На миг в глазах вновь отразилось страдание.
— Может, посмотрим, капитан? Последим за процессом вместе?
Казалось, капитана Грейсона хватил удар и он — на минуту — перестал дышать.
Умоляю,подумал Бойс, не давайте аппаратуре издавать писк.
Наконец капитан Грейсон кивнул. Бойс встал и включил телевизор.
Глава 34
— Мисс Ван Анка, мне бы хотелось обратить ваше внимание на показания, которые вы уже дали этому суду и этому жюри присяжных, — добавила для большей ясности Бет. — Не желаете ли вы сейчас дополнить или изменить те показания?
Бабетта скорбно посмотрела на своего адвоката. Члены ее свиты сидели среди публики, ободряюще улыбаясь и незаметно показывая ей поднятые большие пальцы, но для того чтобы утешить Бабетту, понадобился бы зал размером с Голливудский амфитеатр, битком набитый поклонниками. Она попросила у судьи разрешения посоветоваться с адвокатом. Судья Голландец устало поднял руку и знаком пригласил Крадмана, Бет и заместительницу ГП Клинтик на совещание у барьера.
— Мисс Ван Анка, — сказал Крадман, — готова дополнить свои прежние показания, данные в период сильных душевных переживаний, — при условии, что ей гарантируют иммунитет от любого судебного преследования за лжесвидетельство.
Судья Голландец откинулся на спинку стула. Бет и Сэнди переглянулись. В последнее время заместительница ГП стала относиться к Бет более терпимо.
Судья наклонился вперед и шепнул Крадману:
— Черта с два, адвокат.
Корреспондент телесети перевел своим зрителям:
— Мне кажется, судья Юмин отклонит все ходатайства адвоката Ван Анки об иммунизации ее прежних показаний.
Бет с трудом сдерживала усмешку, глядя, как униженный Крадман подходит к свидетельскому месту, чтобы сообщить неприятную новость Бабетте. Он добавил, что судья еще пожалеет от этом. После подачи жалобы он будет уничтожен! А пока действуем по запасному плану.
Затем Бет возобновила перекрестный допрос.
— Это ваш голос записан на пленке, мисс Ван Анка? Вместе с голосом президента?
— Кажется, он немного похож на мой. Но я не уверена.
После этих слов публика расхохоталась, разом выдохнув так, что в зале едва не поднялся сильный ветер. Судья Голландец не стал стучать молотком, требуя тишины. Ему было не до этого — казалось, он и сам изо всех сил старается сохранять хладнокровие.
Бет тоже приходилось нелегко.
— Понятно. И никаких догадок относительно того, кто бы это мог быть?
ЗГП Клинтик не стала возражать. Она потупила взор и уставилась на свой стол, пытаясь сохранять хладнокровие.
— Не знаю, — сказала Бабетта. — У меня много подражателей.
Крадман поморщился. Идиотка… говорил же он ей: ничего не объясняйте! Отвечайте как можно короче!
— Подражателей? — переспросила Бет.
— Я знаменитая актриса. Мой голос широко известен. Многие пытаются говорить как я.
— Женщина на этой пленке — не вы, но она пытается говорить вашим голосом. Вы это хотите сказать?
— Я не знаю, что именно записано на этой пленке.
— Мисс Ван Анка, — сказала Бет сочувственным тоном, — специалист по доказательствам, назначенный данным судом, официально подтвердил, что это подлинная запись, сделанная в первые утренние часы двадцать девятого сентября, именно в то время, — как документально установлено на основании данных, представленных главным привратником Белого дома, а также Секретной службой, — когда вы гостили в Линкольновской спальне, где это всё и записано. А теперь вы уверяете суд, присяжных, что это не вы.
Всё это было уже чересчур. Тут уж актерская выучка Бабетты Ван Анки взяла верх над инстинктом самосохранения. Если ее и ждет провал, ей-богу, это будет провал, достойный Бетт Дэвис, Джоан Кроуфорд или Глории Свенсон.
— Да, это я! Конечно, я! Я любила его! В отличие от вас! Ведь вы его убили!
Крадман вскочил:
— Ваша честь, моя клиентка сама не своя. Ходатайствую об изъятии ее слов…
Для того чтобы восстановить порядок, потребовалось несколько минут.
— Мисс Ван Анка, — строго сказал судья Голландец, — еще один подобный взрыв эмоций, и я обвиню вас в неуважении к суду.
— Ох, — простонала Бабетта, — вы и понятия не имеете…
— Вы должны отвечать на вопросы защиты прямо, в меру своих способностей. Без комментариев. Это понятно?
— Это же извращение правосудия, — заявил Алан Крадман. Между прочим, впоследствии так была названа первая из трех его книг об этом деле.
— Вы нарушаете процедурные правила, мистер Крадман. А предупреждать вас мне уже надоело. Секретарю суда предлагается вывести мистера Крадмана из зала.
Крадмана вывели. Выйдя из здания суда, он сказал журналистам, что теперь понимает, каково быть «евреем в гитлеровской Германии», и поклялся «в поисках справедливости дойти до Верховного суда». Верховный суд, как верно подметил один репортер, находился всего в нескольких кварталах оттуда.
Между тем в зале суда, после десятиминутного перерыва, судья Голландец сообщил Бабетте, что ее перекрестный допрос можно отложить до тех пор, пока она не наймет другого адвоката.
Бет встала:
— Ваша честь, в таком случае я ходатайствую о взятии мисс Ван Анки под стражу ввиду склонности к побегу. Ее муж, мистер Граб, разыскиваемый федеральными властями, в настоящее время скрывается за границей. Генеральная прокуратура недвусмысленно заявила, что будет добиваться привлечения ее к уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Поэтому мы утверждаем, что она может попытаться бежать.
Шум в зале. Совещание у барьера. Судья откинулся на спинку стула, повернулся к Бабетте:
— Мисс Ван Анка, суд считает, что с учетом обстоятельств вы, возможно, склонны к побегу. Вы можете продолжить дачу показаний сегодня, без адвоката. А можете продолжить позже. Но пока я прикажу, чтобы в ожидании этих показаний вас содержали под арестом в федеральном центре предварительного заключения.
— В тюрьме?! — задыхаясь, вымолвила Бабетта.
— Под арестом.
— Нет. Нет, нет-нет-нет. Я хочу дать показания. Сейчас же. Сию минуту.
— Очень хорошо. Можете продолжать, миссис Макманн.
— Мисс Ван Анка, — сказала Бет, — значит, вы признаёте, что на пленке записан именно ваш голос?
— Да. Я ведь так и сказала, не правда ли?
— Сказали. Знаю, вам нелегко, и мне бы не хотелось задавать более трудные вопросы, чем это необходимо…
— Вы даже не представляете. Никто не имеет ни малейшего представления о том, как это тяжело.
— Ничуть не сомневаюсь, — сказала Бет, вздохнув. — Если исходить из записи, может сложиться впечатление, что вы с президентом занимались…
— Обменом рукопожатиями, — прошептал один из репортеров.
— …сексом. Это справедливое заключение?
— Мы предавались любви! Вряд ли вам известно, что это такое.
— Мисс Ван Анка, — сказал судья Голландец, — больше я вас предупреждать не буду.
— А что? Что я такого сказала?
— Как по-вашему, — продолжала Бет, — президент был в хорошей форме?
— Он был бесподобен.
— На пленке он издает такие звуки… Простите, не знаю, как бы это поточнее сформулировать. Но, судя по звукам, он… Позвольте мне выразить это таким образом: вы не наблюдали за ним…
— Я не только наблюдала за ним, милочка.
— И то правда. Был ли он в хорошей физической форме? Судя по звукам на пленке, он устал.
— Разумеется, устал. Он же только что слетал на Луну и обратно.
— Путь неблизкий. — Бет кивнула. — Значит, физически он проявил себя, гм, неплохо?
— Я же говорю, он был великолепен.
— Даже после долгого, утомительного приема? В его возрасте?
— Может, на него вдохновение нашло.
— Позвольте мне обратить ваше внимание на стенограмму… — Бабетте дали экземпляр. — Вот, на восемьдесят третьей странице, строчка тридцать пятая. Ваша честь, я прошу разрешения воспроизвести этот фрагмент записи для суда.
Послышалось затрудненное дыхание Бабетты и позвякивание кубиков льда, затем — отрывистое мужское «Ах-х».