— Всё пропорционально — и птички, и… — начал он.
— Как ты можешь приглашать сюда гостей! — продолжала возмущаться Полли. — Они приходят к тебе и вместо того, чтобы получать удовольствие, сидя за бокалом вина, вынуждены пялиться на аляповатую картинку, где неприлично жирные малиновки терзают беспомощное создание! Фу, какая гадость! — Она развернулась на каблуках и направилась к выходу.
— Я тебя провожу… — предложил он.
— Нет необходимости. Как там у Роберта Грейвза? [7] Птица-убийца с пылающей грудью! — И она хлопнула дверью.
Квиллер посмотрел на Коко: тот явно подслушивал.
— Ох уж мне эти женщины! — заключил он.
Коко прищурился.
На следующее утро, примерно в восемь тридцать, Квиллер размышлял о кофе, кошки размышляли о предстоящем завтраке, а Полли (он это точно знал) — размышляла о том, как будет добираться на работу. В это мгновение зазвонил дверной звонок.
Посмотрев в угловое зеркальце за окном, Квиллер увидел стоящую на крыльце Полли и довольно потёр руки: «Ага, пришла, чтобы загладить свою вину. Хочет мириться после сцены, которую она учинила. Ладно, тогда уж и я извинюсь за то, что подтрунивал над ней». Открыв дверь, он весело поздоровался с Полли:
— Доброе утречко! Какая неожиданная радость!
Она тревожно взглянула на него.
— Квилл! Мне только что звонили по телефону! Очень странный звонок.
— Заходи! — пригласил он её, прикрывая рукой небритую физиономию.
Она вошла в прихожую.
— Вообще-то я тороплюсь на работу, но я просто не могла не сказать тебе…
— Садись. Кто тебе звонил?
Она взяла один из складных стульчиков, стоявших в прихожей, и уселась на краешек.
— Миссис Стеббинс, домоправительница Мэгги! Она пришла на работу сегодня утром и обнаружила, что дом пуст. Ни Мэгги, ни кошек… Кровать даже не примята, и чемоданов нет. И одежда почти вся исчезла. Миссис Стеббинс просто обалдела.
— Я тоже обалдеваю, — поддакнул Квиллер.
— Потом она пошла на кухню и нашла там на столе конверт, а в нём — жалованье за месяц и ещё записка с инструкцией: разморозить холодильник, выкинуть цветы из вазы и сообщить миссис Дункан, что её не будет на совете.
Квиллер колебался не больше секунды, а затем выпалил:
— Она сбежала с Генри!
— Сильно сомневаюсь. Она ценит свою независимость, и к тому же Генри терпеть не может кошек.
— Куда же она их подевала? Путешествовать с пятью кошками — это вам не хухры-мухры.
— Назад в приют она их ни за что не вернёт, но, быть может, она определила их в новый пансион для домашних животных в Кеннебеке?
Квиллер задумался.
— Вчера Генри говорил, что продал старый дом и сейчас живёт в гостинице «Макинтош» — пока не будет готова новая хата. Давай позвоню спрошу, выписался ли он. Это займёт не больше минуты.
Он вернулся очень скоро и сообщил, что Генри Золлер выписался из гостиницы накануне вечером и не оставил никакого адреса, по которому его можно разыскать.
— Похоже, у него «лендровер» — вчера такая тачка стояла рядом с Мэггиной. Если он будет числиться среди «без вести пропавших», то этим делом займётся полиция. Разыскивать его — не наше дело. А разве не так?
— Йа-уу, йа-уу! — вмешался Ко-Ко, внося свою лепту в дискуссию.
Полли поняла это по-своему.
— Он хочет, чтобы я поскорее убралась отсюда и пошла на работу.
Готовя котам завтрак, Квиллер терзался вопросами. Почему Золлер предпочёл вчера приём у Мэгги вечеринке, которую устраивал местный клуб в честь врачей-дерматологов, тем более что он являлся президентом этого клуба? Почему он не проявил никакого интереса к сгоревшему дотла книжному магазину или к появлению в городе букиниста, чей товар идёт по цене от десяти тысяч долларов и выше? Полли говорила, что он щедро выписывал крупные суммы на нужды библиотеки, но только после того, как Мэгги брала его за горло… И почему во время визита он уклонился от разговора о предвыборной кампании? Может, потому, что Аманда была старинной подругой Мэгги, а мэр Блайт — партнёром Золлера по гольфу? И почему они улизнули тайно, как парочка влюблённых молокососов? С Мэгги всё понятно: она любит дурить голову своим друзьям, но с Генри Золлером этот номер не пройдёт… Отправились ли они во Флориду на «лендровере» или полетели самолетом? А если они решили путешествовать по воздуху, то из какого аэропорта они вылетели: из Мускаунти или Локмастера?
Наконец Квиллер дошёл до ручки: «Какого чёрта я ломаю себе голову, думая, куда подевалась эта парочка? Я превращаюсь в настоящего пикакского обывателя. Не суй свой нос в чужой вопрос!» Но всё же он никак не мог отвязаться от мучивших его загадок.
Была пятница, а значит, к двенадцати нужно было кровь из носу сдать в набор очередную статью для «Бойкого пера». Квиллер уложился в срок. Перехватив гамбургер вместо ланча, он заскочил в студию к Аманде — поменять свой батик с малиновками. Фрэн на месте не было — упорхнула к очередным клиентам.
— Что случилось? С каких это пор мы стали такими привередливыми? — спросила Аманда в своей обычной бесцеремонной манере.
— Это не я, а Полли. Моя задача — чтобы все были довольны, — ответил Квиллер. — Скажи, а без червяка будет дешевле?
— Скинем центов пятьдесят, если берёшь без червяка.
— Накануне видел твоего приятеля.
— Кого это?
— Небезызвестного доктора Золлера.
— И вовсе он мне не приятель!
— Мы вчера были у Мэгги, и, знаешь, я вынужден сделать тебе комплимент. Тебе удалось забить её гостиную до отказа и умудриться не задавить гостей.
Аманда вскинулась:
— Я продаю моим клиентам то, что им нравится!
— А ты когда-нибудь «заряжалась» у неё под люстрой?
— Она и тебе лапшу на уши вешала! А что ещё она тебе скормила?
— Изумительно вкусный bisque l`homard, filet de boeuf, mousse chocolat blanc. [8]
— Неудивительно, что тебе понравилось: миссис Стеббинс давно на этом руку набила: готовит одно и то же для всех приёмов уже лет десять подряд!
Морганы жили на Приятной улице, в историческом районе Пикакса. Огромные здания в стиле доморощенной готики — достижение мускаунтского плотницкого искусства — были щедро украшены пряничной резьбой; она обрамляла подъезды, двери, окна, иногда густо шла по всему фронтону, что придавало улице несколько вычурный вид, свидетельствующий о странном вкусе и изрядном богатстве её обитателей.
Когда Квиллер, ровно в час дня, позвонил в старомодный колокольчик у дверей, двери немедленно открылись. На пороге его встретили две вертлявые собачонки и огромный ярко-жёлтый подсолнух, вчетверо больше обычного. Он красовался на футболке ясноглазой Мисти.
— Клёвый прикид, — заметил Квиллер.
— Батик, — обронила она. — Заходите! Добро пожаловать в нашу конуру! Пошли вон, — приказала она собаченциям, и те засеменили прочь.
— Чудесные песики, — расплылся в улыбке Квиллер. — Как их зовут?
— Гарольд и Мод. [9]
— Йоркширские терьерчики?
Псинки были крохотными кудлатыми созданиями, обросшими шерстью с головы до ног. Чтобы пышная растительность не мешала собачонкам наблюдать за окружающим миром живыми умненькими глазками, прядки, свешивающиеся на мордочки, были подвязаны цветными ленточками.
— Это искусственно выведенная порода, созданная лет двести тому назад йоркширскими шахтерами. Им нужны были крохотные собачки, которых можно было засунуть в карман. Они их натравливали на крыс! Теперь это просто декоративная порода. Они верные друзья, очень весёлые и энергичные.
— Я бывал в этом доме при другом хозяине — Мак-Мёрчи. Он занимался сантехникой и отоплением. А когда ушёл на пенсию, переехал в другое место, — поддержал разговор Квиллер.
— Да, я знаю. В нашем доме водопровод сделан на совесть. Я думаю, поэтому-то мы и купили его.
— А где ваша мастерская? Мне бы хотелось посмотреть, где вы работаете.
