Безобразною забавой губы опозорил он.

Упоенный, увлеченный, все на свете позабыв,

В грязных уличных притонах скверных девок лижет он.

Там же спереди — Эоних, там же сзади — Полимнест.

А кому такой красавец не противен, так уж с тем

Я не стану на попойке пить из кубка одного.

Антода

1290Давно уж в безмолвии ночи 94

Думой одной я терзаюсь,

Размышляя,

Как ухитряется лопать

Так безбожно Клеоним.

Слух идет, что, в дом богача затесавшись

И налегши на обед,

Он от миски не оторвется никак,

Напрасно хозяева просят:

«У ног твоих молим, уйди,

Почтенный, хоть столу-то дай пощаду».

Антэпиррема

1300Как-то, слух идет, триеры собралися на совет;

И одна, других постарше, речь такую повела:

«Не слыхали вы, сестрицы, новых сплетен городских?

Для похода к Карфагену сотню требует из нас

Злополучный полководец, кислый уксус, Гипербол 95»,

Нестерпимым и ужасным показалось это всем.

Говорит одна (с мужчиной не пришлось еще ей быть):

«Отвратите, боги, нет же! Мной не будет он владеть.

Лучше праздной мне остаться и состариться и сгнить».

«Мною тоже, Волнорезой, что Летаем рождена.

1310Той сосной клянусь, что доски мне для остова дала.

Если ж так Народ захочет, мой совет, в Тесеев храм 96

Плыть и в храм богинь почтенных и с мольбой обнять алтарь.

Нет, не будет, нами правя, город наш морочить он!

Пусть плывет, куда захочет, хоть к собакам, да один,

Пусть лотки свои свечные в море спустит ламповщик!»

Входит Колбасник, празднично одетый.

В благоречье священном замкните уста, прекратите допросы и тяжбы!

Пусть закроют суды, что Народ возлюбил, и счастливые новые вести

1320Пусть приветствует ныне веселый театр, и поет, и ликует, и славит!

О, привет тебе, светоч священных Афин! Островов покровитель могучий!

Что за добрую весть ты приносишь? 3ачем ликовать нам на рынках и славить?

Я Народ вам сварил в кипятке и его превратил из урода в красавца.

Где ж теперь он? Скажи! О колдун, о ведун, в изумительных чарах искусный!

Он в фиалковенчанных Афинах живет, в первозданных священных Афинах.

Как увидеть его? Он в уборе каком? И каким ныне стал он, поведай!

Да таким же, как некогда трапезу он с Мильтиадом делил, с Аристидом. 97

Вы увидите все. Вот уж слышится шум, отворились, скрипя, Пропилеи.

Возликуйте ж! Афины являются вам в незабвенной, невянущей славе.

Красота многопетых, чудесных Афин! 3олотая столица Народа!

Открываются двери дома. Виден Народ в праздничном уборе.

«О Афины, Афины, краса городов! 98О Афины, в венке из фиалок!»

1330Покажите же нам господина страны, самодержца счастливой Эллады!

Вот и он! С золотою цикадой в кудрях, в облачениях прадедов древнем.

Уж не тяжебным смрадом несет от него, умащен он елем и миром.

О, хвала! О, привет тебе, эллинов царь! А для нас — ликованье и радость!

Вот теперь ты достоин отчизны своей и святых марафонских трофеев.

Агоракрит! Приди сюда, возлюбленный!

Как счастлив я, что юность возвратил ты мне.

Да, друг мой! Позабыл ты, чем недавно был.

И делал что? Не то меня бы богом счел.

Что ж делал, расскажи мне, и каким я был?

Да если речь кто заводил в Собрании:

1340«Тебе я — друг, Народ мой, и люблю тебя,

И о тебе забочусь, и тружусь один».

Едва такие слышал ты речения,

Сейчас же таял, гордо вскинув голову.

Как, я?

А тот обманывал и был таков.

Что ты сказал?

Да, видит Зевс. И тотчас уши зонтиком

Ты расправлял, а после снова складывал.

Каким же был глупцом я, стариком каким!

1350Ей-богу, да! Когда б из двух ораторов

Один триер постройки новых требовал,

Другой казну на плату расточить хотел,

Так верх бы одержал он над триерами.

Да что с тобой, что голову к земле склонил?

Ах, прегрешений мне прошедших совестно!

Твоей вины и нет тут, не печалься, друг!

Повинны те, кто лгал и соблазнял тебя.

Скажи ж теперь: когда писец негоднейший

1360Грозить начнет: «Не будет, судьи, хлеба вам,

Коль обвиненьем дела не закончите!» —

С таким, скажи, что сделаешь оратором?

Подняв на воздух, брошу со скалы его,

На шею подвязав ему Гипербола.

Вот это славно сказано и правильно.

А вообще, скажи, как станешь править ты?