Чувствуя затопляющее ее унижение, Фэллон смогла оценить иронию своего положения. Она обнаружила Нэнси в подобной ситуации с лордом Хантом. Жар опалил ее щеки, стоило вспомнить свое мнение о Нэнси в тот момент. Она посчитала ее наивной. Легкой добычей. Дурой. Фэллон считала себя слишком умной, слишком хорошей, чтобы к ней можно было применить все эти эпитеты.

Как же плохо она знала себя. Женщина, которой она себя считала, которой хотела быть, никогда не подарила бы часть себя – тем более свое сердце – высокородному дьяволу, погрязшему в пороке и с камнем вместо сердца. Горло перехватило от эмоций, и она отвела глаза от ухмылки Нэнси.

Ощущая на себе горящий взгляд герцога, Фэллон подхватила юбки и выбежала из кладовой, оттолкнув Нэнси… прижимая пальцы к губам, все еще покалывающим от поцелуев, которые она поклялась себе забыть.

— Кто это?

Доминик проследил за взглядом Ханта, наблюдавшего за Фэллон, которая вместе с другой служанкой срезала цветы в саду. Он состроил гримасу, предпочитая не отвечать и оставить маленький обман Фэллон в секрете.

Пожав плечами, он попытался продолжить разговор, темой которого являлась война Британской империи с Китаем. Однако Хант больше не принимал участия в беседе. С восторженным выражением лица он поднялся, широкими шагами подошел к французским окнам и загляделся на Фэллон, стоявшую на коленях среди луковиц тюльпанов.

Доминик бросил на него хмурый взгляд.

– Этан?

— Хммм?

— Чем ты занимаешься?

— Любуюсь открывающимся отсюда видом.

Доминик нетерпеливо постучал по ботинку, который он расположил на колене другой ноги, пару раз прочистил горло – и все это в надежде снова обратить на себя внимание Ханта. Он спрашивал себя, не будет ли дурным тоном ударить человека, вот уже двадцать два года являющегося его лучшим другом, который в настоящий момент был занят тем, что с вожделением пялился на находившуюся у него, Доминика, в услужении горничную, — женщину, которую он никак не мог выкинуть из головы. Она действительно сделала это – она полностью захватила его сознание. Мучительно было сознавать это, но она не покидала его, неважно, спал он или бодрствовал. Даже ночью, в его снах, она была рядом. И это произошло еще до того, когда он понял, кто она такая.

— Что–то в ней кажется чертовски знакомым.

Доминику показалось, что если и существовал подходящий момент для объяснения внезапного исчезновения его камердинера и соответственно появления Фэллон, то он наступил. Но по какой–то причине он попридержал язык, предпочтя оставить знание о неподобающем и мошенническом поведении Фэллон в тайне.

— Я абсолютно уверен, что ты не встречал ее ранее.

— Похоже на то, — кивнул Хант, соглашаясь. Кто мог бы забыть такую, как она? Хант быстро взглянул на него. – Она, должно быть, новенькая? — И не подождав ответа, спросил: — Она действительно такая высокая, какой кажется?

Он скривил рот. Достаточно высокая, чтобы сойти за мужчину.

— Я полагаю, да, — ответил он, поднявшись со своего места, чтобы встать рядом с Хантом в дверях, обозревая сад. – Я никогда особенно к ней не приглядывался.

Удивительно, как это он не подавился такой ложью, ведь стоило ему закрыть глаза, он все еще чувствовал ее вкус на своих губах.

Хант улыбнулся.

– Нет? Ты никогда не представлял, как эти ноги обхватывают тебя?

Его горло сдавило от яркости внезапного образа. Длинные ноги Фэллон, обвившиеся вокруг его бедер, в тот момент, как он вонзается в нее, стали его любимой фантазией.

– Я был бы тебе признателен, если бы ты перестал пожирать глазами мою горничную.

— Нет, ты только посмотри на нее, — Этан взмахнул рукой. – Она из тех женщин, что просто требуют второго взгляда. Его губы дрогнули. — И третьего.

Не было ли это проявлением той самой проблемы, на которую Фэллон ссылалась в свою защиту, объясняя маскарад с переодеванием? Той самой причиной, которая подсказала ей надеть штаны и притвориться мужчиной? Она, черт возьми, слишком привлекала внимание.

Он прочистил горло.

– Этан, я прекрасно осведомлен, что ты позволял себе вольности с некоторыми девицами-

Этан моргнул, демонстрируя явно поддельное простодушие.

– Я? Да как ты мог подумать?

— Я был бы тебе признателен, если бы ты оставил Фэллон в покое. В конце концов, оставь их всех в покое.

— Ее зовут Фэллон, не так ли? — Он гримасничал, как будто раскаиваясь в том, что называет ее имя.

— Я ничего не могу поделать, если женская половина твоей прислуги находит меня очаровательным.

Он кивнул в направлении Фэллон. – Я уверяю тебя, что она женщина, которая отобьет охоту убеждать ее развлечься у любого джентльмена. Она явно продемонстрировала свое отвращение к мужчинам благородного происхождения.

— Ах, так ты уже пытался подступиться к ней, не так ли?

Вспышка воспоминания о том, как он увидел Фэллон, выходившую из ванны, с мокрым полотенцем, облепившим ее тело, заставила его кровь закипеть в венах. И это не говоря о том, что почувствовала она – если бы он только захотел тогда, она бы уже принадлежала ему. Он встряхнул головой. Да, он выбрал отличный момент, чтобы проявить благородство, ничего не скажешь.

— Нет, — пробурчал он. – Хочешь верь, хочешь – нет, но я не развлекаюсь со своими горничными.

— Как это благородно с твоей стороны. К счастью, я не придерживаюсь подобных ограничений. Он довольно потер ладони, взглянув в окно.

— Но ты будешь следовать этим ограничениям, друг мой, — возразил Доминик, не позаботившись о том, насколько интонация выдала его удовлетворение этим фактом.

Подняв бровь, Хант резанул его острым взглядом.

– Разве?

За мгновение до того, как Доминик удержался от того, чтобы опять посмотреть в сад за окном, его взгляд прошелся вдоль элегантной линии шеи Фэллон, склонившейся над цветами. Она обмахнула лицо рукой, слабо задев медно–красную прядь, завивавшуюся у щеки. – Оставь в покое именно эту.

Как будто услышав его… или почувствовав, Фэллон оглянулась. Пересекая пространство, их взгляды встретились. Взгляд Фэллон хлестнул по Ханту, стоявшему рядом с ним, после чего ее щеки слегка побледнели. Она что–то прошептала второй горничной и, поднявшись, поспешно удалилась по тропинке из сада.

Голос Этана с трудом отвлек его внимание от вида удаляющейся Фэллон.

– Звучит так, словно ты ревнуешь. Ты уверен, что не предъявляешь тем самым права на нее? Только скажи это. Нет никакой необходимости разыгрывать передо мной благородного джентльмена. Мы оба знаем, что ты им не являешься. — Хант фыркнул.

— Ни один из нас двоих не является, поэтому мы так хорошо ладили и ладим друг с другом.

В самом деле. Это было утверждение, которое он не мог отрицать в связи с его очевидной правдивостью.

— Мои права на нее? – он усмехнулся с издевкой и заставил себя отойти от окна. — Она не земля, подлежащая завоеванию и покорению, просто женщина. И одна из тех, которые не представляют для меня особого интереса. — Чудо, что эти слова не встали у него поперек горла.

— Напротив, я считаю это превосходной метафорой. — Хант опустился обратно в кресло. – Женщина подлежит завоеванию и захвату подобно любому наделу земли.

Руки Доминика обхватили спинку стула.

– Напомни мне, почему я вообще с тобой связался?

Хант расхохотался. – Мы с тобой два сапога пара, ты и я. Почему же еще?

— Хмм. — Внезапно Доминик почувствовал, что в данный момент времени испытывает к Ханту искреннюю антипатию, и одновременно ощутил чудовищную несправедливость этого. Он хлестко взмахнул рукой в сторону сада. – Просто держи свои лапы при себе.

— Ну конечно. — Циничная ухмылка искривила рот Ханта, что не вызывало большого доверия к только что сделанному заявлению. – Для чего же еще существуют друзья?

Доминик в отвращении тряхнул головой, пытаясь понять, действительно ли они с Хантом так похожи. И первое, что ему при этом пришло в голову – когда это он стал беспокоиться о том, чтобы они отличались друг от друга?