Тот, успев схватить Мэгги выше локтя, повернул ее лицом к себе.

— Так сколько же? — прорычал он прямо ей в глаза.

Руку пронзила боль, и Мэгги испытала новый прилив строптивого гнева.

— Он намного старше тебя, — выдохнула она ему в лицо. — И несравненно богаче, черт возьми!

Гордон отпустил ее руку. Голубые глаза стали похожи на осколки льда.

— Слов не нахожу, чтобы выразить, как я разочарован, — медленно протянул он. — А я-то думал, что недооценивал тебя!

— В самом деле? Ну а я так вовсе не разочарована в тебе, Гордон, — изрекла она надменно. — Потому что я всегда верно оценивала тебя.

— То есть?

— Мне кажется, сейчас не время для серьезного разговора о наших недостатках. Но можешь быть спокоен, мой отношения с этим человеком основывались на любви, а не на похоти.

— Ты хочешь сказать, он любил тебя? — заметил Гордон иронически.

— Нет, хочу сказать, что я любила его. Как оказалось, он не питал ко мне ни капли любви.

Гордон был явно ошеломлен. Его хмурый взгляд выдавал растерянность. Он задумался.

— Но ты не любишь его больше?

— Хотела бы.

— Значит, по-прежнему любишь? — Гордон не мог скрыть своего огорчения.

Но разве можно разлюбить одного из родителей? — подумала Мэгги. Она продолжала любить даже мать — эту глупую, безответственную и эгоистичную особу.

— Не побоюсь сказать, что я всегда буду любить его, — сделала грустное признание Мэгги, и сердце ее заныло.

— Но это же глупо! — резко вскинулся Гордон. — Этот человек использовал тебя, неужели ты не поняла?

Мэгги пожалела, что этого не слышала Бренда. Если он так думает, то, безусловно, никакой любви к Этель в его душе не осталось. Правда, у мужчин слова часто расходятся с делом. В любви мужчины часто склонны к лицемерию.

— Я понимаю больше, чем ты признаешь за мной, Гордон, — отрезала она. — Прошу тебя, не надо больше ворошить прошлое. Оно ушло, и так тому и быть. И шесть часов уже пробило. Фрэнк с Эдной нас ждут. Может, пойдем?

Эдна выглядела очень миленько в розовом шелковом платье. Фрэнк — довольно изысканно в свитере для игры в поло и твидовом подобии смокинга. Обе пары шли по застекленному переходу, ведущему из жилого крыла в главное здание гостиницы, когда Гордон напугал Мэгги, внезапно обняв за талию.

— Для вида, — шепнул он ей лукаво и привлек ее к себе еще ближе.

Под его лаской она вся напряглась. Боже, она чувствовала его горячую ладонь сквозь жилет и юбку. Или это был ее собственный, внезапно пробудившийся жар — огонь сжигающего ее вожделения? Как бы там ни было, но все внутри у нее задрожало, когда его пальцы словно ненароком скользнули по округлости ее бедра. Гордон властно направил ее ко входу в отель.

Ее всегда приводили в восхищение руки Гордона с длинными изящными пальцами, движущиеся грациозно и без лишних жестов. Однако Мэгги никогда не задумывалась, есть ли в них сила. А сам Гордон сильный? Она увидела другого Гордона, когда он был полуобнажен и совершенно не напоминал сдержанного хирурга, с которым она встречалась каждую пятницу. Это воспоминание о нем, вмиг распространившись по кровеносным сосудам, прибавило огня, и все ее тело запылало.

— Сюда. — Фрэнк повел их по коридору, ведущему в главный холл. — Администратор дал мне схему отеля с обозначением всех помещений. Это чтобы мы, дикие медикусы, не потерялись. Ты тоже получил такую карту, Гордон?

— Вероятно. Мне дали целую папку всякой всячины, которую я швырнул на кофейный столик. У меня до нее еще руки не дошли.

— Вот как? Чем же вы занимались целых два часа, дружище?

Мэгги почувствовала, как одеревенели пальцы Гордона у нее на боку.

— Не твоего ума дело, Фрэнк, — сказал он ровным голосом.

— Фрэнк, — предостерегла мужа Эдна. — Ты задаешь бестактные вопросы.

— Хорошо, я буду вести себя прилично. Честное слово. Я уверен, Мэгги не обиделась. Вы не оскорбились, малютка Мэгги, верно?

— Ни капли, — призналась та, хотя ее щеки пылали, как маков цвет.

— Вот видите. Я же говорил, не обидится. Это не то, что та мадам Дрянь, которую ты привел к нам на ужин около месяца назад.

— О Боже! — в отчаянии воскликнула Эдна. — Ты замолчишь наконец?

Супруг искренне недоумевал:

— Что я особенно нехорошего сказал?

— Мэгги неприятно слушать о других женщинах Гордона, — укорила его жена.

— Все в порядке, Фрэнк, — успокоила его Мэгги. — Мне все известно о других женщинах, включая Колин. Мы с Гордоном полностью откровенны друг с другом, не так ли, милый?

Слово «милый» сорвалось у нее с губ, прежде чем она успела прикусить язык. Гордон холодно посмотрел на нее, потом зловеще улыбнулся.

— Совершенно верно, — подтвердил он. — Нет ни одного факта в жизни Мэгги, которого я бы не знал.

Мэгги с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык. Боже, какой циничный негодяй! Почему ее так тянет к нему, ломала она голову.

— О, я бы не заходила так далеко, милый, — возразила Мэгги, с удовольствием повторяя ласкательное словечко. — Женщина перестает быть женщиной, если у нее нет маленьких секретов.

А уж мои-то тайны, подумала Мэгги, настоящие чудовища!

На мгновение ее захлестнула волна ужаса: вдруг кто-нибудь из присутствующих знает о ее пребывании в тюрьме? Но она тут же отмела такую возможность, как весьма маловероятную. Трудно представить себе хоть одного хирурга, выгуливающего здесь бывших заключенных женских тюрем в качестве своих супруг или возлюбленных.

— Секреты есть не только у женщин, — простосердечно провозгласил Фрэнк. — Я знаю немало медиков, которые ведут двойную жизнь, охотясь за представительницами противоположного пола! Теперь вверх по лестнице, друзья. Коктейли подают на втором этаже.

— Не гляди на меня такими глазами, Эдна, — принялся оправдываться Гордон. — Я, черт возьми, слишком занят, чтобы соблазнять всех женщин подряд. Мне более чем достаточно одной на определенный отрезок времени, особенно, если она красива, как Мэгги. Ты такая ласковая и любящая, не правда ли, дорогая?

Пока Мэгги осмысливала это новое издевательство, Гордон поверг ее в изумление: он наклонился и поцеловал ее.

Поцелуй закончился, едва начавшись, — просто соприкоснулись губы. Однако какое же это потрясение! Сердце Мэгги бешено забилось, глаза расширились. Она не сводила с него взгляда, прекрасно зная, что, продли он поцелуй на какие-нибудь две жалкие секунды, она попала бы в огромную, непоправимую беду.

Гордон сощурил глаза, глядя из-под нахмуренных бровей в ее изумленное лицо. Уж не читает ли он ее отчаянные мысли? Не размышляет ли, скажем, о том, как коварнее ее соблазнить?

Эта перспектива, родившаяся в воспаленном мозгу девушки, была и сладостна, и одновременно ужасна. Она знала, что, превратившись в реальность, такая возможность принесет ей несчастье. Кому из них двоих придется страдать — тут и думать нечего.

— Ну, хватит об этом, — оборвала разговор Эдна. — На пустой желудок я больше не выдержу такого взрыва необузданных страстей. Продолжите любезничать лишь после того, как я пропущу пару стаканчиков джина с тоником.

— Будем с нетерпением ждать твоего разрешения, — с притворным почтением вздохнул Гордон, вновь бросив грустный взгляд на Мэгги. — Веди нас, Фрэнк. Думаю, мне тоже не помешает немного выпить.

И мне, подумала Мэгги. От алкоголя она становилась агрессивной и насмешливой и этим отличалась от многих женщин, раскисающих от бокала вина, чем с успехом пользуются заинтересованные в их благосклонности мужчины. Кевину потребовалось порядочно времени, чтобы осознать, что от Мэгги можно добиться большего скорее шоколадом и комплиментами, чем вином.

Не то, чтобы она всерьез верила, будто Гордону не терпится поскорее ее напоить и соблазнить. Просто он оставался самим собой — надменным и колючим. Даже здесь продолжалась их подспудная борьба за первенство, начавшаяся между ними с первой же минуты их знакомства.