Третье. Побег с каким-то мужчиной под воздействием импульса. Зигману импонировала такая идея только потому, что Шэрон однажды устроила точно такую же эскападу, правда, в более юные годы. Но теперь он лишь наполовину мог поверить в такую возможность, а Нелли вообще категорически отвергала ее. Взросление и перемены, которые они наблюдали в характере Шэрон, настроение, в котором она находилась в ночь перед исчезновением, — все это придавало наименьшую вероятность такому событию из всех трех, рассматривавшихся выше. Более того, в последнее время она становилась все более разборчивой при выборе мужчин-компаньонов. Если существовал мужчина, интересовавший ее в последние годы, то Нелли или Зигман знали бы о нем и могли навести справки о его местопребывании. Нелли полагала наиболее правдоподобным, что Шэрон уехала куда-нибудь по собственной воле, отдохнуть и отделаться на некоторое время от назойливого общества, но опять-таки такое приключение вряд ли можно было считать естественным. Теперешняя Шэрон была слишком чувствительной, чтобы не думать о переживаниях близких ей людей, и, безусловно, связалась бы с ними в течение прошедшей недели.
Но сегодня… Зигман все время держал в голове срок ее исчезновения. Великий Боже, сегодня был тринадцатый день с тех пор, как она исчезла.
Тринадцатый день превращал всю историю в еще более угрожающее событие. Но при этом не было ничего противоречащего факту, что она пропала из виду, растаяла, как облачко дыма. Никакое рациональное размышление не давало никаких результатов.
Как логичный человек, Зигман гордился тем, что верил в то, что любая человеческая загадка должна иметь ответ или разумное объяснение. Как бы то ни было, человеческий мозг представляет собой наиболее эффективный компьютер на земле, и, если в него ввести правильную информацию о предыстории и реальных вариантах развития событий, он обязательно выдаст рациональные ответы. А в данном случае входная величина была известна. Шэрон Филдс. Информация и статистика о ней обширны и доступны. Вы вводите все, что известно о ее внешности, привычках, поведении, мыслях, амбициях, о ее друзьях и врагах. Вы вводите все возможное в компьютер и ждете появления распечатки. И вот когда она выходит из компьютера, оказывается, что она пуста.
Такое неудачное решение, полученное с помощью самого совершенного логического инструмента, побеждает самое понятие логики.
Так что он, бизнесмен в фирме, выдающей ответы на вопросы, оказался совершенно тупым. И с каждым проходящим днем тупел от страха и отчаяния все больше и больше.
И вот он стоял на пороге распахнутых дверей лифта, перед покрытым синим ковром коридором пятого этажа, ведущим в его шестикомнатный офис. С тяжелым сердцем Зигман вышел из лифта и направился в офис.
Из того, что он читал (а он обожал читать), ему было известно, что бывают тайны, которые так и остаются нераскрытыми. В 1809 году британский посол в Вене, Бенджамин Бэсхерст, вышел из гостиницы в Перлберге, в Германии, чтобы подойти к своему экипажу, обошел лошадей и при свете дня исчез из виду навсегда. В 1913 году писатель Амбруаз Бирс пересек границу Америки с Мексикой и исчез с лица земли. В 1930 году судья Джозеф Крейтер сел в такси, и больше его никогда не видели. И бесчисленные другие люди, от потерянных колонистов острова Роанока до команды судна «Мария Челеста».
Все они испарились в прозрачном воздухе.
Ни об одном из них никогда не стало известно хотя бы что-нибудь.
Неужели Шэрон Филдс пополнит этот список? Нет, уговаривал себя Зигман, этого не может случиться с наиболее популярной, наиболее известной, самой прославленной молодой актрисой. И все же ничто не менялось к лучшему, этот факт нельзя было игнорировать, это было утро тринадцатого дня без Шэрон.
Феликс Зигман остановился возле надписи на дубовой двери его офиса. Четкими черными буквами было написано его имя. Он почувствовал угрызения совести, прочитав под ним многообещающую надпись: УПРАВЛЕНИЕ ЛИЧНЫМИ ДЕЛАМИ, и быстро прошел в дверь.
Проходя через приемную с секретаршей и мимо каморки своего исполнительного секретаря, едва кивнув в сторону каждой из них, он вошел в свой просторный прекрасно декорированный кабинет, избегая даже взгляда на стену с фотографиями знаменитостей, казалось смотрящих на него с укоризной. Наиболее подозрительной ему показалась сегодня фотография очаровательной блондинки с надписью «Твой вечный друг, с при знательностью и любовью, Шэрон Филдс».
Он прошел прямо к своему аккуратному огромному письменному столу, заваленному телефонными сообщениями. Удобно уселся в свое вращающееся кресло с высокой спинкой и еще раз, перед началом делового дня, возвратился к своим размышлениям.
Так же, как каждое утро последних десяти дней из тринадцати, он взял трубку личного телефона с блокиратором и набрал номер Шэрон Филдс, не указанный в справочнике.
После первого же звонка ему ответили. В эти дни трубку снимали без малейшего промедления.
— Нелли? Это Феликс.
— Ты узнал что-нибудь?
— Нет, ни слова. А ты?
— Ничего, ничего. Феликс, я не представляю, переживу ли сегодняшний день. По-настоящему умираю от страха.
Он попытался успокоить ее, подавляя свое собственное беспокойство, обещал, что позвонит еще раз, позднее.
После этого он обшарил глазами все телефонограммы, в надежде увидеть фамилию Шэрон или имя незнакомого человека, который мог позвонить, чтобы сообщить информацию о ее местопребывании. Но ее имени не было видно нигде, как и ее самой. Все другие имена принадлежали знакомым клиентам, или агентам, или брокерам, или пресс-агентам различных фирм.
Пока он просматривал пришедшую почту (все конверты были аккуратно вскрыты его энергичным исполнительным секретарем, Хуанитой Вашингтон), его мозг «фотографировал» обратные адреса, пытался догадаться о содержимом писем и автоматически выдавал краткие, четкие, жестковатые ответы.
В то время как он вынимал письма из конвертов, его пальцы остановились на одном из них. Конверт не был вскрыт, что означало, что безупречная в работе Хуанита или пропустила его (!), или заметила надпись на конверте типа «Лично» или «Конфиденциально».
Конверт, действительно, оказался помеченным надписью «Личное и важное», Сделанной большими печатными буквами.
Зигман извлек конверт из папки и рассматривал его в течение минуты. Обратного адреса не было. Отправлен из Беверли-Хиллс. Дешевый конверт мог быть куплен в любой лавчонке или аптеке. Его собственная фамилия и адрес были написаны чернилами, грубыми печатными буквами.
Перевернув конверт и надорвав его, он вынул линованные, пробитые отверстиями по краю страницы, и внезапно его охватило предчувствие.
Торопясь, он раскрыл письмо и разгладил его страницы с помощью пресс-папье, лежавшего перед ним на столе.
Феликс сразу же безошибочно распознал наклонные буквы, маленькие круглые точки над «и», незаконченные петли хвостиков в «у».
Перевернул страницы и в конце последней увидел подпись — «Шэрон Л. Филдс».
Наконец-то!
Снова вернулся на первую страницу, на самый ее верх, и поспешно начал читать:
«Мистеру Феликсу Зигману, конфиденциально.
Дорогой Феликс, знаю, что ты беспокоишься обо мне. Это краткое письмо все объясняет. Оно продиктовано мне. Пишу своей рукой, чтобы доказать, что оно от меня. Меня похитили 18 июня. С тех пор держат в плену. С тобой не входили в контакт… сначала, так как вырабатывались определенные решения.
Со мной все в порядке. Меня выпустят, не причинив никакого вреда, если вы согласитесь полностью с условиями моего освобождения, установленными далее в этом письме о выкупе. Если условия вас не устраивают или изменены вами, это будет означать, что вы лишили меня жизни. Если сумма, условия оплаты и требуемая секретность не будут выполнены, меня убьют. Это — вне всяких сомнений. В этом можешь быть уверен. Условия моего освобождения перечислены ниже.
Требуемый выкуп за мою жизнь — один миллион долларов (1.000.000) наличными, в банкнотах обычного достоинства. Они должны быть по 100, 50 или 20 долларов. Общая сумма должна содержать 1000 100-долларовых купюр, 2000 50-долларовых купюр или 50000 20-долларовых купюр. Только половина купюр может быть измятой. Оставшаяся половина должна быть в приемлемом состоянии. Вплоть до 8 купюр могут иметь последовательные серийные номера, но ни в коем случае не большее количество. Совершенно запрещается, чтобы купюры имели какие-либо пометы, видимые и невидимые. Меня не выпустят до тех пор, пока каждая банкнота не будет проверена химически. Ожидается, что из-за этого время моего освобождения будет задержано на двенадцать часов. Если даже всего одна купюра окажется помеченной, это будет означать для меня немедленную гибель.
