я сам решаю, когда…

– Сейчас! – выкрикнула она. – Не отодвигайся от меня! Если это и есть страсть, то такой страсти я не хочу! Хватит владеть собой!

Он пораженно уставился на нее:

– По-твоему, я должен быть, как животное?

– Да! – почти крикнула она, впиваясь в него. – Но ты не животное! Я безумно хочу тебя! Я хочу, чтобы и ты безумно хотел меня!

– Я хочу тебя, – изумленно проговорил он. – Иначе бы ничего не получилось.

– Так покажи мне, – настаивала она, пытаясь укусить его плечо. – Покажи мне, как ты хочешь меня.

Лицо его потемнело:

– Хорошо, но только сейчас, только один раз.

Она улыбнулась, не зная, что будет дальше.

Он начал медленно, но тут же ее возбуждение увлекло его, и он яростно погружался в нее, она обвила рукой его шею и чувствовала, как их поглощает шторм, и они оба на гребне волны взлетают все выше…

Розалинда заснула, обессиленная, в его объятиях, в чудесной мягкой кровати, в розовом тумане удовольствия, впервые с самого начала путешествия ощущая странный покой. Перед тем как сомкнулись ее веки, Роз смотрела на Кита и думала, что это начало, и теперь спала с радостной улыбкой на лице.

Кит не будил ее, удивленно разглядывая свою Роз – радостную и спокойную. Пусть лучше спит: все равно на ужин почти ничего не осталось. Он оделся и пошел на палубу проверить, что происходит на руле.

Розалинда проснулась одна в каюте. Было темно, и она не знала, который час. Она стала на ощупь искать одежду, потом вспомнила то, что предшествовало ее сну, и покраснела. Но тут же сказала себе: она почти что его жена, так что нечего краснеть.

Мучаясь с пуговицами корсета, Роз покачала головой. Как странно: такая радость среди всех ее бед. Может быть, радость всегда приходит вместе с печалью? Радостью надо утешаться, ибо впереди ее ждут неприятности. Тренчард не преминет отомстить.

Пуговицы не слушались, и она отбросила корсет. Сейчас все спят, кроме вахты. Она наденет рубашку и юбку. В темноте она нащупала свою астролябию и вышла из каюты.