(3) Вот что осудил Цезеллий у Фурия: он сказал lutescere о земле, превратившейся в грязь; noctescere — о сумерках, сгустившихся до своего рода потемок; uirescere — о возрождении былой силы; о ветре, наводящем блеск на синее море, покрытое рябью, он сказал purpurat; а о том, когда обогащаются, — opulescere.
(4) Я добавил сами стихи из поэм Фурия, в которых есть эти слова:
Sanguine diluitur tellus, cava terra lutescit.
(Кровью облита земля, и пустоты заполнены грязью).
[1208] Omnia noctescunt tenebris caliginis atrae.
(Все покрывается ночью во мраке тумана густого).
[1209] Increscunt animi, virescit volnere virtus.
(Дух возрастает от ран, и доблесть находит в них силы).
[1210] Sicut fulca levis volitat super aequora classis,
Spiritus Eurorum viridis cum purpurat undas.
(Легкий флот над водою летит, как болотная птица,
Эвров дыханье, когда зелень волн наполняет багрянцем)
[1211] Quo magis in patriis possint opulescere campis.
(Чтобы в отцовских полях богатеть могли беззаботно).
[1212] Глава 12
О том, что у наших древних было обыкновение изменять глаголы пассивного залога, переводя их в действительный
(1) Бывало обыкновением при сочинении речи ради своеобразного изящества употреблять активные формы глаголов вместо пассивных и затем их по очереди между собой менять. (2) Ювентий [1213]написал в комедии:
Pallium <***> flocci ut splendeat.
(He забочусь, чтобы плащ блестел).
[1214] Разве это не в большей степени изящно и приятно, чем если бы он сказал maculetur (запачкан)? (3) Сходным образом выразился и Плавт:
Quid est? — Hoc rugat pallium, amictus non sum commode.
(В чем дело? — Это плащ морщит (rugat),
(4) Точно также Плавт говорит pulveret не о том, что наполняет пылью, но о том, что само полно пылью:
Exi tu, Dave, age, sparge; mundum esse hoc vestibulum volo.
Venus venture est nostra, non hoc pulveret.
(Выйди, Дав, [водой] побрызгай. Мне вестибул чистым мил.
Сейчас придет моя Венера, пусть не будет пыли полн).
[1216] (5) В „Ослах“ он употребляет contemples вместо contempleris: [1217]
Meum caput contemples, si quidem e re consultas tua.
(Вот, погляди на голову мне: полезный там совет
(6) Гней Геллий [1219]в „Анналах“: „После того, как погода успокоилась (sedavit), Адгербал принес в жертву быка“. [1220]
(7) Марк Катон [1221]в „Началах“: „Многие пришельцы прибыли из сельской местности в одно и то же место. Благодаря этому возросло (auxit) их благосостояние“. [1222](8) Варрон [1223]в трактате „О латинском языке“, посвященном Марцеллу, сказал: „В первом глаголе острые ударения, которые были, остаются, прочие меняются (mutant)“. [1224]Он весьма изящно сказал <mutant (меняются)> [1225]вместо mutantur (подвергаются изменению). (9) Судя по всему, подобным же образом мог сказать Варрон в седьмой книге „Дел божественных“: „Можно отметить, чем различаются (quid mutet) между собой две царские дочери — Антигона и Туллия“. [1226](10) Глаголы же в пассивном залоге вместо активного встречаются практически во всех сочинениях древних авторов. Вот несколько таких [примеров], которые мы припоминаем: muneror te (делаю тебе подарок) вместо munero; significor (обозначаю) вместо significo; sacrificor (приношу жертву) вместо sacrifico; adsentior (соглашаюсь) вместо adsentio; faeneror (даю ссуду под проценты) вместо faenero; pigneror (отдаю в залог) вместо pignero [1227]и многие другие такого же рода, которые мы не преминем отметить, когда они встретятся при чтении.
Глава 13
Каким образом философ Диоген отомстил одному диалектику, испытывавшему его бесстыдным софизмом
(1) Во время Сатурналий в Афинах случалось нам весело и благопристойно предаваться своего рода игре по следующим правилам. (2) Собираясь в большом числе во время омовения, мы, люди одних и тех же занятий, обдумывали уловки, именуемые софизмами, и, словно бросая разного вида кости (tali aut tesserulae), [1228]поочередно выставляли их на общее обсуждение. (3) Премия за разрешенную уловку или наказание за недостаточную сообразительность [при разгадке] равнялись монете в один сестерций. (4) Собранные в результате этой забавы деньги все мы, участвовавшие в игре, тратили на скромный обед.
(5) Софизмы же были примерно такого типа (пусть даже по-латыни будут они выражены не слишком искусно и чуть ли не топорно): „То, что есть снег, не есть град; снег белый, следовательно, град не белый“. Другой подобный [образец]: „То, что является человеком, не является лошадью; человек — животное, следовательно, лошадь — не животное“. (6) Итак, тот, кто, согласно ритуалу игры в кости, был призван для разрешения или опровержения софизма, должен был сказать, в какой части [фразы] или в каком слове заключена ловушка, что не нужно принимать или в чем не следует уступать; если он не говорил, то наказывался штрафом в один сестерций. Этот штраф шел на оплату обеда.
(7) Приятно сказать, сколь остроумно Диоген ответил на софизм того рода, что я привел выше, некоего диалектика из школы Платона, сформулированный с целью поношения. (8) Ибо когда диалектик спросил: „Тем, что есть я, ты не являешься?“, Диоген кивнул в знак согласия, и тогда тот добавил: „А я — человек“, и когда [Диоген] и с этим согласился, диалектик в ответ сделал следующий вывод: „Следовательно, ты не человек“. — „Да ведь это ложно, — сказал Диоген. — А вот если ты хочешь, чтобы это [положение] стало истинным, начни с меня“. [1229]
