Но ничего подобного, судя по всему, Грэм делать не собирался. Он не игнорировал меня, нет, просто я перестала ловить на себе его взгляд, который совсем недавно называла тяжелым и мрачным. Мне не хватало этого взгляда. И я так часто думала о Грэме, что мне казалось, мысли о нем скоро окончательно вытеснят из моей головы воспоминания о Дике Хантоне.

Увы, радоваться новому чувству у меня не было никаких причин. Я снова ощущала ту пустоту, то одиночество, с которыми прилетела на этот остров. «Остров Обновленных» — сколько горькой иронии было в этом названии. Разве я чувствовала себя обновленной? Нет, скорее вернувшейся к тем проблемам, от которых так хотела сбежать.

Я пыталась радоваться хотя бы тому, что призрак отца перестал меня преследовать. Клеманса тоже не донимали жуткие видения. Хотелось надеяться, что этот кошмар закончился, но что-то подсказывало мне, что самое главное испытание еще впереди…

Пока Грэм Фэрроуз и Джад Оснас занимались тщательным осмотром стен на первом этаже замка, я взяла на себя труд написать ультиматум, адресованный организаторам шоу.

Письмо, надо сказать, далось не без труда, и мне пришлось несколько раз его переписывать.

Первый вариант не понравился Джаду Оснасу, поскольку он нашел его слишком уж мягким. Второй в пух и прах раскритиковал Карл Рэдклиф, которому показалось, что тон письма показывает, как сильно мы все напуганы. Против третьего варианта — надо сказать, я написала его в весьма ироничном ключе, потому что была порядочно раздражена критикой двух предыдущих, — забастовала Мажетта, заявив, что организаторы шоу сочтут его шуткой участников.

Как я и предполагала, был принят второй вариант. Карлу осталось только написать послание самому, но он был слишком занят тем, что постоянно мешал Грейс искать решение головоломки, которое наша ученая дама надеялась найти в своей мудрой книге о скандинавских мифах.

Рожденное в муках письмо было запечатано в конверт, который нашелся у Лив — она хранила в нем деньги, которые наивно полагала потратить на острове, — и положено на пороге, в том месте, где я нашла первое послание с загадкой.

Усилия Грэма и Джада пока не увенчались успехом. Остальные мужчины решили последовать совету Фэрроуза и попробовать отыскать на побережье лодку. Эта идея, конечно, у многих вызывала скепсис, но нам все равно было нечего делать, а время шло и запас провизии, состав которой подвергался теперь внимательному досмотру доктора, уменьшался.

Мне не хотелось весь день торчать в замке — компанией Лив Такер я вдохновлялась не больше, чем желанием Мажетты обучить меня премудростям кулинарного мастерства, — поэтому, когда Клеманс предложил мне отправиться на поиски лодки вместе с остальными участниками, я ответила радостным согласием.

Ответ на наше воззвание к организаторам шоу так и не пришел — письмо, над которым я так долго корпела, мокло под дождем в том самом месте, где мы его оставили.

Погода выдалась прескверная: остров заливало дождем уже второй день, а волны с такой силой бились ночью о скалы, что мне чудилось, будто моя кровать качается, как койка на корабле.

Услышав о том, что я решила принять участие в поисках лодки, Грэм, как мне показалось, несколько омрачился. Я допускала, что мое богатое воображение может выдавать желаемое за действительное, однако в его взгляде, устремленном на меня, я все же прочитала признаки недовольства.

— Одевайтесь теплее, — в своей обычной мрачной манере бросил он мне. — На побережье очень холодно.

Я скользнула по его лицу внимательным взглядом. Ничто не выдавало в нем особенного интереса к моей персоне. Казалось, его слова — совет внимательного доктора, не более того. Но тень беспокойства, промелькнувшая в его взгляде, подсказала мне, что мои предположения не лишены смысла. Грэм действительно волновался за меня, но причина этого волнения могла крыться всего лишь в симпатии ко мне как к человеку, который был ему чуть более приятен, нежели остальные участники.

Придя к этому неутешительному выводу, я пообещала Грэму, что непременно последую его совету, и понуро побрела в свою комнату, на ходу ругая себя за то, что снова дала волю своим фантазиям.

Ну с чего я взяла, что Грэм увлечен мною так же сильно, как я увлеклась им? С чего возомнила, что он видит во мне женщину? Ведь он уже в первом нашем доверительном разговоре ясно дал мне понять, что мои внешние данные, мягко говоря, далеки от идеала. Грэм Фэрроуз считал меня интересной и забавной собеседницей — едва ли я могла рассчитывать на нечто большее. И все-таки рассчитывала…

Последовав совету своего сурового эскулапа, я натянула поверх толстого свитера свой непромокаемый плащ, повязала на шею шерстяной шарф и вышла из замка. Осталось дождаться только Лилланда, который никак не мог расстаться с объектом своего обожания: он так трогательно сжимал маленькую ручку Лив Такер в своей руке, что я посчитала бестактным торопить его и мысленно вздохнула, потому что от Грэма Фэрроуза мне едва ли удастся дождаться проявления подобных чувств.

Надо сказать, причин для нытья у Лив стало гораздо меньше: с тех пор как доктор отдал нашим поварам соль, которую благоразумно взял с собой в путешествие, и начал следить за продуктами питания, аллергия перестала донимать ее.

Наконец Лилланд выбрался из замка и мы направились вдоль побережья. Первое время все любовались суровым северным морем, серыми вспененными волнами, фьордами, изрезавшими берег причудливым кружевным узором, скалами, угрюмо возвышавшимися над подернутыми сединой головами волн. Но дождь и ветер усиливались, пейзаж был довольно однообразным, поэтому очень скоро нам наскучило созерцание местных красот, к тому же все мы порядочно замерзли.

За три часа нам не удалось обойти и половины острова, который действительно выглядел так, словно на него уже много веков не ступала нога человека. Неподалеку от побережья мы увидели небольшие постройки: это были полуразвалившиеся рыбацкие хижины.

В одну из таких хижин Клеманс предложил нам заглянуть, чтобы ненадолго укрыться от дождя и ветра, а заодно перекусить теми продуктами, что собрала нам в дорогу заботливая Мажетта.

Клацая зубами от холода, мы добрели до хижины. Дверь была перекошена, крыша порядочно обветшала. Над потолком висели деревянные балки с крючьями, на которых когда-то, возможно, висели связки с рыбацким уловом. И все же в этом неуютном доме было теплее, чем на улице. По крайней мере ветер не бил нам в лицо и не пробирался своими ледяными лапами под одежду.

Клеманс открыл сумку с провизией, и все мы возблагодарили Мажетту Спаулер за заботу: в пластиковых контейнерах оказались двойные сандвичи с тунцом, а в термосе — густая наваристая похлебка.

— Как хорошо, что хоть кто-то из нас умеет готовить, — пробормотал довольный Лилланд, вдыхая вкусный запах горячей похлебки.

— Не просто готовить, друг мой, а творить, — заметил Карл, которого изрядно ободрил запах еды. — То, что делают Мажетта и Грейс, настоящее произведение искусства, а мы с вами — те, кто удостоился чести его вкушать.

— Бог ты мой, какие речи! — рассмеялся Клеманс, протягивая мне крышку от термоса, наполненную похлебкой, и ложку. — Каким поэтичным сделал вас голод, Карл.

— Вовсе не голод, — миролюбиво отозвался Карл, посматривая голодными глазами на крышку, из которой я хлебала суп. — Это искреннее восхищение чужими способностями.

— А я так и не научилась готовить, — призналась я и, передав крышку с похлебкой Карлу, принялась за сандвич. — Мои мама и бабушка были великолепными хозяйками, но, как видите, по наследству это не передается.

— А жаль, — заметил Карл, проглотив ложку супа и зажмурившись от удовольствия. — Не знаю, как остальные, а я бы никогда не смог жить с женщиной, которая не умеет готовить. Я корплю над своими сценариями двадцать четыре часа в сутки — мне некогда отвлекаться на пустяки. Я бы, наверное, давно уже умер от голода, если бы не моя домработница.