— Погоди минутку.

— Нет, я сматываюсь!

— Да постой ты!

Он немного успокоился, однако дышал все равно «через раз», все еще прикрывая лицо рукой.

— Если спросят, тебя здесь никогда не было. Понятно?

Леандро молча закивал, повернулся и рванул на улицу.

Я толкнул дверь. Из привратницкой доносился характерный пронзительный запах смерти и тления. Давненько я с ним не сталкивался. Я зажег свет. Раньше мне не приходилось здесь бывать. Это было длинное помещение без намека на вентиляцию, обставленное в стиле китайского борделя, по крайней мере, как я себе его представлял. По комнате разливался приглушенный красный свет, пол покрывал толстый ковер, стены были драпированы легкими вуалями, там же висели фотографии обнаженных мужчин в разных позах, кто-то из них был один, кто-то в компании животного или другого мужчины. Тяжелое неприкрытое порно. Мебель практически отсутствовала.

Но кто-то перевернул здесь все вверх дном: на полу в беспорядке валялись одежда, шкатулки, разбитые вазы и бутылки. Вещей было совсем немного, но в такой маленькой комнате это производило впечатление настоящего хаоса.

Я все-таки решился зайти, зажав нос пальцами.

Асебес уже никогда не скажет мне, что он сделал с проклятыми пленками. У дальней стены на диване я увидел распростертое человеческое тело с широко раздвинутыми ногами. Эта часть комнаты напоминала что-то вроде ниши для языческих жертвоприношений или древний жертвенный алтарь.

Я не имею обыкновения носить с собой платок, о чем в этот раз сильно пожалел. Я сделал несколько шагов вперед, стараясь не дышать и с трудом сдерживая рвотные позывы. Убийца или убийцы искали что-то. Но что? Или речь шла о нападении с целью ограбления? На самом деле причина могла быть любой. Только вот я бы ни в одну из них никогда не поверил.

Думаю, жертва пролежала здесь минимум три дня. Трое суток Асебес гнил в этом капище, посвященном тому, что он больше всего любил в своей жизни. Трупное окоченение уже сменилось неестественной мягкостью, характерной для стадии разложения, хотя неимоверно распухший живот еще не раскрылся и червей в отверстиях на теле тоже видно не было. Пока еще они оставались внутри, стремясь вырваться наружу.

Подойдя ближе, я понял причину его смерти. Лицо убитого было повернуто ко мне, глаза широко распахнуты. Ему перерезали горло, практически отделив голову от тела. Кровь, густая и темная, уже успела засохнуть, она покрывала его грудь, край дивана и пол.

Вот и все, что осталось от Гумерсиндо Асебеса.

Обнаружение трупа — это всегда чрезвычайное событие, где бы ни происходило дело. Место преступления тут же оцепили, а рядом с нашим домом появилось несколько полицейских машин. Оперативная группа отдела по расследованию убийств в составе двух женщин и одного мужчины прибыла чуть позже. Они быстро навели свои порядки. Эксперты вошли в помещение, надев маски и неся в руках чемоданчики с инструментами, чтобы произвести первичный осмотр. Потом меня заставили повторить показания, которые я дал в патрульной машине, приехавшей немедленно после звонка.

Теперь со мной беседовала женщина из отдела по расследованию убийств, молодая и очень серьезная, с короткой стрижкой. Она тщательно записывала все в блокнот. Потом это все пойдет в отчет о случившемся той ночью.

Я еще раз объяснил, что живу на четвертом этаже этого дома в квартире «В». И добавил:

— Понимаете, нашего консьержа, сеньора Асебеса, три дня нигде не было видно, а из его комнаты начало подозрительно пахнуть. Ну, тогда я и решил вызвать полицию. Они приехали минут через пять, сломали замок и вошли. И там обнаружили мертвого сеньора Асебеса.

Инспектор уточнила, как мое имя, во сколько я звонил и присутствовал ли при вскрытии двери. Потом спросила, не слышал ли я чего подозрительного за последние три дня — возможно, звуки борьбы или необычные шумы… Или не видел ли кого-нибудь странного в этом здании. Я только отрицательно мотал головой. Она сказала, что я должен буду подписать свои показания, и я ответил, что сделаю это с большим удовольствием.

Судебных представителей пришлось ждать два часа. Они прибыли на черной машине в сопровождении фургона судебной экспертизы. Их было трое: дежурный судья, тоже достаточно молодой тип в очках, еще какой-то служащий, возможно — секретарь, который будет вести записи при осмотре трупа, и судмедэксперт с сигаретой в зубах. Эти трое вошли в привратницкую вместе с ранее прибывшими коллегами.

На тротуаре уже толпилась любопытствующая публика — соседи из ближайших домов и просто прохожие. Кое-кто выглядывал из окон и с балконов. Телевидение давно приучило нас к подобным развлечениям.

Естественно, сестры Абриль немедленно спустились вниз. Ортенсия и Фелисидад так и пришли, накинув халаты поверх ночнушек и сунув ноги в домашние тапочки, а вот Ангустиас, как ни странно, явилась вполне одетой. В своем желтом плаще она казалась похожей на почтовый ящик. Одна из них, по-моему, это была Ортенсия, достала спрей и начала пшикать вокруг освежителем воздуха. Какой-то полицейский попытался ей помешать, и она немедленно вступила с ним в дискуссию на повышенных тонах. Все три были крайне рассержены из-за того, что им не удается подглядеть, что же происходит внутри комнаты.

Гадес приехал чуть позже, когда на улице уже воцарилась ночь. Он вылез из такси и сразу заметил меня: я стоял напротив у витрины модного магазина. Он незамедлительно направился в привратницкую, показав полицейским свое удостоверение.

Я звонил в полицию в шесть, но было уже десять часов вечера, а шоу все еще не заканчивалось. Однако участники его мало-помалу расходились. Первой отбыла черная машина, что привезла дежурного судью, секретаря и судмедэксперта с сигаретой. Потом увезли труп. Его осторожно погрузили на носилки, накрыли простыней и отнесли в фургон, который рванул с места, включив сирену.

Сотрудники отдела по расследованию убийств переговаривались между собой, стоя у двери. Наверное, они уже опечатали помещение. Гадес бросил на меня пару взглядов.

Ангус решительно пересекла улицу, засунув руки в карманы плаща, и встала рядом. Я заметил, что она тщательно причесана и вообще выглядит так, будто находится на светском рауте.

Несколько мгновений соседка молча смотрела на меня. Я тоже не говорил ни слова. Потом она произнесла тихим голосом:

— Это ведь ты, так?

— Что?

— Не прикидывайся дурачком. Это ведь ты перерезал ему глотку, разве не так? Не бойся, можешь признаться, я не собираюсь никому рассказывать.

— Погоди секундочку, Ангус. Можно узнать, что с тобой? Ты с ума сошла, да?

— С ума? Да, да… Можешь считать меня сумасшедшей, если тебе угодно. — Вновь перейдя на драматический шепот, она загадочно улыбнулась: — Это ты, я все знаю. Асебес мне рассказал.

Я почувствовал, что начинаю не на шутку сердиться.

— Слушай, хватит нести бред, Ангус! Я тут три часа торчу как чучело и у меня нет настроения слушать твои тупые домыслы.

— Тупые домыслы, значит? Бред, говоришь? А ты в курсе, что Асебес сам мне все открыл, а? — Она подмигнула. — Он сказал, что видел тебя вместе с этим бессовестным убийцей, с этим твоим дружком писателем. Вы входили в дом как раз в ту ночь, когда погибла бедная девочка. Это произошло… было полпятого утра — где-то так. Чтоб ты знал! — Она схватила меня за локоть и зашипела: — Я уверена, что ты поссорился с консьержем и перерезал ему горло. Это ведь горло было, да? Но я не собираюсь об этом никому рассказывать.

— Надеюсь, ты не сказала о своих подозрениях полиции?

Она энергично помотала головой:

— Нет, Тони… Я готова оказать тебе услугу.

— Я устал, Ангус, очень сильно устал. Почему бы тебе не оставить меня в покое? Сегодня был ужасный день, впрочем, как и вчера.

— Ты настоящий мужчина, Тони, скажу я тебе. Асебес был вонючим долбанутым педиком, растлителем мальчишек. А ты… Слава настоящим мужикам!

Она посмотрела на меня из-под полуопущенных век и проникновенно сказала: