Хихикнув в сторону остальных, он широко открыл дверь и вошел.

Мэлон подошел поближе к двери, чтобы посмотреть. Она лежала под одеялом, которым он ее до этого накрыл. Она продолжала смотреть в потолок, как бы не замечая присутствия Шивли, когда тот шел к ней с подносом.

— Эй, милашка, — обратился он к ней. — Как самочувствие сегодня утром?

Она не ответила.

Шивли расчистил место на стойке, слева от нее, и аккуратно разместил там поднос.

— Ты, должно быть, голодна как черт. Понюхай. Яйца и сосиски. Пахнет что надо. А что у нас еще? Дай-ка посмотрю. Апельсиновый сок. Хлеб с маслом, горячий кофе и сливки. Как насчет этого? Мы подумали, что ты не отказалась бы поддержать свои силы. Ладно, мы развяжем тебе одну руку, чтобы ты могла покормиться. Но я не стал бы выкидывать штучки на твоем месте. Я буду в другом конце комнаты и буду смотреть за тобой. И это тоже будет смотреть. — Он достал из кармана блестящий предмет — револьвер «кольт магнум» и взвесил его на ладони. — Так что договорились, никаких выходок.

Она повернула голову к нему, но не сказала ни слова.

Он сунул револьвер обратно в карман.

— Чего-нибудь еще?

Она покусала губы, ей, казалось, трудно было заговорить. Наконец она сказала:

— Если в вас осталась хоть капля приличия, то вы достанете мне трансквиллизатор — снотворное. Подойдет любой.

— У нас есть тот, который ты предпочитаешь, — улыбнулся Шивли. — Нембутал, правильно? Видишь, мы позаботились обо всем.

— Могу я сейчас принять одну таблетку?

— О, несомненно, сразу же. И всю еду на подносе тоже. Фактически, начиная с настоящего момента ты можешь иметь все, что хочешь, если не считать того, что ты должна платить по счету за все, что получаешь.

— Платить — что? Не понимаю.

— Никто в этом мире ничего не получает за просто так, — сказал Шивли. — Мир никому не обязан обеспечивать пропитание, как говорила моя старуха. Это правда. Ты платишь за то, что ты получаешь. Бесплатно никого не возим. Я говорю, что это относится и к тебе тоже, независимо от того, какой бы шишкой ты ни была. Мы будем кормить тебя три раза в день. Мы дадим тебе твои пилюли. Мы дадим тебе все, что хочешь, в пределах разумного. Но нам нужно получать что-то взамен. Знаешь, что это?

Она не ответила.

— Мы просим очень мало, а даем много, — продолжал Шивли. — В твоем положении ты не так уж много можешь предложить за комнату и пропитание, кроме одной вещи. Именно этого мы и просим. — Он сделал паузу. — Дружеского расположения.

Он подождал ее ответа. Она холодно смотрела на него, но ничего не сказала.

— Теперь тебе решать, леди, — произнес Шивли. — Вот изысканная еда, готовая к употреблению. Твои пилюли будут у тебя через минуту. И весьма скоро, я тебе гарантирую, ты будешь развязана. Все, что мы просим от тебя, это перестать шуметь, отбиваться от нас и создавать сложности и для нас и для себя. Ты идешь навстречу нам, а мы пойдем навстречу тебе. Вот так. Что ты скажешь?

Мэлон видел из коридора, как ее лицо покраснело от ярости.

— Отвали, ты, поганый, вонючий ублюдок, вот что я скажу! — крикнула она. — Полезай обратно под камень, откуда ты выполз. Ты со своими дружками можешь засунуть себе в задницу и вашу чертову жратву, и пилюли. Потому что я ничего вам не дам. Вы можете брать что хотите, как вчера вечером, но я не дам вам ничего по своей воле, ни черта, запомните! Теперь сгинь с моих глаз, ты, зад двустворчатый!

Шивли ухмыльнулся.

— Ты выкопала себе могилу, леди. В ней и торчи. — С превеликой медлительностью он взял поднос с едой, окинул его взглядом, вдохнул аромат и засиял улыбкой. Отхлебнув апельсинового сока, он причмокнул губами, затем взял сосиску и стал откусывать от нее.

— М-м-м, прелестно, — он снова ей ухмыльнулся. — Ладно, кукла, если ты захочешь что-нибудь получить, то это будет зависеть от того, захочешь ли ты платить. Начиная с настоящего момента ты не получаешь ничего, кроме, конечно, нашей любви, которой мы не станем тебя лишать. — Он вышел и присоединился к остальным, продолжая говорить. — Если ты захочешь больше, просто скажи нам, и мы дадим тебе еще. Это окончательные условия, увидимся попозже, сладкий пирожок.

Шивли захлопнул дверь спальни и подмигнул остальным.

— Просто ведите ту же линию, мальчики. Играйте по правилам Шива. Верьте мне. Через сорок восемь часов вы будете наслаждаться самым готовым к совместным усилиям кусочком задницы, самым готовым за всю историю.

Шэрон Филдс лежала на кровати в полуобморочном состоянии, ослабевшая от голода, жажды, недостатка сна, постоянно ощущая себя на грани провала в бредовое состояние. Она не имела понятия, прошел ли день. Она не помнила ни этих болезненных часов, ни того, какие мысли проходили через ее мозг все это время.

Теперь, поскольку свет не пробивался сквозь щели в досках, она поняла, что опять наступил вечер. Часы у кровати подтвердили, что было двадцать минут девятого где-то в Королевстве Сатаны.

К ней снова вернулось лихорадочное состояние, и по какой-то необъяснимой причине это прояснило ее мышление.

Ее мысли метались в поисках какой-либо надежды на избавление и окончательно остановились только на одном варианте. В сотый раз она обдумывала возможность того, что ее спасет Отдел розыска пропавших людей. Она просто не могла поверить в то, что такая знаменитость, такая известная женщина, как она, может запросто пропасть и никто не будет ее искать. Невозможно. Хотя ранее, размышляя о том, с какой легкостью ее вырвали из благополучия человеческого общества, с какой легкостью ее подвергли насилию, без вмешательства и защиты кого-либо из тех, кто знал ее или преклонялся перед ней, она начала испытывать сомнения относительно своей значительности и известности. Проанализировав свои сомнения, она нашла серьезную трещину в своем представлении о себе, вызванную ее беспомощным положением, и мобилизовала все силы Своего внутреннего «Я», чтобы напомнить себе, кем она до сих пор является и что она собой представляет в глазах всего мира.

Тогда почему же ее не ищут? Почему никто из легиона ее друзей, покровителей, поклонников ничего не делает для ее спасения?

И снова надежда на Отдел розыска пропавших. Это самая реальная надежда. Феликс Зигман и Нелли Райт свяжутся с полицией, докажут ей, что она исчезла на самом деле. А полиция — они умные, они ученые, они найдут ключ к похищению, к похитителям, к их местонахождению. Она попыталась вообразить, что прямо сейчас делается для ее розыска. Бригады полицейских машин в эту самую минуту мчатся к тому месту, где она находится, чтобы сокрушить ее захватчиков, спасти ее.

Эти сны наяву она проигрывала снова и снова, когда внезапно призрак-воспоминание свел до нуля почти все ее надежды.

Она вспомнила кое-что, сцена внезапно ожила в ее памяти — крупный план Нелли и ее самой в гостиной Бель-Эйра вчера вечером, нет, нет, позавчера вечером, когда она все еще была ценимым всеми человеческим существом.

Сцена после ее прощальной вечеринки, когда уже уехал последний гость, а они с Нелли беседуют перед тем, как она пошла спать.

В памяти эта сцена была живой и точной.

Она: «Может быть, мне нужен еще кто-то. Может, каждому нужен. А может, нет. Я посмотрю. Но мне не нужна вся эта свита и прочие атрибуты. Господи, мне иногда хочется просто сдвинуться с места, уехать под влиянием момента, уехать туда, где меня никто не знает, где всем наплевать, кто я и что я, просто побыть одной некоторое время; носить, что хочу, есть, когда хочу, почитать, поразмышлять, погулять среди деревьев или просто полениться без всякого чувства вины. Просто уехать туда, где нет стрелок на часах, нет календаря, нет книги приемов, нет телефона. В землю „нигде — никогда“, без гримерных тестов, фотопроб, репетиций, интервью. Где нет никого, кроме меня, независимой, свободной, принадлежащей только себе».

Нелли: «Ну так почему бы и нет, Шэрон? Почему ты так не делаешь время от времени?»