Шаттл начал входить в атмосферу какой-то планеты. Ослабленные от недоедания и искалеченные побоями люди плохо держались на койках, и при особо сильном точке или маневре судна с криком падали в проходы.

Наконец, шаттл произвел посадку.

Рон почувствовал, что ему тяжело дышать, словно на грудь положили килограммовую пластину.

– Давит как… – пожаловался Джек.

– Это от слабости…

– Нет, – возразил Жак. – Планета с повышенной силой тяжести.

Люк шаттла открылся, и прогремело:

– На выход!

Люди поспешно стали выскакивать из трюма, бежали по короткому коридору уже шаттла и оказывались на земле, а точнее песке.

– Стройтесь, ублюдки!

Выскочил и Рон. Он сразу же инстинктивно сощурился от яркого света ярко-оранжевого солнца, даже прикрывался рукой. Подгоняемый дубинкой, он побежал вслед за остальными куда-то в сторону.

Приглядевшись, он заметил там низенькие строения, какие-то глинобитки.

– Нужно держаться вместе, – подбадривал Джек Жака, который приотстал.

– Да-да…

На секунду оглянувшись на друзей, Финист просто поразился количеству людей, выбегающих из вставших в ряд десяти шаттлов. Эти вереницы казались бесконечными! Сотни, сотни и сотни людей: мужчин и женщин.

– А ведь вон те не наши, – проследив за взглядом Рона, проговорил Джек.

– То есть?

– Не с Ра-Мира.

Финист пригляделся и действительно увидел отличия, не только в одежде, тоже немало испачканной и изорванной, но и во внешности. Разглядеть большего не получалось из-за необходимости бежать по песку и слепящего солнца.

– Стоять! – прокричали с разных сторон вооруженные люди.

Пленники остановились. Но те, что бежали сзади, продолжали напирать, образовывая толпу. Рон и его друзья оказались на ее переднем краю. Он оглянулся, позади ничего, кроме огромной толпы похищенных, скапливающихся на большой поляне, он не увидел.

Справа, у холмов, окружающих это поле, все те же глинобитные постройки неизвестного назначения. Но по виду больше половины служили жильем. Рон определил это по вытоптанным тропинкам и проемам без дверей (хотя, возможно, двери были просто раскрыты нараспашку внутрь). Остальные продолговатые глинобитки он охарактеризовал для себя как склады нечастого пользования.

Посреди поля перед своеобразным поселком то, что сначала Финист принял за мираж, плескалось озерцом мутной воды, как блюдце диаметром метров двадцать, и в центре то и дело с утробным бульканьем вздувались пузыри воздуха или другого подземного газа.

В трех шагах от водной кромки прямо из земли торчала большая труба с краном на конце.

Слева поляну также закрывали холмы, но там ничего интересного взору не попалось, кроме конвоиров с ружьями наперевес.

Впереди виднелся довольно высокий холм, интересный своим предназначением – он служил трибуной. Рона немного удивил вид чуть колыхающегося на ветру навеса. Чуть ниже витрины стояло кресло, а рядом была стояка с микрофоном. Потом он разглядел по сторонам динамики, направленные на толпу. Но сильнее всего его поразили колыхающиеся на ветру два знамени, оставлявшие какое-то тягостное впечатление: красное полотнище, в центре белый ромб в черной раме, а внутри ромба какой-то черный символ – два угла в сорок пять градусов пронзающие друг друга своими вершинами так, что в центре образовывался еще один ромбик.

«Нас что, на какой-то концерт привезли?» – подумал Финист.

Ждать долго людей не заставили. Только последние ручейки влились в толпу, как по обе стороны холма появились вооруженные люди, одетые в просторные пятнисто-коричневые камуфляжные робы военного образца. На шеях они носили платки, как ковбои, видимо, для защиты от песка и пыли. И вооружены они были не ружьями, стреляющими электрическими пулями, как у конвоиров, а настоящими автоматами и пистолетами.

Финист раньше никогда не видел таких людей вживую, только по фильмам. Из тридцати человек только десять – привычные загорелые европеоиды, бородатые или просто небритые. Половина – негры разной степени черноты. Часть, возможно, мулаты. Еще пятеро – невысокие обладатели раскосых глаз, известные как монголоиды, а кто они там: китайцы или еще какие азиаты, – в этом Рон не разбирался. Еще пятерка – какие-то смуглые бородачи…

От их вида у Рона затряслись коленки. Рядом засуетился Жак. На него чуть раздраженно пшикнул Джек, и тот присмирел.

Полминуты спустя после того, как эти вооруженные люди встали полукругом между креслом и толпой, на вершине холма появился одинокий человек. Он неспешно спустился вниз, к навесу, и чинно уселся в кресло, взяв перед этим в руку микрофон.

Финист затруднился определить его расовую принадлежность. Было в нем от всего понемногу. Несколько темноватая кожа, не от сильного загара, а врожденно. Разрез глаз несколько уже обычного. Хотя, возможно, он просто щурился на солнце, потому что солнцезащитных очков, как и большинство его бойцов, не носил.

Это, несомненно, главарь, но, к удивлению Финиста, он не обладал чертами вожака. Человек невысокого роста в расстегнутом до груди френче цвета хаки, длина которого едва дотягивала до средней, с чуть крючковатым носом, не имел развитой мускулатуры, более того, был склонен к полноте. В голове его проглядывала залысина.

Почему-то перед глазами Рона калейдоскопом стали мелькать различные лица исторических деятелей прошлого.

– Он мне кого-то напоминает… – пробубнил Джек, видимо, мучавшийся схожими догадками.

– На Наполеона похож, – прошептал Жак, обладавший лучшей зрительной памятью благодаря своему увлечению фотографией.

– Точно, – согласился Финист, в сознании которого тут же всплыл образ древнего полководца и императора. – Есть что-то общее. Знать бы только, зачем он все это безобразие затеял…

– Думаю, он нам сейчас сам все расскажет, – кивнул в сторону холма Джек.

Предводитель пиратов действительно, осмотрев толпу, поднес микрофон, раскрыл рот и глубоко вдохнул, чтобы произнести речь.

Командор еще раз оглядел своих пленников и заговорил в микрофон:

– Меня зовут Кэрби Морфеус, дамы и господа… но вы должны звать меня Повелителем. Любой, кто обратится ко мне как-то иначе и без должного почтения во взгляде, голосе и позе, будет жестоко наказан. Вам, наверное, интересно узнать, для чего я вас здесь всех собрал? Я отвечу. Вы станете моей армией, моим Легионом. Вы – его первые когорты. Гордитесь этой оказанной вам честью!

Толпа зашушукалась, явно не испытывая восторга от оказанной им чести. Чтобы заставить ее замолчать, Кэрби выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в воздух.

– Молчать, когда я с вами говорю, низшие! – закричал он, и динамики передали всю его ярость в сто крат сильнее. Толпа тут же притихла, не зная, чего ожидать от этого психа.

– Так-то лучше… Впрочем, этой чести удостоятся немногие из вас. Только лучшие: молодые, крепкие и сильные. Остальным также найдется работа…

Что касается планеты, на которой вы находитесь. Это, как вы уже могли понять, очень далекий от вашего мир, пустынный и малопригодный для жизни. Его официальное название скучно, лишь ничего не значащий набор букв и цифр. Я назвал его Цербером. Кто-то из моих соратников предлагал мне назвать его Дюной, но это все же не совсем песчаная пустыня, не то же самое, что ваша Пустыня на Ра-Мире… Скорее, песчано-каменистое плато… без гор, но с большими каньонами. Да и «дюновцы» как-то не звучит, а вот «церберы» – да. К тому же вы действительно станете церберами, если кто знает, что означает это слово.

От перспективы стать цербером у Финиста скрутило живот. Рон знал истинный смысл этого слова.

«Безоговорочно верный своему хозяину, не помнящий своего прошлого воин-раб. Готовый по первому приказу хозяина отдать свою жизнь или отнять ее даже у собственной матери…» – вспоминал он.

В толпе кто-то застонал. Не только Рон знал, что такое быть цербером.

– Бежать не советую, – меж тем продолжал Кэрби Морфеус Повелитель. – Никто вам тут не поможет, потому как дальше пятисот метров в округе на всей планете нет ни единой живой души. Разве что к какому-нибудь мохнатому зверю или ящеру попадетесь. Тут такие водятся. Иногда даже к лагерю совсем близко подходят, так и норовя кого-нибудь утащить…