– Куда это ты пошел?! – рычит она на Коннора, чтобы подлить масла в огонь, краем глаза следя за Львом. – Я, между прочим, еще не закончила!

– А кто сказал, что я должен тебя слушать? – спрашивает Коннор, вновь поворачиваясь к ней.

– Если бы у тебя были мозги, ты бы меня слушал, но ясно, что их нет!

Коннор подходит совсем близко к Рисе, нарушая границы личного пространства. Это ей не нравится.

– Если бы не я, ты бы уже сидела в заготовительном лагере! – говорит Коннор.

Риса поднимает руку, чтобы оттолкнуть его, но парень реагирует быстрее и успевает схватить ее за запястье. Риса понимает, что зашла слишком далеко. Что она, в сущности, знает о нем? Его хотели отдать на разборку. Может, тому есть веские причины. Может, даже очень веские.

Риса понимает, что сопротивляться не нужно, так как, защищаясь, она отдает преимущество в руки Коннора.

– Отпусти меня, – говорит она, стараясь, чтобы ее голос звучал максимально весомо и спокойно.

– Почему? Что по-твоему я с тобой сделаю?

– Потому что ты второй раз дотронулся до меня без разрешения, – говорит Риса. Но Коннор все равно не отпускает, хотя сжимает руку уже не так крепко. И как-то не грубо, без угрозы. Скорее, нежно. Риса могла бы легко вырвать руку. Но почему же она этого не делает?

Риса понимает, что, продолжая удерживать ее, Коннор хочет ей что-то сказать, но что именно, девушка не знает. Может быть, он держит ее так нежно, чтобы показать, что не причинит ей вреда? Или, наоборот, сделает ей больно, если захочет?

Впрочем, это не важно, думает Риса. Даже легкое насилие все равно остается насилием.

Она смотрит вниз. Один удар каблуком, и коленная чашечка будет сломана.

– Я тебя в одну секунду вырублю, – тихо, но угрожающе говорит Риса.

Если он и испугался, вида не показывает.

– Я знаю, – так же тихо отвечает Коннор.

Видимо, он интуитивно понимает, что она ничего ему не сделает, что первый раз она оборонялась лишь для того, чтобы показать ему, на что способна, да и то скорее рефлекторно, чем сознательно. Теперь же, если она ударит его, это будет обдуманным, взвешенным решением.

– Отойди, – просит она, и в голосе Рисы Коннор уже не слышит решимости, бывшей железной всего пару минут назад.

На этот раз он слушается ее: отпускает руку и отступает на два шага. Они могли бы подраться, но не стали этого делать. Риса не совсем понимает, что это значит, но чувствует, что злится на мальчика не просто потому, что он ее не слушается: есть и другие причины, причем их столько, что сразу даже не разобраться.

– Все это очень занимательно, но мне кажется, в драке мало пользы, – произносит чей-то голос со стороны.

Это Лев, и Риса понимает, что ее маленький эксперимент провалился. Она хотела сделать вид, что они с Коннором ссорятся, чтобы проверить, бросится ли он бежать, но сама так увлеклась спором, что совершенно забыла об эксперименте. Если бы он сбежал, успел бы далеко уйти, а они бы спохватились только сейчас.

Напоследок Риса награждает Коннора сердитым взглядом, и они отправляются дальше. Проходит минут десять, и Лев отходит в кусты. Коннор пользуется его отлучкой, чтобы снова заговорить с Рисой.

– Хорошо придумано, – говорит он. – Сработало на сто процентов.

– Что?

– Я насчет ссоры, – говорит он шепотом, наклоняясь к уху Рисы. – Ты же ее специально затеяла, чтобы проверить, сбежит Лев или нет, пока мы не обращаем на него внимания, правильно?

– Ты знал? – спрашивает Риса ошеломленно.

Коннор недоуменно смотрит на нее.

– Ну… да, – признается он.

Риса растеряна. Если раньше она думала, что парень не так прост, как кажется, то теперь и вовсе не знает, что думать.

– Значит, ты просто подыгрывал мне?

Теперь и Коннор выглядит растерянным.

– Ну да… Вроде того. А что, ты разве серьезно?

Риса прячет улыбку. Неожиданно девочка понимает, что теперь чувствует себя комфортнее рядом с Коннором. Как такое может быть, непонятно. Если бы они поссорились всерьез, она бы отнеслась к Коннору настороженно. То же самое, если бы они, сговорившись, устроили показательное выступление, и оно оказалось таким успешным: Риса никогда бы не смогла доверять Коннору, если бы увидела, что он может так виртуозно лгать. В итоге получилось что-то среднее: они и ссорились по-настоящему, и ломали комедию одновременно. Это было нормальным – они были похожи на воздушных акробатов, исполняющих смертельные трюки над страховочной сеткой.

Риса думает над этим странным ощущением, когда к ним присоединяется Лев, и они вместе отправляются навстречу цивилизации.

Матери девятнадцать, но она совершенно не чувствует себя взрослой. У нее мудрости и уверенности в том, что она справится с этой ситуацией, не больше, чем у маленькой девочки. Она думает, когда же она перестала быть ребенком? По закону, это случилось, когда ей исполнилось восемнадцать, но законы и судьи не знают ничего о ней. Роды были очень болезненными, девушке все еще не по себе, но она крепко прижимает младенца к груди. Она намеренно выбирает самые темные улицы. Вокруг ни души. Контейнеры с мусором отбрасывают на асфальт резкие прямоугольные тени. Под ногами хрустит битое стекло. Девушка знает: в этот глухой час легче всего сделать то, что она задумала. Даже койоты и другие хищники спят. Мысль о том, что невинный ребенок может пострадать, для нее нестерпима.

Рядом, скособочившись, стоит гигантский контейнер для строительного мусора. Ей кажется, что он вот-вот оживет, протянет к ней лапы, утащит ребенка и спрячет в своем отвратительном чреве. Она осторожно обходит контейнер и идет дальше по пустынной улице.

Вскоре после принятия Билля о жизни молоденькие девушки, оказавшиеся в таком же положении, как она, часто бросали детей в такие вот контейнеры. Девушки, ставшие матерями помимо желания, выбрасывали своих детей, как мусор. Младенцев находили в контейнерах столько раз, что о таких случаях даже перестали рассказывать в новостях – они стали частью повседневной жизни.

Забавно, что Билль о жизни был принят для защиты священного дара – человеческой жизни. Но в итоге жизнь перестала стоить хоть что-то. Слава богу, был принят замечательный закон, дававший таким девушкам, как она, надежду на иной исход. Робкий рассвет становится ранним утром, и девушка покидает трущобы, в которых пряталась ночью. Теперь она в фешенебельной части города. Девушка проходит улицу за улицей, и дома становятся все богаче и привлекательней. Да, это отличное место, чтобы оставить ребенка. Теперь нужно выбрать подходящий дом.

Осмотревшись, она выбирает средний особняк. Дорожка, ведущая от тротуара к крыльцу, совсем короткая. Значит, можно будет оставить ребенка на крыльце и быстро исчезнуть. Вдоль стены растут деревья, и никто из дома или с улицы не увидит, что она сделала.

Она осторожно подходит к крыльцу. Свет в окнах не горит. На дорожке, ведущей к гаражу, стоит машина. Наверное, хозяева дома. Она осторожно, стараясь не шуметь, поднимается по ступенькам, присаживается на корточки и кладет спящего ребенка на коврик у двери. Малыш завернут в два одеяла, на голове шерстяная шапочка. Девушка укутывает ребенка плотнее. Это все, что она научилась делать, став матерью.

Сначала она думает позвонить в дверь и убежать, но потом решает, что не стоит этого делать. Если ее поймают, ей придется оставить ребенка себе – это тоже часть закона – но если же хозяева выходят утром на крыльцо и находят там ребенка, их называют «нашедшими опекунами». Хотят они того или нет, но отныне ребенок считается частью их семьи.