(11) Но при составлении выписок и заметок у меня, по крайней мере, был не тот же замысел, что у многих из них. Ведь все они, и в особенности греки, постоянно читая многочисленные и разнообразные [книги], как говорится, «белой нитью», [32]стоит им натолкнуться на какие-либо факты, [как они], не заботясь о разделении, гонясь только за количеством, сгребают все в кучу, так что при их чтении дух утомится от усталости и отвращения прежде, чем найдет то или иное, что послужило бы удовольствию при чтении, образованности после прочтения и пользе при воспоминании. [33](12) Я же, поскольку хранил в сердце знаменитое изречение эфесского мужа Гераклита, [34]которое буквально таково: «Многознание уму не учит», [35]то, хотя в перерывах от трудов, когда я мог улучить [минуту] досуга, до утомления занимался чтением и просмотром весьма многочисленных свитков, но воспринял из них немногое и лишь то, что либо легким и кратким путем привело бы ясные и восприимчивые умы к жажде благородной учености и размышлению о полезных науках, либо освободило бы людей, уже занятых другими житейскими заботами, от действительно постыдной и грубой неосведомленности о делах и словах.

(13) Что же касается того, что среди этих заметок оказались некоторые немногие, скрупулезные и тщательные, либо из [области] грамматики, либо диалектики, дибо даже геометрии, а также совсем немногочисленные и более отстраненные, относительно авгурального и понтификального права, [36]то не следует избегать их, как бесполезных для познания или трудных для восприятия. Ведь в этих сюжетах мы не достигли слишком глубоких и темных недр исследований, но дали некоторые начатки и как бы образчики (libamenta) благородных наук, никогда не слышать о которых или не соприкасаться [с которыми] для мужа, воспитанного, как подобает свободному гражданину, если не гибельно (inutile), [37]то, по крайней мере, безусловно, позорно.

(14) Итак, поэтому, если у кого-либо окажется случайно время и желание ознакомиться с этими ночными трудами, мы хотим попросить и добиться [того], чтобы при чтении уже прежде знакомого оно не было бы отвергнуто как известное и общедоступное. (15) Ведь разве есть в литературе [что-либо] столь отдаленное, чтобы об этом все же не знали довольно многие? Достаточно лестно и то, что это не перепето в схолиях и не затерто в комментариях. (16) В свою очередь, если они натолкнутся на нечто новое для себя и неизвестное, я считаю справедливым, чтобы они без пустой завистливой враждебности приняли во внимание, что эти небольшие наставления не только никоим образом не являются маловажными — или сухими, чтобы подпитывать рвение, или холодными, чтобы услаждать и согревать душу, — но принадлежат к тому роду и виду, благодаря которому легко либо человеческие умы созревают более бодрыми, либо память более услужливой, либо речь более изящной или язык более правильным, либо удовольствие в досуге и развлечении более благородным. [38](17) Что же до того, что покажется недостаточно ясным или недостаточно полным и отделанным, то мы просим, повторяю, считать это написанным не столько для обучения, сколько для побуждения, и словно удовлетворившись показом следов, следовать за ними, отыскав, если будет угодно, либо книги, либо учителей. (18) Относительно же того, что все же сочтут достойным порицания, то пусть раздражаются, если осмелятся, против тех [книг], откуда мы это взяли; но, конечно, следует не тотчас же необдуманно поднимать шум, прочитав у другого [автора] написанное по-другому, но взвесить и доказательства положений, и авторитет людей, за которыми они и мы следовали.

(19) Но лучше всего будет, чтобы те, кто в чтении, писании, размышлении никогда не обретали ни радостей, ни мук, не проводили ночи в такого рода бдении и не шлифовали себя в спорах и обсуждениях среди последователей той же музы, но были поглощены тревогами и заботами; пусть они бегут прочь от этих «Ночей» и ищут себе другие развлечения. Есть старая пословица: «Лира галке ни к чему, на что свинье амаракин». [39]

(20) А также, чтобы еще больше раззадорить бездарность и слепоту дурно образованных людей, я позаимствую из хора Аристофана [40]несколько анапестов и тот же закон, который этот остроумнейший человек дал для просмотра его пьесы, я дам для чтения этих записок, чтобы не коснулся их и не приблизился к ним темный и невежественный люд, чуждый ученых занятий. Слова «данного закона» (legis datae) [41]таковы:

(22) К этому дню написано уже двадцать книг. (23) Сколько же мне далее будет [отпущено] по воле богов жизни, и сколько мне будет дано времени, свободного от присмотра за имением и от забот о воспитании моих детей, все это время досуга я употреблю на собирание такого рода занятных вещиц из записей. (24) Итак, число книг будет с помощью богов продвигаться вперед по мере продвижения вперед [дней] самой жизни, пусть они и будут совсем немногочисленны, но я не хочу, чтобы мне был дан более долгий срок жизни, чем [тот], пока я еще буду способен к писанию и составлению комментариев. [43]

(25) Заглавия всех тем, которые содержатся в каждой заметке, мы представили здесь, чтобы уже сразу было объявлено, что в какой книге можно узнать и найти.

С помощью какого соотношения и каких умозаключений философ Пифагор, по словам Плутарха, рассуждал о вычислении роста Геркулеса, когда тот жил среди людей

(1) В книге, написанной Плутархом [44]о природе духа и тела Геркулеса [45]и доблестях его, пока (quamdiu) [46]он был среди людей, говорится, что философ Пифагор [47]произвел искусный и тонкий расчет и измерение того, насколько он превосходил [других смертных] ростом и статью. [48](2) Ведь поскольку почти достоверно известно, что протяженность стадия в Пизах [49]у Юпитера Олимпийского Геркулес измерил своими ступнями, и оказался он длиной в 600 ступней, [а] прочие стадии в землях Греции, впоследствии установленные другими, также имеют протяженность в 600 стоп, но все же немного короче, [50]то, сделав расчет соотношения, он [Пифагор] легко узнал, что размер и длина ступни Геркулеса были настолько больше, чем у других, насколько олимпийский стадий протяженнее, чем прочие. (3) Затем, выяснив размер Геркулесовой стопы, произвел он вычисление телесного роста, соответствующего этой мерке, основываясь на естественных соотношениях членов человеческого тела, [51]и сделал вывод, что Геркулес был настолько выше, чем другие [люди], насколько олимпийский стадий в равной пропорции превосходит другие установленные.