Сначала его охватила паника.
Что она подумает о человеке, который готов без угрызений совести вышвырнуть на улицу свою единственную родственницу? Каким чудовищем покажется он ей!
Однако, поразмыслив, Марлок решил, что его не должно волновать мнение Линет. Если она отдалится от него, тем лучше. Тогда ему проще будет выдать ее замуж. Не задерживаясь, он пошел дальше и даже не обернулся.
Девушка следовала за ним. Это не удивило его. Линет всегда была добра, и она, без сомнения, попытается уговорить его изменить решение. Если так, то ее ждет разочарование. Относительно баронессы он был непоколебим. Или же она будет как следует выполнять свои обязанности, или же он выставит ее за дверь.
Марлок сам не заметил, как оказался в кухне. Данворт тоже был там, он разливал чай. Пожилой слуга спокойно взглянул на Адриана, который кипел от негодования.
К счастью, дворецкий не произнес ни слова, увидев, что хозяин донельзя разозлен. Когда же дверь распахнулась и на пороге возникла Линет, Данворт поклонился и исчез. «Идеальный слуга, – подумал Адриан. – Он прекрасно справляется со своими обязанностями и знает, когда ему нужно удалиться. Такой дворецкий стоит целое состояние».
– Милорд, что с вами?
– По-моему, мы решили, что вы будете звать меня Адрианом. Его голос звучал резко, даже грубо. Несмотря на то, что Марлок пытался отдалиться от Линет, он терпеть не мог, когда она обращалась к нему с подчеркнутой официальностью. Черт побери, ему так нравилось слушать, как она произносит его имя!
– Конечно, – с готовностью согласилась она.
Когда девушка ставила поднос, он увидел, что ее движения были неуверенными и медленными. Повернувшись к нему, она тихо произнесла:
– Адриан...
– Даже не пытайтесь уговаривать меня, Линет, – прервал ее Марлок. – Я сделал вполне справедливые предупреждения. Она либо подчинится моим требованиям, либо покинет этот дом.
Он поднес к губам чашку и принялся пить чай, несмотря на то, что тот был обжигающе горячим.
– Конечно, – ласково сказала Линет, не замечая, что он исподтишка наблюдает за ней. Вот она взяла свою чашку и села рядом с ним; вот протянула руку за заварочным чайником. У нее прекрасная, тонкая рука; нежная, но достаточно сильная, чтобы прижимать его к себе всю ночь.
Линет вздохнула, и он мечтательно закрыл глаза. Ему так хотелось, чтобы девушка прикоснулась к нему и стала ласкать его так же, как она делала это ночью. Но вместо этого она наверняка продолжит разговор о его тетушке, над которой он должен сжалиться.
– Вы действительно не испытываете никаких чувств по отношению к ней? – спросила Линет.
Адриан поморщился. О, наверное, она действительно считает его настоящим чудовищем! Но он ничего не станет отрицать. Он не собирается лгать, ни своей тетушке, ни Линет. Адриан окинул ее мрачным взглядом и твердо посмотрел в глаза, подтверждая тем самым, что это была чистейшая правда.
– Абсолютно никаких чувств, Линет, – вздохнув, признался он. – Честно говоря, я пытался. Но, когда я смотрю на нее, я чувствую, что... – Виконт умолк, безнадежно махнув рукой. – Я ничего не чувствую, – после паузы сказал он, и его руки снова легли на стол.
– Я не уверена, что смогу понять это, – спокойно произнесла Линет. – Несмотря на все свои недостатки, мой отец всегда останется моим отцом. Что бы я ни думала о нем, я всегда что-то чувствую. Гнев ли это, или любовь, или уважение – я не знаю. Но я не могу представить себе, чтобы я... не испытывала никаких чувств. Он никогда не будет для меня посторонним человеком.
Сердце Адриана сжалось.
– Это хорошо, Линет. Я не хотел бы, чтобы вы утратили способность чувствовать.
Она склонила голову и пристально посмотрела на него.
– Значит, именно так обстоит дело с вами? Вы вообще ничего не чувствуете? У вас нет никаких чувств к окружающим вас людям? – спросила она. – Ни к Сюзанне, ни к Одри, ни к кому-либо еще?
– К вам, например?
Линет кивнула, признавая, что хотела задать именно этот вопрос. Изящно наклонившись над ним, она заглянула ему в глаза.
– Как вы относитесь к нам? Мы просто орудия, с помощью которых вы хотите восстановить свое состояние? Мы лишь средство, которым вы пользуетесь, а потом отбрасываете в сторону?
– Я... – начал он и запнулся.
Что ей ответить? Рассказать правду? Да, другого выбора у него не было.
– Я изучаю вас, Линет. Так же, как я изучал и наблюдал всех своих девушек. Они... Вы – моя ученица, и я должен научить вас важным вещам, чтобы вы смогли выжить. Наградой за мои труды будут деньги, которые я пущу в ход, чтобы возродить мой дом. Мое семейное наследство.
Линет кивнула. В ее глазах он увидел понимание.
– Но что вы чувствуете? – настойчиво повторила она. Виконт молчал. Девушка поднялась, подошла к буфету, достала хлеб, варенье и поставила их на стол.
– Когда, например, вы прикасаетесь ко мне, я чувствую...
Она замолчала, и он заметил, как на ее лице появилось выражение какой-то неопределенности. Вдруг Линет пронзительно посмотрела на него, словно решаясь на отчаянный шаг, и тихо произнесла:
– Я чувствую близость с вами. Он кивнул.
– Это является основой того, чему я учу вас. Чувства, которые я пробуждаю в вас, являются для вас новыми. Они удивляют, иногда поражают или даже возмущают. Когда я передаю вам этот опыт, то вместе с вами переживаю эти мгновения, и, естественно, возникает чувство близости.
– И все же вы говорите, что изучаете меня. – Она повернулась к нему лицом. – Вы совсем не любите меня?
Марлок покачал головой. Это было так далеко от истины.
– Конечно, я люблю вас, Линет. Я люблю всех своих девушек.
– А что касается настоящей любви мужчины к женщине? – настаивала она.
– Не пытайтесь полюбить меня, Линет. Я не разделю ваших чувств. – Он нервно сглотнул и выдавил из себя: – Я не смогу.
Некоторое время она смотрела ему в глаза, затем потупилась. В ее руках был ломтик хлеба, намазанный вареньем, Линет не стала его есть, и положила на тарелку. После этого она заговорила своим ровным голосом, явно не отдавая себе отчета в том, насколько ее слова ранили виконта:
– Я никогда не думала, как все это должно быть тяжело для вас. – Линет не сводила с него глаз. – Прикасаться и не обладать. Проявлять любовь... – тихо произнесла она и слабым жестом указала на тело, – но не чувствовать ее.
Девушка встала со стула, но не вышла из кухни. Подойдя к виконту, она протянула руку и ласково погладила его по щеке. Это легчайшее на свете прикосновение было для него подобно ожогу.
– Я вам не завидую, милорд, – продолжала Линет. – И надеюсь, что, когда я выйду замуж, вы, наконец, сможете восстановить свое состояние. – Она покачала головой. – Но это будет дорогого стоить. Особенно для вашей души. Я не представляю, как вы можете переносить все это.
Линет отвернулась от него, как поступали в свое время все его девушки. Когда она вышла из кухни, Марлок продолжал сидеть, чувствуя, что его щека горит, словно ему поставили тавро. В его голове внезапно возникла одна мысль, которая прорвалась через боль и смущение, омрачавшие его душу, и отозвалась в нем, подобно эху.
Линет знала! Она знала, чем именно он занимается и чего это ему стоит. Она понимала это лучше самого Адриана! А когда она сказала об этом вслух, ее слова ранили его, как никогда прежде. Как она смогла догадаться? Как она поняла то, что было спрятано от всех, включая и его самого?
Марлок посмотрел на хрупкую чайную чашку, которую держал в руке, и в бешенстве швырнул ее в другой конец кухни. Крошечная чашка разлетелась на осколки. Он смотрел, как коричневая жидкость стекает по стене, и вспомнил о том разгроме, который царил наверху: лужа высыхающего бренди и битое стекло у ног баронессы.
Какой же неопрятной была его теперешняя жизнь! И какой грустной...
Марлок перевел взгляд на свои руки и задумался: что с ним происходит? Была ли эта жизнь лучше долговой тюрьмы, которой он так отчаянно боялся? Было ли то, что он делал, хуже тех бед, которые ежедневно обрушивались на головы бедных страдальцев из-за нищеты? Причинял ли он боль своим девушкам или все-таки помогал им?
