Сам Фэрроуз после некоторых колебаний решил пойти вместе с нашей группой. Насколько я поняла, принимать участия в шоу он не собирался, как и фотограф Джад Оснас, заявивший, что «подобными глупостями занимаются только идиоты».
Это заявление вызвало бурный протест со стороны Мажетты Спаулер, итогом которого стал новый виток перебранки. К счастью, причин опасаться, что эти двое передерутся между собой, не было, поэтому я все-таки решила выбраться наконец из замка и подышать свежим воздухом в одиночестве.
Одиночество мое длилось недолго. Следом за мной из замка выбрался Клеманс, которому, судя по всему, не меньше меня надоело слушать ворчание Оснаса и ждать, пока ее величество Лив Такер соизволит припудрить свой носик и нацепить сапоги из последней коллекции Дольче и Габбаны.
— Ди! — окликнул меня он.
Я уже успела миновать арку и, отыскав удобный выступ, не без удивления обнаружила, что волны плещутся прямо под той скалой, которая является основанием замка. Вчера в сумерках никто из нас этого не заметил. Открытие приятно удивило меня. Я заметила удобную тропинку, ведущую вниз, к морю, и уже собиралась спуститься к воде, когда до меня донесся окрик Клеманса.
— Смотри, здесь океан! — весело крикнула я ему и услышала, как мой голос со звоном разбился о прибрежные скалы.
Клеманс улыбнулся мне в ответ. Его большие красивые глаза слегка сощурились от солнечных лучей. На тонких, неровно очерченных губах заиграла приятная улыбка.
Мое сердце забилось чуть сильнее обычного: издалека Клем напомнил мне Дика Хантона. Но Дик был лет на пять старше моего нового знакомого, да и сходство было мимолетным.
Как глупо, подумала я. И все-таки как приятно было хотя бы на мгновение почувствовать себя счастливой.
Клеманс подошел ко мне, и Дик Хантон растворился в прозрачном воздухе. Сказать по правде, я не очень-то огорчилась, снова увидев Клеманса. Он не прилагал никаких усилий, чтобы меня очаровать, и мне это нравилось. Нам было хорошо вдвоем, и, как мне казалось, ни он, ни я не собирались задумываться о том, почему нам хорошо вместе и сколько это «хорошо» будет продолжаться.
— У тебя красивые волосы, — заметил Клеманс, когда подошел к выступу скалы. — Рыжие, как солнце.
Мне бы следовало смутиться, но я почему-то не смутилась. Здесь я чувствовала себя куда более уверенно, чем в городе, где постоянно тушевалась, смущалась, извинялась и никогда не могла сказать толком, что меня волнует или беспокоит.
— Рыжие, как апельсин — так говорила моя бабушка, — улыбнулась я Клему.
— Сбежала от перебранок? — полюбопытствовал он, оглядывая сизо-серые волны, плескавшиеся под нами.
— Сбежала, — кивнула я. — Правда, мне с самого утра хотелось прогуляться. Но сначала Лив огласила своим воплем окрестности, а потом я нашла этот конверт.
— Ди… — Клеманс посмотрел на меня с какой-то не свойственной ему мрачностью, — у тебя нет ощущения, что что-то идет не так?
— Есть, но это не удивительно, — улыбнулась я. — Для меня все это — странный эксперимент, на который я решилась только потому, что была в отчаянии…
Мой ответ, по всей видимости, его не устроил. Немного помолчав, Клеманс решил задать свой вопрос по-другому:
— У тебя нет дурных предчувствий? Нет ощущения, что что-то должно произойти?
— Не знаю, Клем, — растерялась я. — Да, все это странно. Но ты ведь и сам говорил: мы знали, на что идем. У меня действительно было предчувствие, еще тогда, в самолете, а потом… — Я замолчала, подумав, что все же не стоит посвящать Клеманса в то, в чем я сама не была уверена. К тому же из-за арки показался Фэрроуз, а при нем мне меньше всего хотелось вести с Клемансом душещипательные разговоры.
Увидев нас с Клемом, доктор, как мне показалось, нахмурился, хотя по его вечно угрюмому лицу трудно было сказать, доволен он чем-то или недоволен, поэтому я списала все на свою мнительность.
Наконец ее высочество Лив появилась перед нами во всем блеске своей красоты. С ее лица наконец-то спала припухлость, да и красные пятна заметно побледнели. Но если все вышеперечисленное могло только радовать, то ее одежда у нас с Клемансом вызвала приступ смеха, который мы оба постарались сдержать.
Наша королева снова нацепила высоченные каблуки, к которым прилагалась мини-юбка и обтягивающий джемпер. Поверх этого великолепия был накинут оглушительно-розовый прозрачный плащ, от которого даже у меня зарябило в глазах.
Правда, Лилланду ее наряд пришелся по вкусу, да и Карл Рэдклиф отвесил ей пару неуклюжих комплиментов. Последнего, впрочем, куда больше интересовала Грейс Митчелл, которая, как выяснилось, читала в университете лекции по истории религии и параллельно писала работы о роли мифа в современной культуре. Рэдклифа куда больше интересовали легенды о средневековых вампирах, ведьмах и прочей нечисти, поэтому он то и дело пытался повернуть разговор в это русло.
Наши поиски грозили превратиться в увлекательную прогулку по солнечному острову, если бы не Фэрроуз, поспешивший вернуть всех нас с небес на грешную землю.
— Если мне не изменяет память, вы отправились искать какой-то там ключ. Нам с мистером Оснасом не очень-то хочется весь день таскаться за вами по острову. Поэтому, уж будьте добры, определитесь, куда вы все-таки пойдете.
— А мы и сами не знаем, — бодро заявила Мажетта. — Нам нужно найти прохладный водоем, а рядом с ним — горячий камень. Если бы кто-нибудь из нас имел хоть какое-то представление о том, где тут может находиться водоем, то, думаю, мистер Фэрроуз, мы тут же определились бы с направлением. В сложившейся же ситуации, боюсь, нам придется брести наугад.
— Вы куда-то спешите, мистер Фэрроуз? — полюбопытствовал Лилланд, задетый тем, что его оторвали от приятного разговора с весьма привлекательной для него особой.
— Я никуда не спешу, — спокойно ответил Грэм. — И вполне могу остаться в замке. Но тогда и вы останетесь без человека, который может оказать медицинскую помощь.
— Уж лучше остаться без доктора, чем всю дорогу чувствовать, что тебя куда-то торопят, — заметила Мажетта. — Впрочем, — поспешила добавить она, — мистер Фэрроуз прав: нам нужно понять, куда двигаться. Нагретых солнцем камней здесь, подозреваю, довольно много. Поэтому наша задача — отыскать озеро. Думаю, мы должны направиться в глубь острова.
— В глубь острова — понятие растяжимое, мисс Спаулер, — констатировал Карл. — Вчера мы вроде бы углубились, а море, как выяснилось, совсем рядом.
— Может быть, нам разделиться? — предложила я. — Одна группа пойдет на запад, другая — на восток.
— Нет, это плохая идея, я вам скажу, — перебил меня Грэм. — Кто-нибудь обязательно заблудится, и одному богу известно, сколько времени и сил уйдет на поиски.
— Но остров не такой уж и большой, — возразила ему Мажетта. — К тому же у нас есть отличный ориентир — замок.
— Люди умудряются потеряться в маленьком лесу, а вы говорите об острове, — хмуро покосился на нее Фэрроуз. — Не забывайте, это не город. У нас нет никакой возможности связаться друг с другом.
— Что-то я не пойму, вы доктор или участник шоу? — раздраженно поинтересовался у Фэрроуза Карл. — По-моему, вы отказались от участия, так что права голоса не имеете. Все решает команда. Не так ли, мисс Спаулер?
— Так, — с сомнением в голосе ответила старушка. — Но, мне кажется, решение должны принимать все, кто попал на остров. Ведь мы ответственны друг за друга.
— Послушайте, — вмешалась я, утомленная очередным спором, — давайте выберем хоть какое-нибудь направление, иначе мы будем выяснять, кто прав, до самой темноты. Нужно решать подобные вопросы всеобщим голосованием, как вчера предложила Грейс.
— Согласен, — кивнул Клеманс. — А вот и первый вопрос на повестке дня: кто согласен решать насущные проблемы общим голосованием?
Все, кроме Фэрроуза, рассмеялись. Потом мы наконец-то проголосовали и определились, что не станем разбиваться на группы. Второе голосование определило направление, в котором мы будем двигаться. Все это было страшно утомительно, но затратило куда меньше времени и нервов, чем бессмысленные споры.
