Посыпались восклицания: «А помнишь?…», «А знаешь!…» К Зорге протиснулся капитан с эмблемой технических войск на петлицах:
— Так слушай, мы же с тобой были рядом. Помнишь, стояла разбитая мельница. Вот там была наша техническая рота…
— Ну как же! Это как раз напротив той дерьмовой высоты Морт-ом. Сколько раз я бывал на этой мельнице!…
Капитан Меленхоф полез целоваться. Пили за военное братство, за высоту, которую не удалось взять. Советники приняли Зорге в свою компанию. Оказывается, этот хромой парень тоже хлебнул войны! В кармане у него Железный крест, полученный от Гинденбурга; он пошел воевать добровольцем…
Рихард провел в Нанкине несколько дней. Шатались по китайским ресторанчикам, пробовали всякую всячину — горячих, скользких, похожих на мягкие хрящи трепангов, бамбуковые ростки, морскую капусту, почерневшие, лежалые в извести яйца, пили вонючий ханшин… Говорили обо всем, что взбредет в голову: о китайской кухне и войне, о китайской армии и ее вооружении, о выучке солдат и происках англичан, американцев. Полковник Крибель познакомил Рихарда с военным министром Хо Ин-цином, правой рукой Чан Кай-ши. Однополчанин Меленхоф предложил Зорге поехать с ним в Кантон. Оттуда они поплывут вверх по Жемчужной реке. Там такая красота! Зорге увидит такое, что ему и не снилось? Летчики Блендхорн и Леман пообещали познакомить его с Чарльзом Линдбергом, тем самым американцем, который первым перелетел Атлантический океан. Теперь он полковник и тоже работает в Китае.
Поездка в Нанкин дала Рихарду очень много. В германский штаб он приезжал теперь как домой. Вскоре новые приятели представили его Чан Кай-ши — высокому, худому китайцу с коричневым голым черепом. Познакомили с министром иностранных дел Ваном. Чан Кай-ши сразу же сел на своего конька, начал пространно рассказывать, как он готовится к новому походу против китайской Красной армии. Теперь-то он уж наверняка разгромит красных! Германские советники поддакивали, соглашались с правителем гоминдановского Китая.
Рихард Зорге приехал в Шанхай не один. В то же самое время, но другими путями из Москвы приехал ведущий, сотрудник разведывательного управления. Рихард в шутку называл его наставником — он вводил его в курс дел, связывал с нужными людьми, обеспечивал радиосвязь с Владивостоком, Хабаровском.
Они работали вместе с полгода, и все это время наставник оставался в тени. Это был невысокого роста, смуглый, черноволосый человек с узким лицом, подвижный, неунывающий, которого никогда нельзя было застать врасплох. Всегда веселый, общительный, он мог быть серьезным и сдержанным и каким-то седьмым чувством определял нависшую опасность и умел ее избегать. Из разведывательного управления его специально послали вместе с Зорге в Китай, чтобы «поднатаскать парня», помочь ему на первых порах.
Наставник пришел в восторг, когда Рихард вернулся из Нанкина и рассказал ему о своих знакомствах и встречах. Ученик оказался способный. Уезжая в Москву, — это было на конспиративной квартире перед тем, как отправиться на вокзал, — он сжал на прощание руку Рихарда и сказал:
— Доложу Старику с чистым сердцем — работать можешь! Прощай, будь осторожен…
С тех пор Рихард Зорге работал самостоятельно.
Спустя много лет он писал о своей жизни в Китае:
«Мы старались установить, какие слои и классы населения активно поддерживают нанкинский режим, действительный характер изменений, происходящих в социальном фундаменте правительства… Собрали сведения о военных силах, имеющихся у правительства, и реорганизации, которая проводилась под руководством немецких советников. Кроме того, мы внимательно наблюдали за перемещениями в верховном командовании, а также за изменениями в вооружении армейских частей и фортов… Постепенно у нас накопилась исчерпывающая информация относительно так называемых „чанкайшистских дивизий“, имевших самое современное вооружение, — дивизий, верных нанкинскому правительству, и дивизий сомнительной надежности. Я собирал подобные сведения, главным образом, через китайских членов моей группы, хотя нередко получал весьма важные данные лично от немецких военных советников и предпринимателей, занимавшихся поставкой оружия…
Помимо этого, я собирал информацию о внешней политике нанкинского правительства и убедился, что оно целиком зависит от Англии и Соединенных Штатов… Мне стало ясно, что в будущем США займут место Великобритании как господствующая держава на Тихом океане, причем симптомы этого я обнаружил уже в то время».
За несколько месяцев до того, как Зорге появился в Шанхае, в Китай приехал еще один участник подпольной группы — радист Макс Клаузен. Рихард не знал его, в Москве с ним не встречался, но наставник рассказывал о нем довольно подробно: моряк из Гамбурга, солдат мировой войны, кузнец, техник — Клаузен сменил в жизни десяток различных профессий до того, как стал радистом на германских торговых кораблях. Потом участвовал в забастовках, создавал профсоюз моряков, работал в обществе «Руки прочь от Советской России!» — это было в двадцатых годах, когда лорд Керзон в своем ультиматуме грозил войной молодой Советской республике.
Первый раз в Советскую Россию Клаузен пришел на шхуне — доставляли какой-то груз в Мурманск. Потом на другом корабле заходил в Ленинград. Моряк влюбился в Страну Советов, мечтал о ней, как только может мечтать двадцатипятилетний восторженный парень, для которого Ленин и его страна были символом справедливости.
Советская Россия, отбившись от врагов, начинала строить новую жизнь. Для этого нужны были люди с техническим опытом, знанием, таких людей не хватало, и Советское правительство обратилось с призывом о помощи. Из капиталистических стран поехали сотни, тысячи инженеров, консультантов, техников, квалифицированных рабочих. Их называли «иностранные специалисты». Среди них были люди разные — одни ехали в Россию, как в Клондайк, считая еще нищую страну золотой россыпью, и гребли деньги лопатой. Русские отдавали последнее, чтобы быстрее восстановить разбитое, разрушенное войной хозяйство. Но были и другие специалисты — рабочие, пролетарии, видевшие в Советской России свое отечество, готовые его защищать и создавать. Таким был и Макс Клаузен, моряк из Гамбурга. Сначала он работал на Днепрострое. Но Клаузену и этого казалось мало — страну социализма нужно не только строить, но защищать, оберегать. В это время над Советской Россией снова сгустились тучи военной опасности. Радист поехал на передний край невидимой борьбы, оберегать страну социализма. Так он очутился в Китае, где его ждала тяжелая, опасная подпольная работа.
Вот что знал Зорге о гамбургском моряке, с которым ему предстояло работать. Клаузена не было в Шанхае, когда приехал Рихард. Радист уехал в Маньчжурию, где вспыхнул вооруженный конфликт на Китайско-Восточной железной дороге между белокитайскими войсками Чжан Сюэ-ляна и войсками советской Дальневосточной армии. Он находился там несколько месяцев, чтобы быть ближе к событиям, к фронту.
Свою информацию в Хабаровск Клаузен передавал прямо из гостиницы, которая стояла недалеко от вокзала. В окно он мог видеть поезда, войсковые колонны, двигавшиеся в сторону советской границы.
Только после того как положение на КВЖД восстановилось, Клаузен возвратился в Шанхай.
О приезде своего радиста-коротковолновика Зорге узнал на другой день, но еще несколько недель выжидал и не встречался со своим будущим помощником, чтобы проверить, не привез ли Клаузен за собой «хвост» из Маньчжурии.
В те годы в Шанхае каждый иностранец открывал какое-нибудь дело. Макс Клаузен открыл ремонтную мастерскую с маленьким гаражом. Занимался главным образом электрикой. Он поселился в Гонкю — на восточной шанхайской окраине, в квартирке, которую нашел ему приятель Вилли.
Свободные вечера приятели просиживали в ресторанчике «Косей», пили пиво, рассказывали друг другу истории из своей жизни, а главное — ждали… Ждали, когда поступит сигнал о встрече. Как-то раз Вилли вдруг, оборвав себя на полуслове, поднялся из-за стола и вышел. Только бросил, на ходу вытирая губы:
